Форум литературного общества Fabulae

Жена мертва. Свободен – вот!
Напьюсь до рвоты, до отвала.
От воплей от её, бывало,
Сводило скулы, ныл живот.

Теперь мне царское житьё!
Дышу легко, свод неба светел...
То лето в памяти отметил,
Когда влюбился я в неё.

А сколько выпью – не скажу.
Не жажда – муки ада, пытка.
По край пьянящего напитка
Жене в могилу нацежу.

Её в колодец я швырнул,
И обвалил края колодца.
Мертва – да своего добьётся.
Хотел забыть – да помянул.

Во имя незабвенных дней –
Я был любим, она любима,
Но та пора невозвратима –
Желая примириться с ней,

Я умолил её с тоски
Прийти под вечер на свиданье.
Явилась – глупое созданье!
Да, все мы малость дураки.

Пусть не в соку была она –
Но пошалить умела всё же.
Я так любил её – о Боже! –
Что выпалил: «Тебе хана!»

И разве пьяной головой,
С такого буйного удара
Понять: из винного угара
Сошьётся саван гробовой?

Год напролёт меня пиля
Неутомимой лесопилкой,
Она моей любови пылкой
Не знала, пакостная тля,

Любви – чернее адской мглы,
Любви – отравленной, как злоба,
Гремящей, словно крышка гроба,
Бряцающей, что кандалы!

Теперь я волен, одинок!
Укоры совести – в баклагу.
Я страх залью – и спать залягу
Там, где вино повалит с ног.

Облеплен грязью, как Адам,
Я захраплю, что пёс бездомный!
И пусть телегою огромной,
Везущей камни или хлам,

Меня раздавит – буду рад:
На то проезжая дорога.
Начхать на чёрта и на Бога,
И что мне Гефсиманский сад!

Le vin de l’assassin

Ma femme est morte, je suis libre!
Je puis donc boire tout mon soûl.
Lorsque je rentrais sans un sou,
Ses cris me déchiraient la fibre.

Autant qu’un roi je suis heureux;
L’air est pur, le ciel admirable…
Nous avions un été semblable
Lorsque je devins amoureux!

L’horrible soif qui me déchire
Aurait besoin pour s’assouvir
D’autant de vin qu’en peut tenir
Son tombeau; ce n’est pas peu dire:

Je l’ai jetée au fond d’un puits,
Et j’ai même poussé sur elle
Tous les pavés de la margelle.
— Je l’oublierai si je le puis!

Au nom des serments de tendresse,
Dont rien ne peut nous délier,
Et pour nous réconcilier
Comme au beau temps de notre ivresse,

J’implorai d’elle un rendez-vous,
Le soir, sur une route obscure.
Elle y vint! – folle créature!
Nous sommes tous plus ou moins fous!

Elle était encore jolie,
Quoique bien fatiguée! et moi,
Je l’aimai trop! voilà pourquoi
Je lui dis: Sors de cette vie!

Nul ne peut me comprendre. Un seul
Parmi ces ivrognes stupides
Songea-t-il dans ses nuits morbides
À faire du vin un linceul?

Cette crapule invulnérable
Comme les machines de fer
Jamais, ni l’été ni l’hiver,
N’a connu l’amour véritable,

Avec ses noirs enchantements,
Son cortége infernal d’alarmes,
Ses fioles de poison, ses larmes,
Ses bruits de chaîne et d’ossements!

— Me voilà libre et solitaire!
Je serai ce soir ivre mort;
Alors, sans peur et sans remord,
Je me coucherai sur la terre,

Et je dormirai comme un chien!
Le chariot aux lourdes roues
Chargé de pierres et de boues,
Le wagon enrayé peut bien

Écraser ma tête coupable
Ou me couper par le milieu,
Je m’en moque comme de Dieu,
Du Diable ou de la Sainte Table!