Форум литературного общества Fabulae

.


Пастуший Календарь


Декабрь
Ægloga Duodecima


СОДЕРЖАНИЕ
Сия Эклога завершается (якоже первая зачиналась) жалобой Колина,
обращаемой к божеству Пану. В коем стенании, утомленный былыми
невзгодами, сопоставляет Колин собственную жизнь с четырьмя временами
года, младость уподобляя весне, ибо свежа была и чужда безумствам
любовным; а зрелость – лету, изнуренному великим зноем и сухменью,
иже чинит Комета, сиречь звезда пылающая, сиречь любовь, каковую страсть
уместно сравнить с оным пламенем и жаром неумеренным. В позднейшем
возрасте грядет пора преждевременного урожая, зане свергаются плоды
наземь, не вызревши сполна. Преклонные же лета подобны зиме, стужу и
метели несущей; в то время близится год к завершению и скончанию своему.


Где бьет незамерзающий родник,
Сел Колин Клаут под ветвями ели.
Он, Титира * усердный ученик,
Искусно песни пел и на свирели
Играл. Теперь, в уединеньи, вновь
Он проклял злополучную любовь:

«– Великий Пан, заботливый отец,
Наш добрый Бог, спасающий ягнят,
Защитник, сберегающий овец,
Когда стадам опасности грозят!
О ты, над головами овчаров
Простерший свой хранительный покров **!

– Услышь, молю, безрадостный напев!
Бывало, звонче встарь певал пастух –
А нынче, горя не преодолев,
Поет как может. Преклони же слух
И внемли жалобе, к тебе летящей
Над ледяной безлиственною чащей.

– Во младости, что сходственна с весной,
Я был резвее всякого стрижа;
Кипела кровь и властвовала мной,
И нудила бродить, не дорожа
Ни здравием, ни буйной головой,
В лесу, где раздавался волчий вой.

– О, как любил я целый Божий день
Скитаться, забираться в глухомань!
Ко мне стремился молодой олень,
Ко мне тянулась ласковая лань.
Я расточал богатства юных лет:
Скончания весне, казалось, нет.

– Сколь часто я взлезал на древний дуб,
Чтоб ворона исторгнуть из гнезда!
С лещиной был безжалостен и груб
И беспощадно тряс ее, когда
Разгрызть орех лесной хотелось мне…
И волю ставил с жизнью наравне.

– Меня в те годы Муза позвала
(Велела мне, видать, на белый свет
Певцом родиться, честь ей и хвала!),
А Рэнок, старый пастырь и поэт,
Наставник добрый, не жалевший сил,
Всем хитростям искусства обучил.

– И я старался всячески, доколь
Напев мой без единого изъяна
Не зазвенел… Как молвит Гоббиноль,
Свирель моя звучней свирели Пана:
Лишь фавны внемлют Пану и дриады,
А Колину внимать и Музы рады.

– За спесь мою другой пастуший бог
(Какой там бог! Зловреднейший божок!)
Сразил меня, свернул в бараний рог,
Любовью тщетной сердце мне обжег!
Божка Эротом кличет всяк народ,
Хоть он скорее ирод, чем Эрот.

– Прошла моя весна; в свои права
Вступило огнедышащее лето.
Эрот сиял тогда под знаком Льва,
Как жуткая, недобрая комета,
И лютый зной ниспосылал без меры
Сюда, в юдоль, пылая близ Венеры.

– И злой Эрот повлек меня вперед,
Как встарь вела счастливая звезда:
Коль сей божок берет нас в оборот,
Безжалостна всегда его узда.
И в глушь лесную вновь я правил путь –
Не властен воротиться иль свернуть.

– И где я видел до тогдашних пор
Лесной цветок, манивший диких пчел,
Встречался лишь багровый мухомор,
Надутой жабы мерзостный престол.
А где я слушал нежную пичугу,
Лишь филин тяжко ухал: «Пу-гу, пу-гу!».

– Весну сменяет лето, ибо год
Своим идет урочным чередом.
Мы летом пожинаем первый плод,
Мы летом обустраиваем дом.
Я полюбил нехитрый сельский труд
И для овечек сколотил закут.

– Я славно клетки плел для соловьев,
Я карасей удил и пескарей,
Был ниву обихаживать готов
И вредоносных истреблять зверей.
Движение Венеры и Луны
И ход созвездий стали мне ясны.

– Гадая по течению планет,
Сколь часто я оказывался прав!
Проник я в суть поверий и примет
И понял постепенно силу трав –
И добрых и зловредных, – что целят
Иль убивают маток и ягнят.

– Ах, бедный Колин! Дурень и болван!
Тебе известен всяк целебный злак –
Почто же собственных сердечных ран
Доселе не залечишь ты никак?
Смертельные удары получив,
Ты погибаешь – но доныне жив!

– Все летние надежды хороню.
Коль нет колосьев, то не нужен серп:
Весь урожай мой сгинул на корню,
Я ждал прибытка – но понес ущерб.
Я щедро сеял доброе зерно –
И тернием оно заглушено.

– Без удержу цвели мои сады
И много обещали мне весной!
Но сверглись недозрелые плоды
С ветвей – сгубил их лютый летний зной.
В садах моих – лишь падалица, гниль,
И все мои надежды – прах и гиль.

– Какой цветник в садах моих возрос!
О, сколько было благовонных роз!
И все пожухли – ибо вместо рос
Их увлажнял поток моих же слез.
О Розалинда! Иль не знала ты,
Что для тебя лишь холил я цветы?

– Пред Розалиндою моя свирель
Звучала на сладчайший, дивный лад…
Я столько бисера метал досель –
И зря метал, впустую, невпопад!
Отныне предназначен мой напев
Для слуха добрых, благодарных дев.

– Все летние надежды – прах и ложь.
Поля сгубила страшная сухмень:
Взошел волчец, где я посеял рожь,
И терн возрос, где я растил ячмень.
Не молотить, не веять на току…
Не ведать счастья на земном веку!

– Мои весна и лето – позади,
И осени, как видно, вышел срок.
Ну что ж, зима нещадная, гряди
Угрюмой гостьей через мой порог,
Вступай в свои законные права…
Седей, моя лихая голова.

– И студит кровь мою великий хлад,
И сковывает плоть жестокий мраз;
Уже морщины возле губ лежат,
И возле некогда задорных глаз.
Ушло веселье, радость умерла,
И солнце навсегда сокрыла мгла.

– Смолкай, напева сладостного звук,
Прощай навеки, Муза-баловница!
Вот, я цевницу вешаю на сук –
А ведь какая прежь была цевница!
Зима пришла, и в тучах скрылась твердь;
А там, вослед зиме, придет и смерть.

– Теснее сбейся, маленькое стадо!
В закуте славный сыщется приют:
Лихих ветров бояться там не надо,
И никого морозы не убьют.
А пастуха не пощадит зима,
И вскоре скроет гробовая тьма.

– Прощай навек, лазурный свод небес!
Прощайте, все земные чудеса –
Прощай, река, прощайте, луг и лес!
Навек прощайте, птичьи голоса!
Прощай, мой добрый верный Гоббиноль!
И ты прощай, чинившая мне боль…»


Девиз Колина:
[Vivitur ingenio, caetera mortis erunt]


                           *    *    *


Составлен Календарь на всякий Божий год.
Он крепче стали, он века переживет.
Подсказывает мне течение планет:
Пребудет он, доколь пребудет белый свет.
Обучит, мыслю, он любого пастуха
Блюсти стада и жить, не ведая греха.
Держись, о Календарь, подале от болванов –
Иль потеряешь блеск, во тьму забвенья канув.
Создатель твой равнять себя (помилуй Бог!)
Ни с Титиром не смел, ни с Лэнглендом не мог –
Но шел по их стопам, что смирная овца,
И тешил мудреца, и раздражал глупца.

                   Merce non mercede.

_____________________

* То есть, Чосера, как уже говорилось
прежде. – [/i]Примечание Спенсера[/i].
** Навеяно стихом Вергилия: «Pan curat oues
ouiumque magistros». – Примечание Спенсера.

              Перевел Сергей Александровский

2 — 5 июля 2015


Подлинник здесь:
http://darkwing.uoregon.edu/~rbear/december.html


.

Отредактировано Сергей Александровский (2015-07-06 13:49:40)