Форум литературного общества Fabulae

Раз велит дон Педро, чтоб де Инестроза
Прибыл безотложно в бургосский дворец:
"Друг Хуан Фернандес, верный мой храбрец,
В сердце королевском острая заноза.

От побочных братьев я за много лет
Претерпел изрядно и обид, и козней --
Вы один, идальго, средь кровавых розней
Честно соблюдали верности обет.

Я доволен вашим преданным служеньем,
Вы не раз опорой в бедах были мне,
Потому, Фернандес, верю вам вполне
И хочу отправить с важным порученьем.

Пристегните шпоры, с саблей у седла
Поспешите в Шерес по путям тореным --
Донья Бланка в замке проживает оном:
Я хочу, чтоб донья тайно умерла."

Но Хуан Фернандес заявляет прямо:
"Государь, простите, рыцарь -- не палач,
Благородной крови в жилах ток горяч
И она не стерпит этакого срама.

Жизнь мою возьмите, но стою на том", --
Говорит Фернандес, шпорами прозвякав.
Педро отвечает: "Пресвятой Иаков!
Проба узнается в слитке золотом.

Просто пошутил я, уж не обессудьте,
Жаждой смерти доньи не был обуян.
Я доволен вашей честностью, Хуан,
И прошу - о шутке глупой позабудьте."

"Буду нем как рыба." И, отдав поклон,
Доблестный идальго покидает зало.
Но монарху очи ненависть застлала --
Это значит, ворог смерти обречен.

Стражника зовет он из своей охраны,
Арагонец Перес встал пред королем.
"В дальний замок Шерес мы тебя пошлем,
Нужно, чтобы Бланка пала бездыханна.

Вот приказ. Сумеешь ты придумать сам,
Как убить келейно нашу королеву,
А не то на плаху, и кишки из чрева
Отдадим воронам и голодным псам.

Выбирай: богатство и монаршья милость
Или же на плахе сдохнуть под кнутом.
Сделай верный выбор, но смотри при том,
Чтобы убиенье доньи не раскрылось.

Ни борьбы, ни криков. Никаких следов.
Мы объявим после в безутешном горе,
Что скончалась Бланка от смертельной хвори.
Отвечай немедля: ты к сему готов?"

"Я клянусь, что вашу заслужу награду,
С радостью монарший выполню приказ!"
Слыша голос зычный, видя хищный глаз,
Убедился Педро -- будет все, как надо,

Перес крупной рысью скачет в кураже,
Озирая оком горы и посевы,
А в далеком замке плачет королева,
Узница донжонов десять лет уже.

Благородный Ортис ей служил защитой,
Но покинул Шерес, убыл он оттоль.
"Вы умрете, донья, так велит король", --
В дверь вошедший Перес молвил деловито.

Статуей убийца замер у дверей.
"Неужели сгинуть мне без покаянья --
Я достойна рая за свои страданья!"
"Что же, кайтесь, донья, только поскорей."

"Франция родная! С милою отчизной
В юности жестоко я разлучена!
Ах, ну почему же не спасла она
Дщерь свою от пыток участи капризной!

Ничего не прочил, кроме страшных бед,
Этот край кастильский юной королеве,
Встретил ветром зябким, бурею во гневе,
И умру сегодня я в расцвете лет!

Я не нарушала помыслом и делом
Брачную присягу злому королю!
Боже мой, в могилу ныне я ступлю
Чистая душою, девственная телом.

Ангелы святые, в этот смертный час
Душу осените вашими крылами,
Пусть она ликует в вышнем Божьем храме,
В мире и любови, заклинаю вас!

Помоги мне, Боже, в смерти! А злодею
Грех его прощаю на исходе дней."
Медленно убийца тут подходит к ней
И двумя руками ей сжимает шею.

Белою лилеей падает она,
Закрывает каин голубые очи,
Молча исчезает под покровом ночи,
И щека солдата мертвенно-бледна.

Так была убита в шересском покое
Царственная донья дланью роковой,
Но Господь убийце отомстил с лихвой,
Дни его наполнив мукой и тоскою.

А лукавый дьявол, видя -- час настал --
Гнал по белым склонам диких Пиренеев
Полчища бригандов, алчущих трофеев,
И в ладонь бастарда вкладывал кинжал.

La Romance de Doña Blanca

Or, étant à Burgos, en sa chambre royale,
Don Pedro fait mander Juan de Hinestrosa:
- Ami Juan Fernandez, dit le Roi, venez çà.
J’ai souci d’un cœur ferme et d’une foi loyale.

Quand mes frères bâtards, m’assaillant à l’envi,
Saccageaient mes châteaux et me vidaient mes coffres,
Quasi seul, entre tous, au mépris de leurs offres,
Vous me fûtes fidèle, et m’avez bien servi.

Donc, je vous sais sans peur, sans feintise ni trame,
Aimant l’homme non moins que le roi, soucieux
De faire ainsi, tant que vivrez, et pour le mieux.
Et c’est pourquoi, Don Juan, je me fie en votre âme.

Voici. Prenez mon seing, bouclez vos éperons,
Et courez au château de Xerez où demeure
Doña Blanca. Je veux qu’en secret elle meure.
Je vous remercierai quand nous nous reverrons. -

Mais le bon chevalier Juan Fernandez ne bouge:
- Sire roi, mon épée est vôtre, non l’honneur.
Je ne suis meurtrier, ni vil empoisonneur;
Ma lignée est trop haute et mon sang est trop rouge.

Employez à cela quelque autre, s’il en est
Qui le veuille. D’ailleurs, Sire, prenez ma vie.
- Saint Jacques! Dit le Roi, je n’en ai nulle envie.
La touche est sûre, et l’or vierge s’y reconnaît.

Allez! Je suis content de votre prud’homie.
Je riais. Pensez-vous que je sois si méchant
De vous faire tuer cette femme, sachant
Ce que vous êtes? Non. Surtout n’en parlez mie.

- Sire, j’ai bouche close et vous baise les mains.
- C’est bien. - Hinestrosa gravement le salue,
Et s’en va. Néanmoins, la chose est résolue.
Ceux que hait Don Pedro n’ont point de lendemains.

Il appelle un massier de la garde, qu’on nomme,
Étant Aragonais, Rebolledo Perez:
- Va-t’en tuer la reine au donjon de Xerez.
Ortiz, le châtelain du lieu, n’est pas mon homme.

Voici l’ordre. Tu prends sa place. Agis, sois prompt.
Tu diras qu’elle était malade, et qu’elle est morte.
Sinon, je te fais mettre en quatre, à chaque porte
De la ville, où corbeaux et chiens te mangeront.

Écoute. D’une part, or, fief, chevalerie
Et ma faveur; de l’autre, une hache, un billot,
Et la mise en quartiers. Choisis. Quel est ton lot?
Songe pourtant qu’il faut celer cette tuerie.

Ni lutte, ni cris. Point de vestige sanglant
Qui puisse après la mort apparaître sur elle.
Qu’elle semble finir de façon naturelle,
En proie à quelque mal sans remède et très lent!

As-tu compris? Réponds. - Ce m’est un jour de fête,
Sire! J’obéirai, dit le rude massier. -
Certe, à voir ce poil fauve et cet œil carnassier,
Le Roi ne doute pas que ce soit chose faite.

Pendant que le Perez chevauche allègrement
Vers son crime, au grand trot du genet qu’il active,
De châteaux en donjons depuis dix ans captive,
La jeune Reine pleure et plaint son long tourment.

Ortiz, qui la gardait, noble de race et d’âme,
L’a quittée. Un grand mal lentement la détruit,
Dit-on. Perez, un soir, dans son retrait, sans bruit,
Entre: - Le roi le veut, il faut mourir, Madame.

- Jésus! Ne puis-je au moins confesser mes péchés?
Faites venir un clerc tonsuré qui m’envoie
Au paradis, après ma douloureuse voie.
- Confessez-vous à Dieu, Madame, et dépêchez!

- Ô douce France! ô cher pays où je suis née!
Jamais plus, ô beau ciel, ne te verront mes yeux!
Ô royale Maison des princes mes aïeux,
Dès mon aube pourquoi t’avoir abandonnée!

Que t’ai-je fait, Castille, et d’où vient mon malheur
Que mes seize ans n’ont pu t’attendrir et te plaire?
Mais, hélas! Par un vent de haine et de colère
Ma rapide jeunesse est fauchée en sa fleur!

Pourtant, je n’ai failli d’acte ni de pensée
Envers ce Roi cruel qui me veut tant de mal.
Épouse, et vierge encor, comme au jour baptismal,
Ô Jésus! je descends dans la terre glacée.

Et vous, Rayons vivants de l’éternel Flambeau,
Anges du Paradis, qui brûlez de saints zèles,
Dans la paix et l’amour emportez sur vos ailes
Mon âme immaculée au sortir du tombeau!

Maintenant, Dieu m’assiste! Achève ma misère,
Ami! Je te pardonne, ainsi que je le dois. -
Alors le meurtrier féroce, des dix doigts,
Prend le col délicat, frêle et doux, et le serre.

Puis, il clôt les yeux bleus voilés de longs cils d’or,
Dispose la figure au pâle lys pareille,
Et, livide, muet, furtif, prêtant l’oreille,
Disparaît dans le noir et profond corridor.

Telle, à Xerez, finit Doña Blanca de France,
Dès le berceau vouée au royal assassin;
Dieu, qui peut tout, ayant, dans un secret dessein,
Empli son peu de jours d’angoisse et de souffrance.

Mais le Diable, qui sait que son homme est à point,
Pousse déjà, du haut des blanches Pyrénées,
Les Routiers dévalant par bandes forcenées,
Et le Bâtard, la haine au cœur et dague au poing.