Форум литературного общества Fabulae

Баллада
в двух частях
предположительно
об Оливере Кромвеле


Часть II

Был ведьмой этот зверь зачат
От некоего беса
(Что, говорят,
Был жуткий фат,
Кутила и повеса).

Когда явился он на свет,
Визжали исступлённо
Все свиньи, враз
Войдя в экстаз,
И каркали вороны.

Он был рождён под шум дождя
И ветра завыванье,
Под хохот сов,
Рычанье псов
И жеребячье ржанье.

Наружу выбравшись едва,
Он отрыгнул (по слуху)
И вдруг схватил
Что было сил
За горло повитуху.

Скакнул к стене и по гвоздям,
Карабкаясь всё выше
По шляпкам их,
В единый миг
Долез до самой крыши.

Все, кто там был, раскрыли рты,
На эти шутки глядя,
Меж тем, как тот
Сквозь дымоход
Исчез в дыму и смраде.

И вот наш край подобен стал
Безжизненной пустыне,
Поскольку страх
В людских сердцах
Тот зверь рождал отныне.

Но раз старуху встретил он,
Что белой ведьмой звали,
И та смогла
Исчадье зла
Укрыть в своём подвале.

Она кропила стервеца
То серой, то селитрой,
А когти лап,
Как эскулап,
Поудаляла бритвой.

И в результате этих мер
Он стал смирней бульдога
И на спине
Её вполне
Мог покатать немного.

Для удовольствия толпы
Та ведьма на досуге
Его не раз
Всем напоказ
Водила по округе.

А ныне в Лондон прибыл он
В особенном вольере,
Где на Флит-стрит
Его узрит
Любой нетвердый в вере.

Так пусть парламент и король
Живут, как прежде, в мире,
И пусть придёт
Войне исход,
Как и моей сатире.




A BALLAD,
IN TWO PARTS, CONJECTURED TO BE ON
OLIVER CROMWELL


Part II

This monster was begotten
Upon one of the witches,
B’ an imp that came to her,
Like a man, to woo her,
With black doublet and breeches.

When he was whelp’d, for certain,
In divers several countries
The hogs and swine
Did grunt and whine,
And the ravens croak’d upon trees.

The winds did blow, the thunder
And lightning loud did rumble ;
The dogs did howl,
The hollow tree in th’ owl —
’Tis a good horse that ne’er stumbled.

As soon as he was brought forth,
At the midwife’s throat he flew,
And threw the pap
Down in her lap ;
They say ’tis very true.

And up the walls he clamber’d,
With nails most sharp and keen,
The prints whereof,
I’ th’ boards and roof,
Are yet for to be seen.

And out o’ th’ top o’ th’ chimney
He vanish’d, seen of none;
For they did wink,
Yet by the stink
Knew which way he was gone.

The country round about there
Became like to a wilder-
ness ; for the sight
Of him did fright
Away men, women, and children.

Long did he there continue,
And all those parts much harmed,
Till a wise-woman, which
Some call a white witch,
Him into a hog-sty charmed.

There, when she had him shut fast,
With brimstone and with nitre
She sing’d the claws
Of his left paws,
With tip of his tail, and his right ear.

And with her charme and ointments
She made him tame as a spaniel;
For she us’d to ride
On his back astride,
Nor did he do her any ill.

But, to the admiration
Of all both far and near,
He hath been shown
In every town,
And eke in every shire.

And now, at length, he ‘s brought
Unto fair London city,
Where in Fleet-street
All those may see’t
That will not believe my ditty.;

God save the King and Parliament,
And eke the Prince’s highness,
And quickly send
The wars an end,
As here my song has — Finis.

Отредактировано Aleks (2020-05-06 12:49:15)