Приглашаем литераторов и сочувствующих!
Вы не зашли.
Вопрос о душе применительно к поэзии меня всегда чертовски смущает. Душа у меня, конечно, есть - что-то там внутри шевелится... Однако в работе я следую завету Александра Блока: "Садясь к письменному столу, поэт должен быть холоден как лед". Слишком много я видел и читал дребедени и чуши, написанных в состоянии романтического возбуждения и интенсивного чувственного потения. Душа - это все-таки не чувствилище, а средоточие человеческой сущности. Разделение "ума" и "души" я не понимаю. Оно явно идет от средневекового убеждения, что эмоции сосредоточены в области сердца, а соображаловка - в области мозгов. Одно без другого не работает.
Представления о Кэрролле как о кислом англиканском попе и по совместительству математическом сухаре, который писал зашифрованные стихи для избыточно интеллектуальных джентльменов, а в свободное время страдал гумберт-гумбертовскими влечениями - очевидная чушь, заплесневелый огрызок так называемого кэрролловского мифа. Этот миф давно пора скормить свиньям. Нет ничего веселее и забавнее стихов Кэрролла, если не думать ежеминутно, что их автор - священнослужитель и преподаватель математики.
Мы с Андреем Москотельниковым совершенно независимо друг от друга (Андрей - несколько раньше) занялись переводом именно этой вещи из одноименного сборника Кэрролла (1868). Наверное, именно потому, что сумели стряхнуть с себя гипноз кэрролловского мифа и пойти несколько дальше, чем предписывалось и разрешалось. В поэзию Кэрролла надо долго "въезжать", имея за спиной к тому же немалый багаж и опыт "въезда" в английскую словесность в целом. Одним пинком эта дверь не открывается, одними "Алисами" Кэрролл не исчерпывается.
Неактивен
Ирина Палий задала два вопроса, коснусь их, как смогу.
I
Вы знаете, Ирина, ваше замечание насчёт
The twilight turns to darker blue
With lights of amethyst
действительно заставляет меня ещё раз задуматься. Тем более что эти две строки, последние в стихотворении, явно входят в противоречие с первыми двумя строками:
The twilight turns from amethyst
To deep and deeper blue.
Это противоречие возникает именно из-за множественного числа выражения lights of amethyst, тогда как в последнем (то есть, первом) случае никакого множественного числа: это ВЕЧЕР переходит от аметистового цвета к иссиня-чёрному. В чём же тут дело?
Может быть, в обоих случаях это разные источники аметистового света? Что тут делать - заглянем в словарь. Наше lights of amethyst может означать одно из трёх: либо звёзды, либо автомобильные фары, либо огни светофоров. И те, и другие, и третьи вполне могут казаться излучающими аметистовый свет, даже светофоры - издали, сквозь листву (такой "лиловый" свет от светофора будет описан Джойсом в стихотворении "Банхофштрассе").
В общем, в этом случае "аметистовых огоньков" я вынужден признать правоту Ирины и её наблюдательность.
II
Обвинение Кэррола в "бездушности" я хочу отвести указанием на тот известный литературоведам факт, что викторианская литература, и особенно викторианская поэзия, русскому глазу и русскому уху НЕИЗБЕЖНО КАЖЕТСЯ несколько бездушной, или монотонной. Поэтому в русской переводческой традиции принято английскую (викторианскую в частности) поэзию несколько оживлять, чтобы она была "читабельна" по-русски. Ненавижу это слово, но тут оно как нельзя кстати: английская поэзия в своём настоящем виде очень мало способна тронуть "среднее" русское сердце - только в "поэтических" переводах, основу которых заложил Жуковский, продолжил Иван Козлов, затем Маршак и так далее вплоть до нас с Андреем Кротковым.
Я ведь уже признавался в этом здесь на Форуме, и скажу ещё раз: в меньшей степени при переводе "Фантасмагории", но в гораздо большей степени при переводе "Охоты на Снарка" я привнёс в итоговый текст чувств и эмоций. Что касается "Охоты на Снарка" - так его я сдобрил прямо-таки трагизмом в чисто русском духе - именно чтобы русский читатель признал в Кэрроловских героях словно бы старых знакомых; только тогда "Снарк" станет фактом русской переводной литературы.
Вышесказанное касается взрослой викторианской поэзии. Но оказывается, что детская викторианская литература и поэзия столь же мало читабельна по-русски (в своём чистом виде), но по обратной причине: она нестерпимо сюсюкающа! Сам Кэррол, к примеру, написал сказочку "Алиса для самых маленьких", так вот эта "Алиса" непередаваемо слащава! И это - викторианская норма!
Только два раза в своей собственной творческой биографии - и во всей викторианской литературе - Кэррол отказался при написания книжки для детей от сюсюканья; в результате мы имеем поистине "золотые книжицы", признанные таковыми всем миром: "Алису" и "Охоту на снарка"!
А уж Нина Демурова, готовя Академическое издание (и даже ещё раньше, поскольку добросовестна), и передала эту кэрроловскую литературную удачу - первый в новой английской литературе несюсюкающий текст для детей.
Неактивен
К сюсюканью я отношусь с полным неуважением, как и Вы.
Неактивен
По поводу заботы о читателе - захочет ли он продолжать знакомство... Читатель будет читать того, кого мы переведем. У него просто нет выбора. Люди, свободно владеющие иностранными языками, читают что хотят, и не они составляют нашу аудиторию. Мы ведь работаем на невладеющих. И не получаем от них "социальный заказ" - откуда им знать, что заказывать, если они ни сном ни духом и ни уха ни рыла? Выбор поэтов для перевода - прерогатива переводчика, и в этом состоит главный вкус названного занятия. Мне, к примеру, сулили немалые бабки за перевод стихов Леонарда Коэна, культовой фигуры в рок-культуре 1960-1970-х, и даже снабдили книгой. Я вернул книгу с благодарностью. И объяснил, что отнюдь не бессребренник, но стихи Коэна меня нимало не трогают, что к рок-культуре я равнодушен, и что заказчикам следует поискать кого-нибудь душевно предрасположенного к Коэну - на волне любви он обязательно состряпает нечто вполне приемлемое, я же на одном только бабловом интересе ничего путного сделать не смогу. Вот классический пример "заказа".
Неактивен
Андрей Москотельников написал(а):
Вы знаете, Ирина, ваше замечание насчёт
The twilight turns to darker blue
With lights of amethyst
действительно заставляет меня ещё раз задуматься. Тем более что эти две строки, последние в стихотворении, явно входят в противоречие с первыми двумя строками:
The twilight turns from amethyst
To deep and deeper blue.
Это противоречие возникает именно из-за множественного числа выражения lights of amethyst, тогда как в последнем (то есть, первом) случае никакого множественного числа: это ВЕЧЕР переходит от аметистового цвета к иссиня-чёрному. В чём же тут дело?
Андрей, все намного проще. После захода солнца, если атмосфера чистая, то будет заря румяная, малиновых тонов и тому подобное. Но если там пыль или влага или что-то еще присутствует, то цвет вечернего неба ближе к горизонту можно назвать "аметистовым" с учетом того, что это не однотонный цвет, а целая гамма, от светло-фиолетового до почти темно-фиолетового. Очевидно, в этой стадии цвет неба темнеет от сиреневого тона, (скажем так, чтобы не повторяться) к темно-синему. Сам купол неба в это время, если не закрыт облаками или тучами, светлее, чем полоса у горизонта. Но с течением времени положение меняется -- небо становится темно-синим, иссиня-черным, а у горизонта еще полосочка опять же аметистовой расцветки -- и она не ровной чертой или полоской нанесена, особенно, если легкая облачность, а небольшими (относительно) пятнышками, lights. Окраска неба на заре вообще бывает очень разнообразной, и говорить о "цвете вечера" в этом ключе -- неудачно, потому как -- неточно. Надеюсь, с этим Вы согласитесь. Я думаю, Джойс говорит в обоих случаях исключительно об оттенках цветов, в то время, как в Вашем переводе на сцену вышел кристалл аметиста собственной персоной. Вот от этого и противоречие -- кристалл действительно меняет цвет в небольших пределах.
Сергей.
PS Спасибо за интересные материалы, за общение и... И с Рожеством Вас!
Неактивен
Ирина, писатель, успешно пишущий (написавший) что-то для детей не может быть бездушным Особенно, в области сказок. Это -- высший пилотаж в прозе.
Сергей
PS Это я про Кэррола
Неактивен
Андрей Кротков написал(а):
По поводу заботы о читателе - захочет ли он продолжать знакомство... Читатель будет читать того, кого мы переведем.
Андрей, разумеется, дело обстоит именно так Но я делал акцент на том, что вернется ли читатель к тому автору, именно в переведенном варианте, -- это зависит от того, насколько ему понравится перевод. Будучи человеком честным, Вы же не захотите, чтобы о понравившемся Вам авторе складывалось превратное представление? Ведь Вас-то он "зацепил"...
С Рождеством Христовым!
Сергей
Неактивен
Я никого не хотела обидеть, выражая исключительно свое впечатление о Кэрроле. Я не ощущаю в его "Алисах" этического начала, без которого мне любой текст скучен, сказка - тем более. Но это - мои проблемы. Ирина.
Отредактировано Ирина Палий (2008-01-07 02:48:38)
Неактивен
Ирина Палий написал(а):
Я никого не хотела обидеть, выражая исключительно свое впечатление о Кэрроле. Я не ощущаю в его "Алисах" этического начала, без которого мне любой текст скучен, сказка - тем более. Но это - мои проблемы. Ирина.
Ирина, а никаких обид и не было, избави Бог. Тут все исходит исключительно от личного восприятия. Мне, например, раздирают рот зевотой сонеты Шекспира, я над ними засыпаю - из чего отнюдь не следует, что это плохие стихи и что в них ничего нет. А два с половиной года назад я присутствовал на презентации полного свода новейших переводов, и там были человек 15-20, которые всю жизнь только сонетами Шекспира и занимаются. У Кэрролла меня привлекают лишь некоторые его стихи, до всего остального мне как толмачу дела нет. Не знаю ничего нуднее и тоскливее стихов Вордсворта, Теннисона и Суинберна. А вот "Сказание о Старом Мореходе" Колриджа мечтаю сам перевести заново, хотя предшественники - Гумилев и Левик - отпугивают, и сил уже маловато, и сомнения гложут. От "Охоты на Снарка" я отказался наотрез, а Андрей Москотельников сделал свой перевод, и его не остановило, что по счету он уже двадцать какой-то. В общем, тут всякий раз свои резоны, и никакой логической стратегии не наблюдается.
Неактивен
Sir написал(а):
Андрей Москотельников написал(а):
Вы знаете, Ирина, ваше замечание насчёт
The twilight turns to darker blue
With lights of amethyst
действительно заставляет меня ещё раз задуматься. Тем более что эти две строки, последние в стихотворении, явно входят в противоречие с первыми двумя строками:
The twilight turns from amethyst
To deep and deeper blue.
Это противоречие возникает именно из-за множественного числа выражения lights of amethyst, тогда как в последнем (то есть, первом) случае никакого множественного числа: это ВЕЧЕР переходит от аметистового цвета к иссиня-чёрному. В чём же тут дело?Андрей, все намного проще. После захода солнца, если атмосфера чистая, то будет заря румяная, малиновых тонов и тому подобное. Но если там пыль или влага или что-то еще присутствует, то цвет вечернего неба ближе к горизонту можно назвать "аметистовым" с учетом того, что это не однотонный цвет, а целая гамма, от светло-фиолетового до почти темно-фиолетового. Очевидно, в этой стадии цвет неба темнеет от сиреневого тона, (скажем так, чтобы не повторяться) к темно-синему. Сам купол неба в это время, если не закрыт облаками или тучами, светлее, чем полоса у горизонта. Но с течением времени положение меняется -- небо становится темно-синим, иссиня-черным, а у горизонта еще полосочка опять же аметистовой расцветки -- и она не ровной чертой или полоской нанесена, особенно, если легкая облачность, а небольшими (относительно) пятнышками, lights. Окраска неба на заре вообще бывает очень разнообразной, и говорить о "цвете вечера" в этом ключе -- неудачно, потому как -- неточно. Надеюсь, с этим Вы согласитесь. Я думаю, Джойс говорит в обоих случаях исключительно об оттенках цветов, в то время, как в Вашем переводе на сцену вышел кристалл аметиста собственной персоной. Вот от этого и противоречие -- кристалл действительно меняет цвет в небольших пределах.
Сергей.
PS Спасибо за интересные материалы, за общение и... И с Рожеством Вас!
Мне остаётся толко признать полную правоту столь аргументированных объяснений, как уже раньше я признал наблюдательскую (при чтении исходного текста) правоту Ирины. Соответственно, некоторые свои критические замечания я удаляю.
Неактивен
Андрей Кротков написал(а):
По поводу заботы о читателе - захочет ли он продолжать знакомство... Читатель будет читать того, кого мы переведем. У него просто нет выбора. Люди, свободно владеющие иностранными языками, читают что хотят, и не они составляют нашу аудиторию. Мы ведь работаем на невладеющих.
Тут я не совсем согласен с Вами, Андрей. Кажется, Тургенев сказал, что даже человек, отлично владеющий каким-то иностранным языком, только тогда насладится написанным на этом языке стихотворением, когда переведёт его на свой родной язык (или же прочтёт перевод).
Поэтому переводить под заказ - это, вообще говоря, благодарный труд, о чём как раз и говорит приведённый Вами пример того масс-культового поэта.
И работаем мы для всех: владеющих и невладеющих. Не зря ведь издаются и издавались у нас двуязычные сборники и антологии поэзии: для этих "знающих" они вдвойне интересны.
Так я думаю.
Неактивен
Темнеет сумрак-аметист:
Лазурь, фиалка, чернь…
В аллеях зеленью искрит
Лампад вечерних зернь.
Рояля звуки то смелей,
То тише из окна;
В окне – она, полусклонясь,
Старания полна.
Всё туже кутает во тьму
Вечерний аметист
И робкий звук, и строгий взгляд,
И белый нотный лист.
Неактивен