Форум литературного общества Fabulae

Приглашаем литераторов и сочувствующих!

Вы не зашли.

#1 2013-05-07 07:55:52

Юрий Лукач
Автор сайта
Откуда: Екатеринбург
Зарегистрирован: 2009-03-30
Сообщений: 4029

Оскар Уайльд. Сад Эроса (I)

1
В разгаре лето, и жнецы пока
Не поспешают по дороге к лугу,
Где скоро из мошны ростовщика
Осыплет осень золотом округу,
Но все ее богатства разметет
Беспечный, легкий ветерок – неисправимый мот.
2
О, скоро! Но пригульный сын Весны,
Жонкиль, еще желтеет на поляне,
И всюду колокольчики видны,
Синеющие в утреннем тумане.
Гуляка одинокий под кустом –
Друзья оставили его, напуганы дроздом,
3
Гонцом июня – в зелени густой
Цветок нарцисса, бледноликий, жалкий;
Устрашены своею красотой,
В углу укромном нежные фиалки
От солнечных лучей отводят взгляд,
Боясь ослепнуть навсегда. Ах, право, этот сад
4
Шлет Персефоне свой радушный зов,
Уставшей от бесцветности Аида!
Здесь место для аркадских пастухов!
Здесь тайна счастья вечного сокрыта,
Что знали греки. Может быть, и нам
Любовь ее откроет здесь. Поверим вещим снам!
5
Цветы вот эти древле Геркулес
В печали разбросал на дальнем бреге,
У черных вод, в которых Гил исчез –
Дрожащие голубки аквилегий;
В лимонном одеяньи чистотел,
А как лилов кукушкин цвет! Но я взглянуть хотел
6
Туда, где ждут штокроз колокола,
Когда наполнит их негромким звоном
С рассветом золотистая пчела;
Мы подошли к прозрачным анемонам,
Они с рассвета хмурятся в хандре –
Так дева, страсти устрашась, рыдает на заре –
7
Прикосновенье мотыльковых крыл
Мучительно для скромности ранимой.
Твой поцелуй дотла бы их спалил,
В нем летний жар, а им по вкусу зимы.
Давай же мы сорвем иной цветок,
Кому несет пыльцу любви наперсник-ветерок.
8
Уста вьюнков нам зорю протрубят;
Здесь таволга белей, чем лоб Юнонин,
А гиацинта тонкий аромат,
Как аир аравийский, благовонен;
Диана, догоняющая лань,
Не ступит на него – но ты сорви, а после глянь
9
На амариллис – так же он медвян,
Как тот, что произрос в горах Троады,
На пурпупный цветущий майоран,
Он – Кифереи сладкая отрада;
Соперника Адонис видел в нем,
Сплети же из него венок, а пояс мы сплетем
10
Из ломоноса; цвет его густой,
Что ткани из Сидона, фиолетов;
Вниманьем наперстянки удостой,
Их чаши – украшение букетов.
А вот нарцисс, оброненный Весной,
Услышавшею в первый раз птенца в глуши лесной,
11
Не трогай! В нем воспоминаний след
О радости дождливого апреля,
Когда в лесу родился первоцвет,
И ночи постепенно потеплели,
И ореол над примулой мерцал
Сквозь прошлогоднюю листву, как золотой фиал.
12
О нет, сорви! С тобою, идол мой,
Он не сравнится даже вполовину!
Устанешь – лик из родника омой.
При взгляде на тебя в поклоне спину
Согнет, забыв о спеси, каприфоль.
Ты маргариток пестроте лечь под ноги позволь.
13
Из камыша я вырежу свирель,
Пусть древний Пан ревниво удивится,
Что песнею, неслыханной досель,
Я наполняю воздух у криницы,
Где Делия купается, и путь
Заказан смертному – не смей на стан ее взглянуть!
14
И расскажу тебе я, почему
Наряд у гиацинта столь печален,
И соловей пронзает плачем тьму,
Тревожит негу ласточкиных спален,
И ветви лавра трепета полны,
Едва засветится восток, распугивая сны.
15
Спою о Персефоне, что грустит
Среди полей беспамятства и тлена,
И повелю, чтоб отпустил Аид
На время среброгрудую Елену.
Поймешь ты: красота ее страшна,
В Эреб героев унесла свирепая война!
16
И об Эндемионе я спою,
О том, как он поднесь любим Селеной;
На Латм она несет печаль свою,
Спасаясь от погони дерзновенной –
Проснется Солнце, и за ней стремглав,
Но прочь богиня улетит, объятий избежав.
17
И, если я свирель уговорю,
Она тебе споет сладкоречиво
О той, кому подарки к алтарю
Несли у вод Эвбейского залива.
Теперь ты алтаря не сыщешь там,
Разрушен портик, фриз разбит, разграблен древний храм.
18
Дух Красоты! Прошу, не улетай!
Век эллинов окончился, но все же
Есть те, кому твой взор дарует рай,
Он им триумфов воинских дороже.
Мои слова зажгут священный гнев
В героях Ватерло – и пусть! Тебя улицезрев,
19
Немногие тебе молитвы шлют,
С тобой они возвышенней и чище,
Я сам у ног твоих обрел приют,
Твои уста мне – сладостная пища,
А с веком праха нет во мне родства,
Он полон скепсиса и догм, и снедь его черства.
20
Увы! здесь не Кефисс, и не Илисс,
И не белоколонные Афины,
Холмы не овевает нежный бриз,
На них не зреют сочные маслины,
Вдоль храмов не бредет мычащий вол,
И не украсит дева здесь шафранами подол.
21
Но погоди! И память призови
О юноше, ушедшем слишком рано;
Певец, к тебе исполненный любви,
Почиет у стены Аврелиана.
Ты ангельские дал ему крыла,
Но Адонаис ныне мертв, и песня умерла.
22
Но нет, среброголосого певца
Меж нас еще оставили камены,
И над могилой твоего жреца
Он спел ему возвышенную трену,
Но унесла волна певца на дно
По воле Зевса – и блуждать нам было б суждено
23
Во тьме кромешной до скончанья лет,
Когда бы над Британией седою
На небосводе не возник поэт,
Ей воссиявший утренней звездою.
Античных демократий ученик
Сумел народу даровать республики родник.
24
Он посетил Фессалию с тобой,
Следил за Аталантой белоногой,
Что со свирепым вепрем шла на бой;
Он лютней проложил себе дорогу
Среди курганов в тот заветный грот,
Где, в предвкушении смеясь, Венера гостя ждет.
25
Он Кору лобызал; его струна
Отпела галилейца; он корону
Сорвал с чела, где крови и вина
Кипела смесь; и боги Пантеона
Возвращены им в наш угрюмый век,
А новоявленный Завет осунулся, поблек.

Оригинал:
http://www.bartleby.com/143/10.html

Отредактировано Юрий Лукач (2013-05-08 12:44:10)


Юрий Лукач
To err is human, to forgive, divine.

Неактивен

 

Board footer

Powered by PunBB
© Copyright 2002–2005 Rickard Andersson