Приглашаем литераторов и сочувствующих!
Вы не зашли.
[Леопольду Горовицу]
Мерзавцы, жулики, подонки –
Любой обманет и убьёт...
Кудрявой худенькой девчонке
Привычен сей тюремный сброд.
В тряпьё сиротское одета,
Сверкают плечи из прорех;
По камерам, как лучик света,
Порхает звонкий детский смех.
Ей куклу ловко сплёл из луба
Ворюга, чья душа черна,
И на коленях душегуба
Беспечно прыгает она.
Петля стянула шею вора –
А ей ни горя, ни забот;
Невинна, словно мандрагора,
Что окаймляет эшафот.
Innocence
[À Léopold Horovitz]
Si chétive, une haleine, une âme,
L’orpheline du porte-clés
Promenait dans la cour infâme
L’innocence en cheveux bouclés.
Elle avait cinq ans; son épaule
Était blanche sous les haillons,
Et, libre, elle emplissait la geôle
D’éclats de rire et de rayons.
Un bon vieux repris de justice
Sculptait pour elle des joujoux;
L’ancien crime et le jeune vice
L’avaient prise sur leurs genoux;
Et, rappelant la mandragore,
Qui fleurit au pied du gibet,
Elle était plus charmante encore
Le jour qu’une tête tombait.
Неактивен
Хорошая версия! И снова – почтительный реверанс за короткую строку. Сама вот уже несколько месяцев гляжу на одно стихотворение с аналогичным метром и только зубами щелкаю – никак.
Эта вещь есть минимум в двух русских версиях. У Александры Линдегрен (1886) перевод тоже озаглавлен "Дочь тюремщика", а Владимир Мятлев (начало 1900-х) использовал авторское название "Невинность".
А если всё же убрать девчонку (хотя детский возраст вполне проясняется из последующего):
Мерзавцы, подлецы, воришки –
Любой обманет и убьёт...
Кудрявой худенькой малышке
Привычен весь тюремный сброд.
И – финал. Мне кажется, смысл не в том, что крохе становится лучше от чужой смерти, а что она, как самое светлое в этой жизни, больше всего дорога казнимым в утро казни. Кабы еще это с мандрагорой как-то соединить...
Отредактировано Батшеба (2012-10-08 18:13:18)
Неактивен
Батшеба, спасибо!
Над вариантом подумаю.
Девочке, конечно, лучше не становится, об этом речи нет. Она просто ничего не понимает - мала ещё.
"Она была ещё милее в день, когда... чья-то голова" - тут в оригинале амбивалентность. Во Франции в то время давно уже казнимых не вешали - военных преступников расстреливали, уголовникам отсекали башку на гильотине. Видимо, Коппе очень глянулся образ мандрагоры, которая, согласно легенде, расцветает под виселицей по случаю появления очередного удавленника. Вот он и совместил в тексте gibet и tête tombait - поскольку tête tombait в данном случае можно понять и как "голова упала с плеч", и как "голова свесилась/поникла".
Неактивен
Да, проблем здесь уйма...
Еще одна деталь, которая мне кажется сомнительной. Может ли заключенный в тюрьме вырезать игрушки? Ведь для этого нужен нож, который в камере иметь было нельзя. Но это претензия не к вам, а к Коппе... У Линдегрен старик-преступник лепит (точнее, мастерит) игрушки из глины, у Мятлева – делает (материал не оговаривается).
Неактивен
Батшеба написал(а):
Может ли заключенный в тюрьме вырезать игрушки? Ведь для этого нужен нож, который в камере иметь было нельзя
Sculpter - "ваять" (в целом), "вырезать" (из дерева), "высекать" (из камня); "лепить" (из глины, гипса) - последнее значение.
Неохота шарить по тексту "Отверженных" - но, помнится, у Жана Вальжана какой-то ножичек был при себе и в тюрьме. Типа маленький, для убивства непригодный.
А впрочем, всё это домыслы, строить которые приходится по вине авторов.
Неактивен
Ножичка у Вальжана в тюрьме не припомню...
Неактивен