Форум литературного общества Fabulae

Олег Комков
Стихотворения
Перевод на сербский Веры Хорват



Елсинор


Залуд, растрзани мукама дневним
Чекамо да смрт нам разјасни стања:
Ми смо тек сене родиља нам – сени
По оронулом зиду светоздања.

Сечиво, омча, отровани путир…
Нема ли светије мудрости  света
Од свести да искупљен је крхки мир
Низом издаја, клетви и освета?

Шта нам остаје? Сневање у магли 
Поноћној, што се згуснула до рока
Кад тишина вечна раскрилиће нагло 
Капак безданог, недреманог ока.


Эльсинор

Истерзанные судорогой дней,
Напрасно ждём от смерти толкованья:
Мы – тени породивших нас теней
На выщербленных стенах мирозданья.

Клинок, петля, отравленный потир…
Иль нет на свете мудрости священней,
Чем знать, что искуплён сей шаткий мир
Чредой измен, проклятий и отмщений?

Что ж нам осталось? Разве видеть сны
В полночной мгле, сгустившейся до срока,
Где распахнётся вечной тишины
Бездонное, недремлющее око.



Речи

Клизи низ талас дугиних боја
Лађа сред бљештавих простора,
А дно у тавној дубини својој
Влачи живо тајанство мора.

Тако, скупивши улов претешки
Оселих истина, издалека
Плове чунови надсветских речи
Кроз талог говора човека

И тону споро, ал неће стати,
Привучене воденом бездном.
Ко ће да скине нанос и врати
Речи завичају им небесном?


Слова

Скользит по радужной волне
Корабль в сияющем просторе,
А днище в тёмной глубине
Влачит живые тайны моря.

Так, тягостный собрав улов
Налипших истин, издалече
Плывут челны надмирных слов
Сквозь толщу человечьей речи

И вязнут, замедляя ход,
Притянутые влажной бездной.
Кто счистит наросль и вернёт
Слова их родине небесной?



Вест

За тајну не треба много:
Туга у тихо вече
И неизрецива тескоба
У светој ћутњи свеће;

На прагу загушљиве јаве
Свеж, хладан лепет крила –
Кo сан што се косну славе
Да вео с двери раскрили.


Весть

Для тайны надобно немного:
Печаль в безветренной ночи
И несказанная тревога
В священной немоте свечи;

И на пороге душной яви
Прохладный шелест лёгких крыл,
Как будто сон, причастный славе,
У входа занавесь раскрыл.




Јулска киша


Кишовито подне уљуљкује земљу;
У сненост урастао, лагано дише врт,
Лишће, засићено влагом,
Отежало, као капци наливени сном.

Са небеса лије расуто време
И капи, као згаслих магновења рој,
Расејано промичу кроз грање,
Испунивши ваздух непојамним шушњем.

И врт снатри маглом осењену,
У сетним тоновима, позне јесени даљ,
И бледу боју незрелих јабука,
Као привиђeње другог света.


Июльский дождь

Дождливый полдень землю баюкает;
В дремоту вросший, медленно дышит сад,
     Листы, напитанные влагой,
          Тяжки, что сном налитые веки.

Стекает с неба время бессвязное,
И капли, словно тусклых мгновений рой,
     Летят рассеянно сквозь ветви,
          Шелестом смутным наполнив воздух.

И снится саду мглой осененная,
В печальных красках, осени поздней даль,
     И бледен цвет неспелых яблок,
          Точно виденье иного света.




***

Твој сан је дете. Немарним покретом
Гладиће прамичак што златом светлуца
И гаси јаву, ко заласци сунца
Што уморно хрле мекој магли света.

Је л’ заборавио о бивству крилатом,
Привинут уз тебе облим обрашчићем?
Младеначки спокој што опхрва биће
Овејао усне млечним ароматом.

Твој сан је дете. Оно тебе сања,
Нежно миловану постеље облаком,
Сву заоденуту у ћутњу, сневања,

И ноћи се коснув једва чујно, лако.
Бледе црте чиле, блажено се тање,
Њихане у зибки месечевог зрака.


***

Твой сон - дитя. Беспечною рукой
Погладит прядь, мерцающую златом,
И гасит явь, подобен тем закатам,
Что льнут устало к мягкой мгле мирской.

Ужель забыл о бытии крылатом,
К тебе прижавшись пухлою щекой?
И млеющий младенческий покой
Овеял губы млечным ароматом.

Твой сон - дитя. Ему приснишься ты,
Обласканная облаком постели,
Облечена в молчанье и мечты, -

И, к ночи прикасаясь еле-еле,
Блаженно мреют бледные черты,
Колеблемые в лунной колыбели.




Снохватица

Ишчезнућа час сваковечерњи;
Капије му – заклопљени капци:
Кад постану граница дневноме виђењу,
Остављају душу да безизлазно
Лута неземаљским ноћним пејзажем.
Простор постаје тишина
Што лепљивим обликом гута предмете,
Звуке, обрисе, напасти,
Растојања, путоказе, вести, време,
Мамећи душу заједно с телом
У нежни загрљај далеке близине,
Из којих назиру се, као у магли,
Трепераве границе бивства –
И сваки пут као први,
И сваки пут као у последњи
Кратки трен ...
                         Тако милостива бива,
Ваљда, близина океанске бездне,
Што заглушује шумором тишине,
Одједном слутњу нехотичну нуди
О тежњи смртне природе
Да посланство буде - у небо, у вечност, у Лету ..?

А душа одлази све даље
И, таласима заборава зањихана,
Сладосно трне и безбрижно
Урања у опално сјактаву пучину,
Као писмо поверено мору
У добро запечаћеној боци;

Ево, губи се са видика
И већ саму себе не осећа.

Ко ли је остао у овом колебљивом свету,
На хладној пешчаној обали
Где ће трагови што истичу смислом
Ускоро постати плен црних таласа?
Чувар или дух без душе и тела,
Коме је наречен рок
До ког ће да жуди за излетелом речи,
Да у срцу пустош скрушено чува
И посматра како се растапају заласци
Као печатни восак над пожутелом равни?..


Предсонье

Исчезанья час ежевечерний;
Что врата - сомкнувшиеся веки:
Положив предел дневному зренью,
Душу оставляют безысходно
Бредить неземным, ночным пейзажем.
Тишиной становится пространство,
Вязкой формой поглощая вещи,
Звуки, очертанья, обстоянья,
Расстоянья, вехи, вести, время,
Увлекая душу вместе с телом
В нежные объятья дальней близи,
Из которой зримы, словно в дымке,
Бытия мерцающие грани -
Всякий раз как будто бы впервые,
Всякий раз как будто бы в последний
Краткий миг...
                         Так благостна бывает,
Верно, близость океанской бездны,
Что, гудящей тишью оглушая,
Вдруг даёт почувствовать невольно,
Как стремится смертная природа
Быть посланьем - в небо, в вечность, в Лету?..

И душа уносится всё дальше
И, на волнах забытья качаясь,
Сладостно немеет и беспечно
Тонет в переливчатых пучинах,
Как письмо, доверенное морю
В крепко запечатанной бутылке;

Вот уже совсем её не видно,
И сама себя она не чует.

Кто ж остался в этом зыбком мире,
На остывшем берегу песчаном,
Где следы, что истекают смыслом,
Скоро станут чёрных волн добычей?
Страж иль призрак без души и тела,
Коему назначено до срока
Тосковать об излетевшем слове,
В сердце пустоту хранить смиренно
Да глядеть, как плавятся закаты
Сургучом над пожелтелой гладью?..



Вољеној

О, зашто тако дуго, с чежњом страсном,
Не опијајући се, залуд уливамо у се,
Као вино из касне бербе,
Трпку јесен?

Зар се злом времену може веровати?
Бациће у трену, пожели ли само,
На главе, као покров, небески застор
Рајског лога!

Зар немамо чиме да напунимо чаше?
У меховима срца ино је вино:
Рудећи, пуни вене блажени нектар,
Дар Афродите.

Ах, хоћемо ли окусити опет
у ноћ олујну ову свету течност?
Стење, бунца, мрзне, сва у жудњи, душа...
Хоће ли се завршити јесен?


Возлюбленной

О, зачем так долго, с тоскою страстной,
Не пьянея, тщетно в себя вливаем,
Как вино из позднего урожая,
       Терпкую осень?

Разве злому времени можно верить?
Бросить вмиг способно, едва захочет,
На главы, как саван, небесный полог
       Райского ложа!

Разве нечем больше наполнить чаши?
Есть в мeхах сердечных вино иное:
Рдея, полнит вены блаженный нектар,
       Дар Афродиты.

Ах, вкусим ли снова ненастной ночью
Мы с тобою этой священной влаги?
Стонет, бредит, стынет душа, тоскуя...
       Кончится ль осень?



Наранџасти Зебар
(из породичне митологије)


Наранџасти зебар по савани касао
И репићем слева надесно таласао.
Кад се страшни Газда испречи у маху,
Зграби га за гриву и нагло зајаха.
Наш Зебар у чуду уши назад хитну,
Копитанца пропе и лако се ритну,
Ал газда му шапом преко носа дао – 
Зебар, тад примирен, само рече „мјао“.


Оранжевый Зебр
(из семейной мифологии)

Оранжевый Зебр по саванне скакал
И хвостиком справа налево махал.
Вдруг грозный Хозяйн ему путь преградил,
За гриву схватил и на Зебра вскочил.
Наш Зебр удивленно ушами взмахнул,
Копытца поднял и легонько взбрыкнул,
Но лапой Хозяйн ему по носу дал -
И Зебр, успокоившись, "мяу" сказал.

Отредактировано olkomkov (2013-02-02 20:49:30)