Форум литературного общества Fabulae

Одна далёкая-далёкая Планета пришла в полную негодность...
Не сразу пришла... За много-много лет пришла...
Точнее, не пришла – привели. Каждому известно, что у планетов, планетей, тьфу – планет, ног-то, как раз, и не водится.
Зато водится кое-что другое, и не столько «у», сколько – «на». Виды всякие водятся, в том числе и разумные. Впрочем, разумные весьма и весьма условно. Трудно назвать разумным того, кто усиленно пилит сук, на котором сидит. Или в колодец плюёт – из которого пить. Или бомбу какую зароет поглубже, а потом её – ба-бах! И снова зароет, и снова – ба-бах! В научных, как говорится, целях. А если прибавить к этому главный смысл существования разумного вида – неограниченное производство всякого мусора – то наличие негодной к употреблению планеты никого уже удивить не сможет. Нечему тут удивляться.
– Ай-я-яй! – говорит в таких случаях вид разумный, глядя на скорбное дело рук своих. – Ай-я-яй!
Умом-то он понимает, что вышло нехорошо. Плохо, можно сказать, вышло. И главное – что? Главное – смотаться он не успел на другую планету, подальше от грязи, от гнили, от... В общем – не успел.
– Ай-я-яй! – да и только. – Ай-я-яй!
Трудности, сложности, катастрофа, можно сказать. Дышать уже почти нечем, а от того, что вдыхаешь – и вовсе дышать не хочется. Пить... Нету пить – выпито всё давно, а что не выпито – уже и не выпьешь. Густое оно какое-то, склизкое, да и запах, наверное есть, как не быть... Но не унюхаешь – то, что вдыхаешь, ещё худший аромат имеет.. А еда – да как её станешь есть, если из еды только то и осталось, что один раз ели уже... А то – и не один.
– Ай-я-яй! – он и есть: – Ай-я-яй!
Самое время придумывать, как себя спасать... И придумывать быстро! Да вот беда – нечем придумывать! Разум-то, ну, тот, что ещё остался, не хочет он, разум, в таком месте жить, думать совсем не хочет. Ему б условия какие создать... Но поздно: негде, да и не из чего! Упущен, как говорится, нужный момент, чтобы всё – назад, всё-всё... И воду чтобы назад, и воздух, и еду, и побольше, побольше...
Нет, видать – не судьба. Труба – разумному виду, полный ему звездец, в смысле – амба, в смысле – кранты. Остатки из последних великих умов скрипят потихоньку в поисках выхода (или входа – это, смотря, откуда двигаться, или – куда), но кроме скрипа ничего уже не производят. Да и скрип тот всё тише и тише... тише и тише... тише и тише... Всё, смолкло...
Ан, нет! Не всё! Смолкло – не всё.
Цзынь: консервная банка – о ржавый трактор... Цзынь: ещё одна... И снова – цзынь... И... Нет, не цзынь – чпок! Это, похоже, уже не в трактор, и следом:
– Ой!
Точно – не в трактор.
– Ты – кто?
– А ты – кто?
– Я первый спросил.
– Здешний я – разумный. Последний, кажется...
А, что – разумный как разумный: две руки, две ноги, и голова – шишкой. Худенький только, и бледненький. Но, в самом деле – с чего ему румяниться да жиреть?
– А я – командированный: Планету обследовать на предмет подходящих условий... – и ловко так копытцем по банке, и банка о трактор – цзынь... Футболист, блин... тот ещё футболист...
– Тоже – разумный?
– Был бы разумный, послали бы разве в такую дыру? Да не в жисть!
– И вовсе здесь не дыра, – обиделся местный. – А воздуха там чуток, да воды подбавить – и чем тебе не курорт. Вы же будете улучшать экологию?
– А зачем?
– Чтобы вам хорошо было...
– А нам – без надобности: нам везде хорошо, где другим плохо.
– А где другим – хорошо?
– Нам – и там – тоже хорошо. Нам – везде хорошо.
– Ну, пусть даже улучшать не будете – всё не одному жить...
–А тут ты не прав, паря. Хоть и разумный, а не соображаешь: накрылась моя командировка медным тазом, как есть – напрочь гавкнулась. Из-за тебя, между прочим. Слишком ты, паря, живуч оказался, – командированный почесал кудрявую голову между аккуратными рожками, задумчиво сморщил рыло и повертел хвостом. – Н-да, проблемка...
И карманов вроде бы нет, но откуда-то вынул мобильник, и заорал – на другом конце Вселенной глухой, и тот, уши зажал:
– Алло, босс! Прибыл я – только Планета занята!.. Да, разумный, местный... Нет – один... Один, говорю!.. Ага... Ага... Сделаю, босс... Вы уж сами, босс: кто я такой – богов тревожить!.. Да!.. Понял... Понял... Жду... Сразу же отзвонюсь... До связи, босс!
Мобильник делся не знамо куда, и, взмахнув освободившейся рукой, командированный больно, до слёз, щёлкнул местного по носу кривым когтистым пальцем:
– Вот так-то, паря! Подождём: может, тебя и вытянем...
– Как это – вытянем? – местный нервно съёжился. – Зачем это – вытянем? Мне и мой рост – вполне... Доволен я своим ростом...
– Ха, деревня! Темнота дремучая! «Вытянем» у нас значит – «спасём»! Мой босс сейчас богов твоих ищет – хвосты им накрутить, а то – и по рогам настучать... В общем, к ответу их всех... Много у тебя богов-то?
– Да не, не помню... Давно уже ни храмов, ни истуканов нет. Молитвы, и те – позабыли... Предки ещё мои далёкие позабыли...
– Истуканы, говоришь... Язычники, значит... Что, до единого бога так и не дошли в верованиях своих?
– Не дошли, друг... гость... Не знаю, как и обращаться...
– А, не важно, пустое... Вот она, причина гибели этой Планеты: не познав единого бога, разумные не видят разницы между адом и раем, и создают ад вокруг себя – по незнанию создают...
– А – познав?
– И познав, создают ад – хорошо зная, что именно создают.
– Где же логика?
– А логика тут при чём? Создают то, что легче, а ад усилий не требует... Почти не требует... Ломать, сам знаешь – не строить!
Из морока непотребного воздуха вышла роскошная блондинка в неглиже:
– Ох, и вонища у вас, мальчики. Ну, кого тут надо влюблять?.. И в кого тут надо влюблять?.. Хотя, какая там любовь, если тошнит во всю?.. Сейчас вырву, может быть...
– А-а, вы, простите, кто? – пустил слюну местный. – Тоже будете с нами жить?
– Не-ет, это в моё задание не входило. Так, где же народ, тоскующий по любви?
– Я тоскую, – честно признался местный, – ещё как тоскую...
– Кто же тебя полюбит, мозгляк? Смотреть – и то противно. А ты, хвостатый, как насчёт любви?
– Вы, извините, не богиня ли будете?
– Угу... Любви и материнства богиня... Так что, рогатенький?
– Я командированный, мне нельзя – служба-с. А этому автохтону – ему бы в самый раз...
– Обойдётся. Пусть сам выкручивается, как может. Что, больше нет никого? Старый дурак – Громовержец: ему бы только младших богов попусту гонять. Так и скажу ему – нечего делать нам здесь. Бежать... Бежать... – сплюнула под ноги местному и растаяла в мороке...
– Не фарт сегодня тебе, разумный.
– Да ну её, не очень-то и хотелось... – неубедительно соврал тот.
Второй визитёр был конкретно мужского пола: такой себе крупных размеров дядечка, с весьма и весьма недовольным видом:
– Тоже мне – богиня... Курица безмозглая... Истеричка... Чего и ждать от блондинки... Ты, что ли, из населения Планеты? Ну, и какие претензии? Не лезь, хвостатый – рылом не вышел....
Хвостатый и не лез: хрюкнул сердито – и в сторону, в сторону: сыростью промозглой тянуло от дядечки, йодом и плесенью. Пахнут так прелые, перепрелые водоросли... Бог воды, по всему видать – Водяной доподлинный.
– Где тут храм в мою честь, с алтарём и дарами богатыми? – продолжал мокрый бог наседать на оробелого местного. – Веди, веди – показывай, да девственниц подавай, обряды вершить...
– Так ведь нету их – девственниц...
– Как  это – нет!?
– Кончились, давно уже кончились...
– Неужто Огневик первым поспел!? Не должен бы – я перемещалку спёр у него намедни, а без этой штуковины он, лодырь, с места не тронется... Ты сам постарался, что ли, девственниц всех извёл? То-то вид у тебя дохлый... Ладно, герой, шлюх зови – по неполному обряду таинство совершим...
– Так и шлюх уже нетути, ваше сиятельство, – заступился хвостатый за местного. – Из всего из разумного племени он один на Планете и выживший...
Бог с удивлением поглядел на местного:
– Тогда молитву, что ли, прочти, к воде обращённую – без молитвы мне сил на чудо взять негде. Вона, как у вас всё запущено...
Местный развёл безнадежно руками и помотал головой.
– Ладно, попробую – так... – Водяной забормотал под нос скороговорку, в которой часто употреблялось слово «вода» – творил заклинание. Потом воздел руки к сокрытым мороком небесам и выкрикнул нечто малопонятное, разве хорошо одно расслышалось слово: «призываю».
Вверху грохотнуло, два раза щёлкнуло, и крупная градина хлопнула в маковку местного. Вторая, побольше, угадала хвостатому в самое темечко. От третьей бог увернулся, с трудом, и всё его воздействие на окружающую среду этим и исчерпалось.
– Нет, не могу: силы, как я и говорил, совсем нет. Да и настрой не тот: ни храма, ни молитвы, ни девок... Тут, разве что, только Сам и справится, – он убеждённо и уважительно потыкал пальцем в небо, указывая, где Сам изволит пребывать. – А я – всё, спёкся... Пойду я... Пока, ребята...
Третий посетитель не заставил себя ждать. Был он высок, был он могуч, гневно двигал бровями, правую руку сжимал кулаком, а в левой – искрил и извивался пучок ослепительных молний. Правда, в ядовитом воздухе Планеты их блеск сразу утратил яркость, покрывшись отливающим зеленью матовым налётом.
При виде сердито торчащей бороды этого бога у заплесневелого местного атеиста проклюнулась вдруг родовая память, и он хриплым шепотом сообщил хвостатому:
– Громовержец... Сам... – и в шепоте его вместилось почтения не меньше, чем у осрамившегося Водяного.
Громовержец рыкнул, прочищая обожжённое мерзким воздухом горло, и, оглядевшись, пророкотал голосом дальнего грома:
– Испепелю! В золу сожгу, в мелкую пыль!
После чего метнул одну за другой три молнии: в трактор, в хвостатого и в разумного местного. Трактор чихнул и завёлся, скрывшись за облаком ржавчины. Хвостатый ловко увернулся, и предназначенная ему порция досталась трактору. Тот снова затих и, молча, обратился в пыль – прямо по слову божьему. Третья же молния, последняя, не долетела: бессильно упала у ног атеиста, зашипела и – сразу погасла. Погас и пучок в левой руке Громовержца. Не только погас, но и осыпался к ногам бога мелким пеплом.
Вот тебе и испепелил... Был сердитый, наполненный гневом великан, и нет его. Остался надломленный неудачей старик:
– Дура-баба, а права... На все сто права... Бежать отсюда, бежать – пока заразы никакой не схватил. Надо же, до чего планету довели... А у меня чемоданы ещё не уложены...
Сказал – и был таков.
– А как же – я? – простонал ему вслед так и не сожжённый атеист. – А я-то – как же?
– Действительно – как же? Планете – полный кердык... Боги... боги – и те сбежали... – хвостатый снова взялся за телефонную трубку: – Это – я, босс! Всё, нема никого... Ага, босс, утекли... С главным  своим...
– ...с Громовержцем, – услужливо подсказал местный...
– ...с Громовержцем, – повторил за ним хвостатый. – Понял, босс, сейчас спрошу, – обернулся к местному: – К нам пойдёшь?
– С радостью...
– С Планетой пойдёшь?
– Надо – пойду!
– Надо!.. Пойдёт, босс, с Планетой пойдёт... Служу Сатане! – хвостатый уже вместо трубки держал пачку бумаг: – Здесь распишись... здесь... здесь и здесь... Порядочек!
И забормотал, уже только для себя, не для местного:
–  Это Рай – как мечта, у всех разный, и нигде его всё ещё нет... Ад же везде – один, ад – вечен... – хвостатый воткнул в кучу мусора (и где взял?) большую табличку:
«ВНИМАНИЕ – АД! ФИЛИАЛ №1125. ВХОД СЮДА СОВЕРШЕННО СВОБОДНЫЙ!»