Форум литературного общества Fabulae

Демократия к нам пришла из глубины веков, а эпоха колониальных захватов была долговременным событием величайшего прогрессивного значения. Тех, кто сразу не поверит в эти парадоксальные утверждения, мы попробуем убедить ниже.

В преподавании истории ещё жива старая марксистско-ленинская схема "исторического материализма". Согласно ей, мировой исторический процесс един. Все общества и государства, как по команде, проходят пять стадий - первобытность, рабовладение, феодализм, капитализм, социализм-коммунизм. О последней двухголовой стадии сейчас предпочитают не говорить, в четыре предыдущих верят свято.
Схема эта - полная чушь. В неё не удаётся впихнуть историю великих цивилизаций Востока и доколумбовой Америки, в неё не лезет наша собственная история. "Тем хуже для истории!" - решили в своё время большевики.

АРХАИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Примерно две с половиной тысячи лет назад в гористом приморском краю на юго-востоке Европы произошло необъяснимое событие: в мир явилось Новое.
Почему и откуда явилось это Новое, никто не знает. Имеющиеся версии - воля Бога, придумка одинокого гения, импорт из космоса - по меньшей мере смешны. Однако других версий нет. Значит, надо обойтись без них. Не пытаться отыскать останки именно той обезьяны, от которой пошёл род человеческий.
Новое явилось именно там и тогда - 2,5 тысячи лет назад на юго-востоке Европы. Ни раньше, ни тогда же, ни позже ни в каком другом месте населённого мира подобное Новое не возникало.
Однако пора перестать говорить загадками.
...На рубеже VII-VI веков до нашей эры в Древней Элладе возник феномен - совершенно новая социально-экономическая структура. Настолько новая и неожиданная, что её возникновение растерянно именуют "социальной мутацией" и "архаической революцией".
Что же произошло?
В послегомеровской Элладе, бывшей до того вполне "восточным" краем, по непонятной причине и на неизвестной основе один за другим почти одновременно возникли несколько полисов - городов-государств. В полисах неведомо как установился порядок коллективного выборного управления через постоянно переизбираемый всеми свободными полноправными гражданами полиса совет. Высшим органом власти полиса было общее собрание свободных граждан - агора.
Подробно разработанная система частного законодательства устанавливала неотчуждаемые права и свободы и непременные обязанности свободных граждан (например, обязанность участвовать в управлении полисом).
Главным правом свободного гражданина было юридически признанное и закреплённое за ним право частной собственности. Частная собственность свободного гражданина, по разным причинам лишившаяся собственника, не могла быть отчуждена государством в лице полиса - она непременно должна была найти другого собственника, который вступал во владение ею только через юридическое признание и закрепление этого события.
Сильной центральной власти в полисах не было. Тем более единоличной наследуемой. Стоило выборному члену совета, как говорится, слишком много на себя взять - как его объявляли тираном, лишали гражданства и изгоняли из полиса. Восставать против тиранов входило в обязанности свободных граждан. Засиживаться в совете гражданам не позволяли - подвергали ротации.
Власть полиса не занималась централизованным перераспределением материальных благ. Она осуществляла только законодательную и контрольную функции, следила за соблюдением законов.
Свободные граждане полиса не занимались натуральным (самообеспечивающимся) хозяйством. Экономика полиса строилась на частном товарном производстве, продукты которого поступали на рынок - внутренний и внешний. Доходы от внешней торговли облагались налогом, полученные средства расходовались на нужды полиса под наблюдением общего собрания граждан.
Торговля и товарообмен вне и внутри полиса строились на основе денежной системы. Чеканкой монеты занимались специалисты-ремесленники; контроль за её полновесностью, борьбу с фальшивомонетничеством, наблюдение за денежным обращением проводила общественность.
Рабство в полисах преобладало частное, владельческое, что коренным образом отличало полисную структуру от традиционной восточной структуры с её институтами патриархального, домашнего и государственного рабства. Государственное рабство имелось в ограниченных пределах только в Спарте.
Раб был частной собственностью владельца, вещью, не имел никаких прав, служил предметом купли-продажи. Поэтому ценился раб квалифицированный, мастеровитый, способный создавать материальные ценности. Его жёстко эксплуатировали, но владелец не мог казнить его по своей прихоти и обязан был обеспечить ему нормальные условия содержания. Зато хозяин был волен освободить раба без ведома власти. Если за раба его соплеменники уплачивали хозяину выкуп, он также освобождался.
Долговое рабство в полисах было ограничено. Обращение в рабство свободных сограждан не допускалось. Самой страшной мерой уголовного наказания для граждан было изгнание. Смерти по приговору боялись меньше, да и формой смертной казни было понуждение к бескровному самоубийству (её применили, например, к Сократу, позволившему себе проповедовать неверные этико-политические концепции).
Рабов приобретали на рынках в центрах работорговли; стоили рабы дорого. В рабство обращали военнопленных, что было не дешевле - стоило войны.
В полисах существовала система социокультурных ценностей, из владения которыми складывался ценз свободного полноправного гражданина. Требовалось уметь читать, писать, петь, играть на музыкальных инструментах, танцевать, плавать, ездить верхом, ценить красоту произведений изобразительного искусства, почитать богов и иметь правильные философские взгляды.
Полисный строй античной Эллады представлял собою уникальную, нигде более и нигде ранее не существовавшую социально-экономическую структуру - античную демократию, построенную на приоритете частной собственности, гражданского общества и гарантий прав и свобод полноправного гражданина. Этим он в корне отличался от классических обществ Востока, обществ "поголовного рабства", основанных на принципе власти-собственности и полного преобладания государства над обществом и личностью.
От классических обществ Востока полисный строй отличался ещё и тем, что эти самые "класические общества Востока" с удивительным постоянством обнаруживали своё существование в самых разных, разделённых океанами и огромными пространствами суши, никогда не сообщавшихся районах мира - в Южной Африке, в Центральной и Южной Америке, в Полинезии. Только в изолированной и крайне неблагоприятной по жизненным условиям Австралии не сложился "свой Восток", там развитие общества зависло на уровне первобытности и не достигло даже уровня протогосударственности. В то время как полисный строй окопался в одной только Элладе и никаких историко-планетарных аналогов в других регионах не имел, хоть и искали их историки днём с огнём.

НАСЛЕДИЕ ПРЕДКОВ

Античная демократия полисной Эллады, усвоенная республиканским Римом, достигла там высшей степени развития, особенно в области права. Однако в течение I-V веков нашей эры античная демократия была сперва ослаблена, затем подорвана и смыта "варваризацией" региона, так называемым "великим переселением народов", мощным давлением таких восточных монстров, как монархо-бюрократическая Византия, и таких пришлых носителей протогосударственности, как арабы.
Затем в течение нескольких столетий, называемых Средневековьем, античная демократия, окружённая феодальной периферией, тихо тлела в отдельных центрах средиземноморской культуры, в торговых республиках Венеции и Генуи, в североитальянских городских коммунах, в вольных имперских городах Священной Римской империи германской нации, в городских парламентах Британии. И она же уцелела в русском Новгороде Великом, который после фактического распада Киевской Руси около 1132 года обособился, резко "антикизировался", учредил свою агору - народное вече, стал выбирать светских администраторов-посадников и владык-архиепископов, более трёхсот лет противостоял натиску сперва немцев и шведов, затем монголов и союзных им усиливавшихся князей Северо-Восточной Руси - и пал только в конце XV века перед военным превосходством московско-восточной рати.
Античная демократия и в древнем, и в средневековом её вариантах нисколько ещё не напоминала "плюралистическое" и "политкорректное" общество современных западноевропейских стран, поскольку оставалась, так сказать, наследственной демократией для избранных по праву рождения, иногда обретавшей форму олигархическо-аристократической республики (Флоренция, Венеция), временами скатывавшейся в тиранию (Милан при герцогах Сфорца). Но её базовые элементы - приоритет частной собственности и частного права  - сохранялись и воспроизводились устойчиво даже при самых резких отклонениях от "нормы".
Время, за которое античная демократия медленно воскресла, усовершенствовалась и, в конечном счёте, стала определять путь развития западноевропейских стран, называется эпохой Возрождения. 
Возродилось то, что было уже известно, опробовано ходом истории, возродилось на новом уровне и в новом качестве. Демократические институции, замкнутые в пределах городских стен и небольших территорий, начали стремительно осваивать периферию. Именно на основе возродившейся и перешедшей в наступление античности в XVI-XVII веках возник в Европе капитализм - а вовсе не потому, что трудолюбивым немецким протестантам пришла в голову их знаменитая этика.

DRANG NACH OSTEN

Деньги и товары обнаружили способность проникать туда, куда не могли проникнуть войска и идеи. Торгаши-финикийцы, в душе отнюдь не античные демократы, в гомеровские времена доплывали до Британии и Гвинейского залива. Торгаши-португальцы, тоже не сторонники демократии и прав человека, в конце XV века добрались до Индии и Южного Китая.
За две с половиной тысячи лет, разделивших финикийских и португальских бизнесменов, суть их бизнеса изменилась мало. Средневековая бедноватая Европа не могла дать Востоку конкурентоспособные товары для бартерной торговли, за вожделенные пряности и восточные раритеты приходилось платить золотом и серебром. К тому же "первопроходимцы" европейского колониализма - Испания и Португалия - к началу своей бурной деятельности были образцовыми феодальными монархиями.
В XVII столетии на колониальную ниву вступили Англия, Голландия и Франция - страны ещё очень молодого, но энергичного и неразборчивого в средствах капитализма. Им нужны были уже не только пряности - нужны были рынки дешёвого сырья и дешёвой рабочей силы.
Увы, колониальная эпопея и по сей день изображается некоторыми историками, как бандитский "наезд" жадных и жестоких европейцев на мирные дикарские страны, сопровождавшийся прямым грабежом и вывозом ресурсов, поголовным изнасилованием туземных женщин и поголовным истреблением местного населения (вариант: поголовной продажей в рабство).
Как говорится, и то, и другое, и третье в разные времена и при разных обстоятельствах имело место. Но не было ни целью, ни способом её достижения.
Колониальная экспансия проводилась изначально не затем, чтобы "зачистить" новые территории под расселение белых пришельцев, и не затем, чтобы обобрать и спалить огнём захваченные страны. А образцовые и ни с каких позиций не оправдываемые "зачистки" (истребление североамериканских индейцев, австралийских и тасманийских аборигенов) начинались тогда, когда пришельцы были не в состоянии найти компромисс с местным населением по вопросу о взаимно устраивающей экономической деятельности, о дележе ресурсов (водных источников, охотничьих угодий, плодородных земель), о правовом порядке землевладения и землепользования. Носителей рыночной психологии ужасно раздражало, что с полупервобытными индейцами и австралийцами нельзя было общаться на языке экономических категорий и права. Приходилось стрелять в упор.
Нельзя не отметить также, что "зачистками" занимались в основном профессионалы - малопочтенные полууголовные элементы из числа американских иммигрантов и самые настоящие уголовники-каторжники, из которых составился первоначальный контингент белого населения Австралии. В то же время попытка англичан "зачистить" Новую Зеландию встретила такой вооружённый отпор, что в 1850-х гг. английское правительство вынуждено было пойти на переговоры с маори - нулевой вариант там не прошёл.
На плечах и в обозе колониальных деятелей ехал его величество европейский Рынок, то есть новая для колонизуемых земель социально-экономическая структура, намеревавшаяся "освоить" и "переработать" структуру традиционную, приспособиться к ней и приспособить её к себе, получать от неё и отдавать ей. Активно торговавший Восток давно знал, что такое рынок, но с его европейской "версией" знаком не был.
Ехала на Восток и европейски оформленная частная собственность - институт, также известный Востоку, но всегда бывший там в приниженном положении, никогда не доминировавший в структуре собственности, полностью зависевший от благорасположения государства и его фискальных аппетитов.
Вслед за его величеством Рынком подтягивались судебно-правовая, административная, военная, образовательная системы метрополии - и тоже вступали в сложные отношения с тем, что их встречало по прибытии на новое место.
Преобразованная на европейский лад античность в новом своём обличье явилась на Восток. Миновали столетия ползучей эволюции, то и дело взрывавшейся бурными революционными событиями - и открылся факт, весьма печальный для марксистских социологов. Базирующиеся на античной основе капитализм и представительная демократия начали лидировать в мире по "совокупной исторической массе" усвоивших эти модели стран. Лидируют, чёрт их побери, и по сей день, нравится это нам или нет.

НАШИ В ГОРОДЕ

На просторах Московского царства в середине XVI века давно уже не пахло духом новгородской античной демократии - и ещё не пахло и пахнуть не могло капитализмом. Тем не менее царство, прежде только отбивавшееся от внешних нападений, двинулось встречь им "колониальной" тропой. Как водится - особой, своей.
Опыт имелся. В том числе и западный. В России в гораздо большей степени, чем в Европе эпохи великих географических открытий, сработал такой фактор, как необходимость "трудоустроить" избыточное аграрное население, от скудости норовившее впасть в криминальный беспредел. Иван Грозный поступил в свойственной ему манере, вместо увеличения производства снизил потребление путём уничтожения потребителей - при нём население страны уменьшилось почти вдвое. При нём же отрезанное от морей, не имевшее возможности расширяться на юг и запад Московское царство "усваивало" и "перерабатывало" порубежные земли восточной суши. Успешно "переработаны" были территории угро-финнов Северо-Востока, Казанское, Сибирское и Астраханское ханства. "Переработка" состояла в типично восточной инкорпорации - присоединении земель, "животов и имуществ" побеждённых на условиях победителя.
После грандиозной национальной трагедии Смутного времени, к 1630-м годам, русское племя восстановило численность - и вновь оказалось в ситуации аграрного перенаселения. Вектор мобильности продолжал действовать в прежнем направлении. Если Казань пала в 1552-м, то через каких-то 100 лет, в 1652-1653 гг., казаки Василий Поярков и Ерофей Хабаров со товарищи закончили свой поход на Тихом океане (!) и через Амур погрозили кулаком местному "шведу" - то есть китайцам.
"Русские идут!"
Они действительно шли. Без изнывающих от неприменения капиталов, без осознанных и неосознанных идеалов античной демократии - шли по суху, яко по морю. Ломились на восток через континентальный центр Евразии, до поры оставив без внимания степи и пустыни юга.  "Усваивали" и "перерабатывали" всех попадавшихся по пути, обкладывали их ясаком - налогом в центральную казну, провозглашали новые земли "под руку" московского государя. И умудрялись при этом, почти по Салтыкову-Щедрину, внедрять просвещение с малым кровопролитием...
Конечно же, это была никакая не колониальная экспансия, а простое прибирание к рукам того, что лежит втуне и на что никто пока не зарится. Не то развернувшееся на 180 градусов великое переселение народов, не то обратный поход полупросвещённого Чингисхана, ставшего христианином. Не говоря уж о том, что ясачный доход (натуральный налог, взимавшийся в основном пушниной, которую затем пускали на экспорт в Европу) на протяжении второй половины XVII века формировал большую часть региональных и более половины государственного бюджета. И это - при отсутствии государственной монополии внешней торговли!
Через 150-200 лет, когда в "переработку" попали Северный Кавказ, казахские степи, Киргизия, ханства и эмираты Средней Азии, стрельбы и крови оказалось значительно больше.
Окружённый имперскими территориями Северный Кавказ (за исключением христианской Осетии) был населён народами, не знавшими государственности и очень поздно исламизированными (к примеру, чеченцы обратились в веру Пророка в XVI веке, балкарцы - аж в XVIII-м, в то время как жители Южного Дагестана и Азербайджана приняли ислам ещё в IX веке). Отсутствие экономического и правового взаимопонимания, приоритет среди горцев обычного местного права (адата) и горских вольностей привели к мгновенной милитаризации российской политики на Кавказе, к открытой войне. Воспроизвелась "австралийская" ситуация, краткую словесную формулировку которой дал кавказский главнокомандующий, генерал Алексей Петрович Ермолов (Ярмул-паша): "Этот народ нельзя покорить, его следует уничтожить". Речь шла о чеченцах.
В сердце Азии решались уже вопросы настоящей колониально-экономической конкуренции с Англией, напиравшей с юга. Да и молодой русский капитализм требовал, чтобы всё делалось, выражаясь словами Лескова, "очень в аккурате и в скорости, чтобы ни одна минута для русской полезности не пропадала".
Русская структура легла на местную структуру эполетами на плечах местных наследственных правителей, произведённых в русские офицерские и генеральские чины, но сохранивших право драть своих подданных по туземным обычаям. Некоторые территории Туркестанского края (к примеру, Бухарский эмират и Хивинское ханство) вообще получили статус вассальных, то есть не были непосредственно инкорпорированы в империю.
Не обошлось, конечно, и без обильных кровопусканий: в ходе присоединения Средней Азии были физически истреблены некоторые группы кочевых туркмен. Отличные наездники и стрелки, они вели мобильную войну против русских войск, и в отношении их радикальный вариант умиротворения пошёл в ход без дискуссий.
Традиционный образ жизни и традиционная религия "переработке" и гонениям не подвергались - в этом отношении царская колониальная политика была куда умнее и милосерднее большевистской. Зато русский рынок начал активно "перерабатывать" местные базары, русский рубль стал универсальным платёжным средством, русская фабричная промышленность начала вытеснять традиционные местные ремёсла. 
Тем не менее российская колониальная империя оказалась очень странной колониальной империей. В ней не сложилось представление об имперской нации, русские не были господствующим этносом. Господствовала имперская администрация, не делившаяся по крови и не бравшая на себя "бремя белого человека". Полноправие и неполноправие подданных определялись не "пятым пунктом", а вероисповеданием. В некоторых колонизуемых регионах (Северный Казахстан, Киргизия) численность пришлого населения, казаков и крестьян, за короткое время начинала превышать численность коренных жителей, но при этом никакие вопиющие факты насильственной русификации туземцев не отмечались.
Распространив на новопокорённые земли административную структуру империи (систему исполнительной власти и карательных органов), русские колонизаторы почему-то не сочли нужным внедрить там военную структуру - к примеру, население Туркестанского края в армию не призывалось (из российских мусульман служили по призыву только татары и башкиры). Не было особого нажима и в части внедрения российского светского судопроизводства и образования, не проводилась политика выращивания лояльных центру местных элит - их "учреждали", а там хоть трава не расти.
Российский колониализм привычно нацеливался на создание унитарно-бюрократического государства - и довольно много в том преуспел. Сохранившиеся наработки позволили уже к 1922 году вновь собрать распавшуюся было империю на советской унитарно-бюрократической основе. Но некому и нечему было в 1992 году удерживать СССР от распада - унитарная матрица к тому времени разлетелась вдребезги. Большевистский режим выкосил на корню все благодатные заделы царского режима, но не сумел создать ничего своего, что хотя бы отдалённо сравнивалось в жизнеспособности с тысячелетней традицией. И пути назад, увы, уже не было.

ЗА МОРЕМ ЖИТЬЁ НЕ ХУДО

Отцы-основатели США, собравшись на Второй континентальный конгресс для утверждения будущего политического устройства, долго и въедливо штудировали античные источники, спорили, препирались и обсуждали варианты. Их беспокоило, не затаился ли в их среде какой-нибудь будущий Юлий Цезарь или Александр Македонский.
Сошлись на демократии. Принятое ими решение действует до сих пор.
Любопытно, что американская демократия первоначально копировала античные институции, т. е. не могла обойтись без рабского труда в плантационном хозяйстве. В отличие от испанцев, которые в Центральной и Южной Америке имели дело с протогосударственными образованиями инков, ацтеков и майя (и сумели втащить эти частично "огосударствленные" народы в новые экономические отношения и даже в новую веру), североамериканцы не смогли провернуть такой же фокус с полупервобытными индейцами своего континента. Именно поэтому и английские колонии, и свободные Штаты с удовольствием импортировали африканских рабов.
Однако уже в 1807 году ввоз чернокожих невольников в США был запрещён, а углублявшийся экономический раскол в середине века разразился Гражданской войной Севера и Юга с последовавшей Реконструкцией Юга, что обозначило бесповоротную победу демократического (уже не античного) устройства.
Правда, американцам (вернее, экс-англичанам) повезло: они "экспортировали" свой товарно-капиталистический уклад в девственные края Нового Света, на нетронутую политическую почву, где им не пришлось сражаться с местными феодальными сеньорами и вписываться в имеющиеся традиционные структуры. Сразиться пришлось только с британской метрополией и только тогда, когда политический прогресс колоний убежал далеко вперёд и независимость стала насущной необходимостью.
Истребление коренных народов (о котором речь уже шла), принявшее особо жестокий характер после Гражданской войны, в 1870-х - 1880-х годах, стало последним кровавым американским "эксцессом". Мир прореагировал вяло, так как считал войну с индейцами внутренним делом янки.
За деятельность, направленную к выходу из свободной демократической федерации независимых территорий, во всех штатах США по суду полагается либо пожизненное заключение, либо "вышка".
А у нас - в квартире газ.