Форум литературного общества Fabulae

Приглашаем литераторов и сочувствующих!

Вы не зашли.

#1 2015-10-28 20:51:40

Юрий Лукач
Автор сайта
Откуда: Екатеринбург
Зарегистрирован: 2009-03-30
Сообщений: 4029

Песни старого савояра (VI)

Из цикла «Истина в вине»

*      *      *

Воздета Божья палица,
но мы не будем стариться –
пока картошка варится
и водка охлаждается.

Покатится застолие,
столкнутся в споре мнения.
Здесь пьянка – не условие,
а повод для общения.

И первая, разлитая
под бутерброд с колбаскою,
помирит нас с планидою,
хоть стервою, но ласковой.

Зови ее по-книжному
хоть роком ты, хоть фатумом –
терпеть ее, облыжную,
бороться с ней, проклятою.

* * *

Поезд мерно бежит, качается,
как по радиусу-лучу.
Я устал бороться за качество,
за количество – не хочу.

Мне попроще и понадежнее,
чтоб на два вершка от земли.
Разговоры пустопорожние
до оскомины довели.

Очень круто кипело варево,
только вкус не больно хорош.
Не даешь мне – тогда проваливай,
и проваливай, раз даешь.

Сквозь невнятицу дней колючую,
как этапом на Колыму…
Приходи – я тебя помучаю,
а себя уже ни к чему.

*      *      *

День начнется звонком мобильного телефона,
ты ответишь мне удивленно и полусонно,
но здоровые чувства гнездятся в здоровом теле,
потому мы свое общенье начнем с постели,
и поскачет веселый всадник, звякая стременами,
по сырой лощине и между двумя холмами.

А потом мы, конечно, утонем в круговороте
полупьяных сонат, полупохмельных рапсодий,
будут все сезоны к нам приходить посменно,
и полуденный зной, и капель из открытой вены,
и холодная морось, и мерзлый след за санями,
и замкнем кольцо, и черта не раз помянем.

В колесе, сплетенном из радости и печали,
мы бежим с тобою, и нет никакой спирали,
только круг забот, скандалов и поцелуев,
то угасим огонь, то снова его раздуем,
только жгучая смесь восклицаний, стихов и прозы,
только разные позы. Но, Боже, какие позы!

*      *      *

Пока привлекает посуда с акцизною маркою
сильнее микстур, и покуда хожу, а не шаркаю,
а женские стати занятны не меньше, чем ранее,
и будят не только приятные воспоминания;
покуда я в быте болотном не сгнил окончательно,
и стае шакалов охотно отвечу рычанием,
потешу беспечного беса – домашнего гения,
и юную деву к себе заманю для общения,
открою бутылку, сорву с нее марку акцизную.
Давай же нальем! Жизнь опять начинается сызнова.

*      *      *

Я сегодня ослаблю вожжи
и проснусь немного попозже,
может в восемь, а может, в девять
оттого, что нечего делать.

И включу говорящий ящик,
посмотрю фильмец завалящий,
и поплачу над Мураками
вместе с прочими мудаками.

*      *      *

Осознаешь утром, продравши зенки,
что свинцом не все позалиты рты,
что живут с изгоями отщепенки,
что еще полсуток до темноты.

Летаргия века ползет с карнизов,
взор ее бесцветен, мозги пусты;
похмелившись, ты принимаешь вызов –
целый час остался до темноты.

Наконец, найдя ту самую строчку,
что искал весь день, понимаешь ты –
труд окончен – вбей же с размаху точку
за одну минуту до темноты.

Вот и время печки проверить тягу:
брось ей в пасть исписанные листы,
и смотри, как корчит в огне бумагу
под приход сиятельной темноты.

Прощальный ужин

Последовав отчим устоям,
встречая вечернюю мглу,
мы с жизнью тарелки помоем,
а после присядем к столу.
Не нужно нам звездных жемчужин,
пусть шторка укроет луну.
Пора для прощания – ужин,
предрасполагающий к сну.

Бежавший торжественной гнили,
торивший свою колею,
я пряный пожар чахохбили
глоточком коньячным залью;
как отрок на празднике в Кане,
шепну благодарно слова.
Я сам этот ужин сварганил,
но это неважно, нева...

Синяя птица

Синяя птица – это не воронье,
как исхитриться, как изловить ее?

Сети раскину – сыщет себе проем;
эту дичину явно не взять живьем.

Хитрая пташка. Я, от азарта пьян,
дернул рюмашку, снял со стены бердан.

Горе мазиле! Снайперу же она
на чахохбили тушкой вполне годна.

Долго палил я, только попасть не мог;
хлопают крылья, снова давлю курок.

Промах – не промах, коль у стигийских вод
всех небрегомых кто-нибудь бережет.

*      *      *

Посмотрите внимательно, Ваше Высочество –
здесь живут любопытные твари.
Отчего-то вареных пельменей не хочется,
я их лучше пожарю,
и налью себе верную стопку очищенной,
где сокрыта блаженная сырость,
наблюдая за взглядом, испуганным истиной,
что внезапно открылась.
Как забавны вы, милая, в это мгновение
осознанья – познанья – прозренья,
обнаружив, что тени на стенах – совсем не
игры света и тени.

Стихи о тех, кто пьет с утра

«Мы все когда-нибудь подохнем,
быть может, трезвость и мудра, –
а Бог наш – Пушкин пил с утра
и пить советовал потомкам.»
(Б. Чичибабин)

Узнав, что тело – плоть и сыть,
душа – пустая кожура,
мы рано приучились пить
уже с утра.

Когда восторженный бахвал
звенит мошною серебра,
пожав плечами, мы в бокал
плеснем с утра.

Когда страна кишит хамьем,
поклоны бьет et cetera,
мы усмехнемся и нальем
себе с утра.

Когда голодный зверь ревет
из-за соседнего бугра,
мы переждем его приход,
приняв с утра.

Ведет кандальников конвой,
стекают капли с топора...
под заоконный хриплый вой
нам пить с утра.

Другим пророчится успех,
других морочат доктора.
Мы предпочли судьбину тех,
кто пьет с утра.

В ночи рождаются стихи
и слов плетется мишура,
а загорланят петухи –
мы пьем с утра.

*      *      *

Решить чего и сколько – тяжкий труд:
поллитра мало, две поллитры много;
с утра придут похмелье и изжога,
зато другие хвори пресекут.

Предвидя это, до утра сидим
втроем с бутылкой, радуясь получке;
налей – а терний острые колючки
давай-ка мы оставим молодым.

Им кажется, что мир – зеленый луг,
где топчутся неузданные кони.
Зачем им наши вожжи и супони,
и маята натянутых подпруг?

*      *      *

Покуда наливается, нальем
и поживем, покуда доведется,
и будем свет искать ненастным днем,
а ночью – звезды в глубине колодца,
и лопотать, не думая о том,
как слово наше после отзовется.

*      *      *

В дряхлую кастрюлю пельменей плюхни,
нам воды живой по чуть-чуть плесни.
Сядем, вспоминая былые кухни
и перебирая былые дни.

Выпьем и рванем еще по рюмашке;
почитай, что ты вчера написал;
рано или поздно – тебе к Семашке,
мне в какой-другой секционный зал.

Завещаем тушки врачам и моргам –
скучно слушать нам, как растет трава –
но, боюсь, опять не отыщут орган,
тот, который с болью сочит слова.

*      *      *

Паладины дев и бутыли, мы молились женским коленам,
и к ночам раскаленным были дни довеском второстепенным,
и высоких истин в стакане не искали, а просто пили –
но теперь мы не те, что ране, растеряв на пути к могиле
всё и вся. Былые юроды здравомыслящи и сторожки,
и за это нам в час ухода не дадут моченой морошки.

*      *      *

Секрет приготовленья плова
уже давно небезызвестен.

Вот снял жених во тьме алькова
убор невестин.

Купите ножик с острой кромкой,
на утвари не экономьте.

Морковь порежется соломкой,
душа на ломти.

Вливайте масло понемногу,
обжарьте в нем кружочки лука.

Хотя невеста кривонога
и сухорука.

Усердно режем плоть баранью,
кладем тушиться в скороварку.

Весь день прошел по расписанью,
а ночь насмарку.

Пригоршню барбарисных ягод
потом швырнем (не прозевать бы!).

Окончен фарс, и месяц за год
нам после свадьбы.

Затем положим рис, добавя
чеснок и куркуму с зирою.

Как жаль, что мы мечтать не вправе
о домострое.

Мы плов разложим на тарелки,
гостей собравши пару дюжин.

А муж наутро с опохмелки
и равнодушен.

*      *      *

Признаюсь, что между иных словес,
поддатый или тверезый,
терпеть не могу я слова на «с»:
судьба, суета и слезы;
свободы сто лет не случалось тут,
нет света за створкой ставен;
сулит страдания Страшный суд,
и смертный стесняет саван.

Белый человек

Я, поступая мудро,
без компаньонов пью;
искры из глаз под утро
рыжею россыпью.

Было бы всё в порядке,
но посмотрел в трюмо,
сердце скатилось в пятки,
зрелищем шпоримо.

Каюсь – не видел сроду
этакого лица.
Мерзкая пасть юрода
радостно скалится;

щерит клыки, фигляря –
щеки обожжены,
вместо глазниц у хари
черные скважины.

Век на гроши разменян.
Крикну ему назло:
«Ты мне соврал, Есенин –
это не зеркало».

Отредактировано Юрий Лукач (2015-10-28 20:52:44)


Юрий Лукач
To err is human, to forgive, divine.

Неактивен

 

Board footer

Powered by PunBB
© Copyright 2002–2005 Rickard Andersson