Форум литературного общества Fabulae

Еврейская порция.

                        Из цикла: «Начало 21 века»


    Я сидел на совещание за длинным дубовым столом с матовой серединой и блестящими краями, ставшими такими, я думаю, от постоянного ерзания по ним рукавами. Что еще заметил: чем ближе к начальнику, тем лучше отполировано. Сидел не один, компания подобралась интересная, я бы сказал - разношерстная: несколько первых и вторых лиц от профильных Комитетов связанных, так или иначе, с домостроением, и приглашенных на диалог с властью представителей не самых последних в городе инвестиционно-строительных фирм.
Совещание проводил номинальный хозяин дубового стола и огромного кабинета – председатель Комитета по строительству. Если уточнять, то от разных Комитетов присутствовали шесть человек, а от фирм - семь. Я находился в числе семи представителей этой древнейшей профессии. Моя должность директора по развитию обязывает ходить на такие мероприятия, да и вообще, вести постоянный диалог с высокопоставленными городскими чиновниками. На совещание я припозднился, и поэтому мне досталось место напротив председателя Комитета - в торце стола. По левую руку от меня, с одной стороны импровизированной баррикады восседали чиновники, а напротив каждого из них - по строителю. Мы же с председателем совещания, получилось - держали нейтралитет, вернее, он вел собрание, а я созерцал и слушал.
    Если рассказывать о посиделке доступным языком, опустив этику и дипломатию,  непримиримые оппоненты «бодались». На «сходке» крупный бизнес пытался «нагнуть» город в лице чиновников и «притянуть их за язык», а те в свою очередь «отвечать за базар» не хотели, и всячески уходили от конкретики. Председатель Комитета пытался всех примирить и отыскать хоть какой-нибудь компромисс - прямо, как «папа». У меня тоже были свои «предъявы» к представителям властных структур, но благодушное настроение взяло вверх, и я сидел, щурясь на солнце, наблюдая за навозной мухой облюбовавшей стеклянную затычку от графина с водой.
    Графин просился в музей, как стеклянное произведение искусства: большой, литра на три, пузатый, с длинным, узким горлышком, прямо из поговорки: «Кто не возьмет - так все за горло». Я думаю, что его изготовили до Великой Отечественной войны, поскольку на выпуклой части имелось красивое изображение самолета ПЕ-2 (кукурузника), а снизу надпись: «Все в ОСВИАХИМ». Затычка представляла собой стеклянную конусную пробку, которая венчалась шариком, выполненным в виде глобуса, по размеру, как для игры в гольф.  Материки на этой маленькой копии Земли были матовые и слегка выпуклые, а моря и океаны – гладко отполированные.
    Муха явно тащилась от июньского солнышка. Она сидела в районе Северного Полюса на четырех лапках, одновременно лапая Сибирь и Канаду, а двумя другими поочередно чесала себе большие глазки. Интересно, откуда она взялась в строительном Комитете? Обычно такие экземпляры с большими зелеными животами обитают возле деревенских туалетов. А тут в центре города, рядом с Исаакиевским собором. Странно. Хотя, если предположить, что все чиновники – говно, тогда ее появление в этих стенах становится понятным.
    Председатель Комитета по строительству и он же председатель совещания предложил выслушать представителя КЭиО (Комитет по энергетике и инженерному обеспечению). Тот в своей речи мужественно «отползал» от обещаний, а значит и от ответственности: «Принимая во внимание серьезность вышеуказанной проблемы, я полагаю, что ее нужно решать сообща, вместе со всеми профильными Комитетами города, напрямую  задействованные в этом процессе, а еще лучше, вопрос по сложившейся ситуации вынести на заседании Правительства под председательством Губернатора. Мы от своего Комитета неоднократно к ней обращались (губернатор в Петербурге женщина), где подробнейшим образом излагали сложность целевого использования денежных средств по этой скромной статье расходов городского бюджета. Еще раз хочу подчеркнуть, что в программе финансирования строительства объектов городской инфраструктуры, ранее озвученный, социально важный энергетический комплекс запланирован только на следующий год…» 
После этой фразы председатель совещания демонстративно зевнул. Но докладчик, такой уютный, лоснящейся пупсик, выступая, поочередно взирал на бизнесменов и поэтому не видел его вазомоторную реакцию, выражавшую неприкрытую вселенскую тоску. Мокрый от пота представитель от энергетического Комитета продолжал тараторить: «По этому я предлагаю: на сегодняшнем совещании, поручить КЭПу (Комитет по экономической политике) инициировать внесение изменения в бюджет, в части  сокращение сроков освоения денежных средств, с одновременным увеличением объемов финансирования будущего строительства, объектов инженерного обеспечения. В дополнение к сказанному, предлагаю внести поправку в постановление правительства пятнадцать девяносто два, от двадцать первого сентября две тысячи четвертого года, с целью разрешения поэтапного ввода их в эксплуатацию, связанной с паритетной значимостью для города. Хотелось бы еще раз обратить внимание всех присутствующих на недопустимость срывов сроков в освоении бюджетных средств...».
    Муха от его выступления тоже заскучала. Речь чиновника была сухой и скучной, то есть не о чем. Насекомое принялось себя развлекать - чесать задними лапами зеленую, конусную попу, которая и без того блестела на летнем жарком солнышке. Я себе представил, как бы эту сценку с жирной навозницей комментировал ведущий передачи «В мире животных» - Николай Дроздов. Он, наверное, целый фильм бы снял про крылатое насекомое и красиво его озвучил.
    В моем кармане пятый раз звонил телефон. Вернее не звонил, а тихо вибрировал. Звук перед совещанием я специально выключил. Интересно, кто бы это мог быть. Так настойчиво, почти без пауз - меня набирает. Может выключить телефон? После пятого раза мобильник успокоился и больше не дрожал. Интересно, надолго? Меня все подмывало взять и посмотреть, кто это такой настырный. По работе так фанатично не достают, значит или жена, или друзья. Любопытно все же, кому я так нужен?
    Тем временем совещание закончилось. Толстые чиновники радостно вскочили первыми и своими  животами, цепляющими пуговицами от рубашек за полированный край стола, спугнули муху. Та нехотя, медленно полетела, как майский жук по прямой в сторону окна. Традиционное рукопожатие на прощание. Пару вопросов вдогонку представителям Комитетов, и я свободен. Так, так, так. Посмотрим, кто же мне звонил.   
Звонил Свинья.     
Свинья - это подпольная кличка моего любимого шурина. У любимой жены есть единственный и любимый братик. Соответственно, он мне - единственный и любимый шурин. Не успел я его набрать, как Свинья позвонил шестой раз за шесть минут. Вот приперло. Состоялся следующий разговор двух родственничков.
- Привет, Калабас!!! (Калабас - это я. Неплохо рифмуется: Стас - Калабас)
И после приветствия сразу же характерное двойное хрюканье, исполняемое на вздохе:
- Хры-хры.
- Привет, Свинья. Чего хотел из-под меня?
- Ты где?
- Где, где! В 3.14 и ЗДЕ.
-  Где?
- В ваги не!!! А три четырнадцать, пятнадцать, девяносто два и шесть – это число ПИ.
- А, теперь понял. Совещание проводил, что ли?
- Да не я проводил, а пред-строй-ком.
- Кто, кто?
- Председатель Комитета по строительству, говорю.
- Ну блин у тебя и сокращения. Ладно, хрен с ним с пред Комом. Слушай новость: Белка на неделю с Кубани приехал. Звонил мне - час назад, просил тебя найти. («Приехал», потому что Белка кличка, принадлежащая мужчине,  моему лучшему другу детства - Паше.)
- Белка? Ни членА себе!!! Действительно новость. Наверное, бабла срубил, соскучился и теперь выступить хочет. (Выступить – значит провести время так, чтобы потом не было мучительно больно, за бесцельно потраченные деньги.)
- Ага. Говорит, что давненько не ощущал никаких нововведений. Еще сетовал, что все кубанские казачки - мочалки небритые и поголовно - традиционалки. А традициОралок и традициАналок – там, по его словам, днем с огнем не снять, даже за деньги.
- А жена после полугодовалой командировки не сгодится? Или она тоже за это время заросла, как кубанская казачка?
- Белка говорит, жена не в счет. К тому же она вчера на две недели в Болгарию с детьми уехала, так что они не пересекутся.
- Мдя уж, вовремя уехала. Теперь понятно. Слушай, а чего Белка сам не позвонил?
- Да говорит, что старую трубу свою потерял, а больше семи цифр запомнить не может, а у тебя нынче номер федеральный – вообще десять цифр.
- Ладно, Свинья, я освобожусь и наберу его. Мне тут еще с одним важным  комитетским подонком пообщаться нужно.
    Пока я болтал с любимым шурином, высокопоставленный чиновник успел куда-то смыться. Блин, и этот «отполз». Что за жизнь. День явно не задался. С утра не задался. С того момента, когда молоко свернулось в утреннем кофе. Я тогда еще подумал, вот гадство.  Поехал в любимое кафе, думал там попью, а там тоже облом. Человек в синей робе, внешне напоминавший сантехника, копался в кофеварке. Вдобавок, на работе генеральный «нагнул» меня не по делу. Когда по делу – не обидно, а когда ни за что, ни про что – настроение на некоторое время портится.
    Получается, что единственным светлым пятном сегодняшнего дня можно считать звонок Свиньи. Время уже позднее, почти не рабочее – семнадцать пятнадцать. То есть, когда доеду до офиса, будет шесть. С другой стороны, ехать все равно нужно. Если общаться с Белкой, то лучше спешиться, то есть машину бросить. И правильнее это сделать на охраняемой стоянке возле работы. Пускай постоит, подождет меня, до завтрашнего дня, а я уж как-нибудь доберусь до работы. Например, на метро. Интересно, а сколько стоит нынче проезд? Год назад – рублей десять, если я не ошибаюсь.
    С такими мыслями я сел в авто и стал щемиться в пробках по разным улочкам и переулочкам, объезжая широкие проспекты с длинными заторами. Напрямую – не значит быстрее. Пока ехал, совершил звонок в офис. Выяснив, что руководство меня не дождется, в двух словах доложил о результатах трехчасового совещания. После чего, поставил корпорацию в известность о своем желании прийти завтра утром немного попозже. Мотив – номерок к зубному. Получив добро, взял в зубы очередную сигарету и сладко затянулся. Иссссссссс – аааа. Настроение стало улучшаться с каждой минутой. К середине сигареты я дозрел позвонить Паше:
- Белка?
- Хай, Калабас!!!
- Богатый, небось, стал? Точно, точно. Друзей забываешь? Номер телефона выучить не можешь?
- Ты чего несешь?
- Блят, а может быть, я ревную. Семь цифр Свиньи помнишь, а мои десять - забыл. Так ведь?
- Стася, если честно, то его телефон я тоже наизусть не помню, а узнал окольными путями. Позвонил ноль девять, там сказали справочную МАПО (Медицинская академия последипломного образования). В справочной узнал телефон кафедры, а у Татьяны - личной ассистентки кандидата медицинских наук, выведал его мобильный. Слушай, хохма. Свинья хрюкал минут пять, узнав, что я собираюсь выступить сегодня в двух ипостасях – спонсором и одновременно участником вечернего безобразия. 
- Коля сказал, что ты по голеньким лобкам соскучился. Да?
- Вот трепло, действительно свинья. Ничего сокровенного нельзя поведать.
- Не ссы, я больше никому не скажу.
- Калабас, а кому ты еще сказать можешь?
- Ну например своей жене, а она своей лучшей подруге - твоей первой супружнице. Чем не тема для сплетен, правда? Например, Павел любит пиво без пены…(Из поговорки: «Пиво без пены – все равно, что пилотка без волос».)
- Иди ты в жопу. Короче – выступаем сегодня, или нет?
- А ты как думаешь? Я же строитель, а значит страсть, как люблю осваивать чужие деньги. А если это делать вместе с лучшим другом, то тем более.
- Лучший друг – это Свинья?
- Блят, Белка, Свинья же мне шурин, то есть он мне больше родственник, чем друг.
- Ладно, Калабас, замяли. Где встречаемся?
- Давай на Невском, возле Дома книги, на мостике. 
- Во сколько?
- В восемнадцать тридцать.
- Отлично. Мы со Свиньей встречаемся в шесть на Гостинке, на двадцать минут он, как обычно, опоздает, плюс там идти около десяти минут. Так что, в половину седьмого мы тебя ждем.
- Не известно, кто кого еще ждать будет.
- Вот язва.
- Сам отрыжка.
- Ладно Стася, давай, до встречи.
- Чмок, Белка, через час буду.
    Только - только я отключил мобильный, как сразу же чуть не въехал в задницу впереди идущей машины. Вернее она уже почти не ехала, а решила затормозить на мигающий зеленый. Она – это машина, и скорее всего, она - еще и водитель. Обычно женщины любят так поступать. Мигает зеленый – они раз и по тормозам. А им за это в попку, жестко, по мужски - бескомпромиссно. Вот такие дорожные переверзии иногда случаются. Затормозил я от нее в миллиметре. Уффф. Слава Богу. Если бы тюкнул, вечернее совместное выступление накрылось бы пилоткой. Пьянствовали бы Свинья с Белкой без меня.
    Кстати, почему Колю мы зовем Свиньей, вы уже поняли. Сейчас расскажу, почему Пашу в узком кругу, мы ласково величаем Белкой. На самом деле, Белкой он стал недавно. Года три назад, не больше. Да и дружат они не так давно, хотя знакомы уж лет пятнадцать, а может и больше, нужно посчитать сколько я живу в браке и прибавить два года. Стали они с Колей часто общаться, когда Павел решил вылечить свой остеохондроз. Коля лечил его лично. Происходило это так:
    Паша с бутылкой приходил в МАПО к Коле в конце рабочего дня, когда все врачи уже разбегались по домам. Закрывшись в кабинете, они пили коньяк на сложной, многомиллионной аппаратуре. Закусывали, как правило - шоколадкой. После того, как бутылка на три четверти опорожнялась, молодой кандидат медицинских наук начинал делать новокаиновую блокаду. Опосля сложной процедуры бутылка допивалась и они шли догоняться, куда-нибудь подальше от работы.
    Сошлись кстати они не только на почве хорошего коньяка. Оба любили женский пол. Причем настолько, что пребывали в постоянном холостяцком промискуитете. Коля, таким образом, подыскивал жену, и все никак не мог остановиться на какой-нибудь одной. Павел же – просто функционировал, причем по инерции, находясь между вторым и третьим браком. Бывало, что после новокаиновых процедур друзья шли на холостяцкую квартиру и продолжали интенсивную терапию в шестиугольной комнате.
    Я за этими воспоминаниями как-то незаметно для себя подъехал к офису. Поставив машину на стоянку и освободив пиджак от лишних денег и документов (на всякий случай), отправился пешком к метро. Тут меня ждал сюрприз. Оказывается, что за жетончиками в час-пик образуется приличная очередь. Блин, так и опоздать можно. Моя попытка дать денег на контроле не к чему не привела. Бодрая Бабулька, работавшая, наверное, с основания ленинградского ордена Ленина метрополитена имени Владимира Ильича Ленина, пускать менеджера среднего звена, выступившего в роли мелкого взяточника, на отрез отказалась. На помощь ей подбежал маленький ментенок в большом бронежилете. Ноги от такой тяжести – кривые, как колесо стали. Глазки узкие, лицо прыщавое. Вот черт. Пришлось идти опять в очередь. Минут через пятнадцать я, наконец, оказался на эскалаторе. Воспоминания продолжились.
Коля в то время жил в своей первой квартире возле угла Московского проспекта и набережной реки Фонтанки. Самый центр. От станции метро Сенная площадь минут пять ходьбы. Двор колодец. Первый этаж. Считался первым этажом, а на самом деле, пол в его квартире был ниже уровня земли на полметра, а может даже и больше. При такой разнице удобно снизу смотреть, как мимо окна летом по проходному двору ходили длинноногие блондинки в коротких юбках. Некоторые даже были в чулках, а остальные пикантные подробности рисовало собственное воображение. Больше плюсов в этой квартире не наблюдалось. Постоянный полумрак обеспечивали два маленьких окна, одно в комнате, второе на кухне. Оба выходили в разные дворики. Комната с волнообразным паркетным полом, который скрипел, а в некоторых местах даже прогибался под ногами. Потолок тоже волнообразный, шедший по  металлическим параллельным балкам. Конструкция напоминала развертку колонны Казанского собора, и поэтому,  плавные симметричные углубления,  похожие на стиральную доску - хотелось назвать  канелюрами.  Кстати, внутренних углов в комнате действительно имелось шесть штук.
Интерьер соответствовал моему представлению, как должен жить интеллигент, имевший проблемы со старухой процентщицей. Мебель, за сто с лишнем  лет, со времен жизни и творчества Федора Михайловича почти не изменилась. Из обстановки явно выбивался только компьютер, а кровать и колоритный старый шкаф на трех ножках, где вместо четвертой красовалась бутылка из-под «Наполеона» - вполне вписывались в ту эпоху.
    Временной отрезок холостяцкой жизни каждого, тоже можно назвать эпохой. И по этому они в перерывах между работой пытались ее всячески разнообразить. Иногда даже с какими-нибудь выходками. На одной из таких выходок я как-то присутствовал. Кстати, выходка – это в прямом и переносном смысле. Потому, что нужно выходить из квартиры, причем несколько необычным способом – через окно. А именно: если вылезать из кухни, можно проникнуть на смежный с Сенным рынком дворик. И даже попасть на территорию самого рынка. Закрывался он рано, около семи часов. Сторожа сидели в сторожке, возле ворот, а по пустынным торговым рядам беспрепятственно ходили большие крысы. Очень нагло ходили. Никто их не трогал и они уже давно никого не боялись. В подвыпившем состоянии одним из развлечений наших холостяков было «строить» крыс. Или «построить» крыс. Парадом, как бывший военно-морской офицер, командовал Павел, а Коля такой же гуманитарий, как нынешний министр обороны - этот парад у него принимал.
    Происходило это так: Павел зычно орал хорошо поставленным офицерским голосом:
- Кррррр-ысы!!! Ррррр-авняясь!!! Рррр-авнение на середину!!!
И после этого шел, оттягивая носок, не хуже чем в роте почетного караула, к Свинье на доклад. Подойдя к «пиджаку» почти вплотную, рапортовал примерно так: (Пиджак – не военный человек.)
- Товарищ гражданский министр обороны. Вверенное мне соединение грызунов к проведению юбилейного десятого парада на Сенной площади, приуроченного к торжественному временному излечению от остеохондроза, готово. Начальник парада капитан-лейтенант запаса, бывший штурман большого десантного корабля - Дорожкин. (фамилию изменил специально).
- К параду на Сенной площади приступить – отвечал Свинья.
- На караул!!! – кричал бывший штурман, и показывал упражнения с карабином. Вместо карабина использовался обычный дрын. Мастер-класс проходил четко, по разделениям, с красивой фиксацией всех движений и с далеко выдвинутым вперед волевым подбородком.
После этого наши друзья гоняли палками оборзевших грызунов, то есть показывали, кто на самом деле в Питере хозяин. Если и не во всем Питере, то хотя бы в районе Сенной площади. А Белкой, кстати,  Паша стал после следующего случая:
    Стоял дождливый ноябрь. Лист почти весь опал и источал осенние прелые миазмы. Возле Колиного окна по проходному двору ходил мокрый люд, хлюпая по глубоким лужам разбухшими от воды ботинками. Грязные брызги от подошв долетали до стекла и при высыхании создавали светло-коричневый пятнистый узор. Свинью в тот холодный осенний месяц, вместе с масленым калорифером согревала медсестра  Маша. Коля про нее говорил так: «маленькая – но теплая», переиначив поговорку: «мелкая, но ебкая». Кстати у нее с этим делом так и обстояло. Коля с трудом справлялся и поэтому, на других сестричек после общения с ней, кидал потухшие усталые взгляды. Другими словами – Свинья, как бабник, на время зачах. 
Пятница. Времени без десяти минут полночь. В дверь раздается требовательный звонок. Коля не один, его опять греет маленькая Мария. На сей раз она обещала уйти рано утром в субботу, чтобы дать своему любовнику наконец выспаться. Комнату романтично освещал пятнадцатидюймовый  выпуклый монитор с треснутым корпусом, обмотанным прозрачным скотчем. Горизонтальный компьютерный блок с помощью маленьких колонок воспроизводил классическую музыку. В фарфоровых чашках - остатки шампанского. Чашек в квартире всего две. Ко всему прочему они еще и  разные. Одна большая, граммов на триста пятьдесят с рисунком божьей коровки, а другая маленькая - из прозрачного немецкого фарфора от какого-то сервиза, с отколотой ручкой. Короче романтика. И вот эту романтику кто-то нарушил. Причем, если в первый раз звонок был просто длинный, то во второй – непрекращающийся.
Только Коля решил встать с кровати и узнать, у кого палец прилип к кнопке, как звонок неожиданно затих. «Блин, вот уроды, набить бы им морду», только и успел сказать он, как в следующее мгновение форточка, расположенная прямо над кроватью со стуком распахнулась и между прутьев решетки показалась мокрая физиономия Павлика. После небольшой паузы, осмотревшись, голова произнесла:
- Блят, Свинья, говеешь в тепле? Гадость с телкой бухаешь? В то время, как твой лучший друг с коньяком в кармане стоит на коленях в холодной, глубокой луже. Не стыдно?
- Пашенька, я не один, давай не сегодня – промямлил Коля.
- Да я вижу, Свинья, что ты не один. Я тебе сегодня не помощник, сам потей. Мне погреться нужно. Я действительно стою на коленях в воде. Ты что, разлюбил меня? Ну, Свинья, пусти хотя бы на часок погреться, а то я на тебя пожалуюсь Калабасу.
    Короче Коля пустил. Паша умел уговаривать. И дело тут даже не в моем авторитете. А вы, как бы вы, поступили в такой ситуации? Я бы пустил.
    Тем временем бесконечные ступеньки с подергивающим поручнем минут за пять довезли меня в вестибюль подземной станции метро. Эскалаторов было три, один ехал вниз, а два – на верх. Внизу образовался затор. Попасть в вестибюль станции мешала плотная людская масса, которая мечтала как можно скорей оказаться на улице. На лицо – коллизии интересов: одни хотели вниз, другие - наверх. Я же, как назло, оказался в этом конфликтном процессе плотно замешан. Не во время! А что делать? Пришлось вспоминать юность. Эх, где моя не пропадала. Ура, вот я и на перроне. Куда ехать? Ага, понятно. Сориентировавшись, я стал ждать поезда, одновременно продолжая вспоминать.
В квартиру вошел Паша. Ботинки, вернее – полуботинки, чавкали от каждого шага, а костюмные черные брюки, действительно мокрые, по самое колено. В руке, вместо коньяка бутылка водки «Русский стандарт» в картонной упаковке, в другой – кальян. Кальян Паша держал торжественно, как Паниковский, только что задушенного гуся, прижимая одновременно к горлышку гибкий шланг. Забавная картинка, не правда ли? Судя по габитусу, принял он на грудь не менее полулитра. 
- Откуда кальян? – спросил Коля.
- Блин, Свинья, не поверишь. Ходил на танец живота с продолжением, и так получилось, что взял эту штуку на память. Восточная путана - танцевала безобразно, трахалась еще хуже, ноги кривые, подмышки до локтей волосатые, я уже не говорю про все остальное. Пришлось забрать кальян вместо возмещения мне морального ущерба, от нанесенного ей, всем вышеперечисленным - эстетического оскорбления. Свинья, если бы ты знал, как от нее пахло. Это писец!!!  Я думаю, что ты после такого терпкого амбре поступил бы точно также. Давай, кстати его раскурим.
- Ты что, отнял его?
- Нет, просто незаметно взял.
- А как тебе его удалось?
- У, целая история. Выпьем, расскажу.
    В коробке «Русского стандарта» оказался коньяк и две «котлеты» баксов перетянутых резинкой. Одна пачка стодолларовых купюр толстая, а вторая потоньше. Павел объяснил это так:
- А, это ху*ня, это разве деньги, причем две третьи не мои, вот в этой, тонкой пачке – мои, а толстую отдать нужно. Я почему еще к тебе пришел, да потому, что с чужим баблом по улицам шариться в пьяном безобразии - смерти подобно. Сами менты и грохнут за эти грины. Понял, Свинья?
- Понял, давай, наливай.
    Пили коньяк на кухне. Павел рассказал историю с кальяном. Оказывается, когда проститутка пошла в душ, Паша выставил его на карниз, а попрощавшись, выйдя на улицу, лазил за ним по водосточный трубе на третий этаж. Действительно, целая история. Потом они его курили и звали даже Машу, но та пригрелась в кровати и вылезать не хотела. В итоге она Пашу целиком так и не видела, запомнила только фрагмент мокрого лица между прутьями решетки. Зря, кстати, не вышла, и не узнала, что на самом деле Павлик очень милый и не страшный. Может быть и выспалась бы тогда. А случилось вот что. Среди ночи ей стало страшно. Очень страшно. Проснулась она от ужасного грохота. Павел спал на четырех табуретках и естественно с них свалился. Не просто свалился, а с громкими страшными проклятиями в адрес жесткой мебели. Если мат она в своей жизни слышала и раньше, то следующая фраза ее напугала: «Ааааа, блят, не больно, мне совсем не больно!!! Я же белка – бешеная белка!!!»
    Падал он с табуреток в ту дождливую ночь, каждые пятнадцать минут. Причем, кричал одно и тоже, что он белка – бешеная белка. Любовник Свинья спал мертвецким пьяным сном, и девочке Маше страшно было одной выйти из комнаты в туалет. Она представляла себе, как Белка может выглядеть целиком, ведь даже то, что она наблюдала через решетку часа два назад, ее напугало чуть ли не до смерти. А вдруг Белка действительно бешеный. Я ее понимаю. Зная, как кричит Паша, мне, взрослому мужику, тоже было бы страшно выходить, особенно, если он в гневе.
    На утро Павел доломал все табуретки, и протрезвев, даже дипломатично стучался в комнату, чтобы пригласить всех к завтраку. Свинья не слышал, а Маша боялась признаться, что не спит. Так они и не познакомились. Коля проснулся часов в двенадцать в полном одиночестве: любовница ушла, даже не тронув завтрака, приготовленного Павлом. Плюс на кухне его ждал сюрприз.
Из четырех табуреток в живых осталось две. Остальные лежали в углу. На столе, рядом с остывшим омлетом приготовленным на большой сковородке, лежала поясняющая записка, написанная раскаявшимся ночным гостем. В ней он извиняется за табуретки, обещая купить новые, а в конце, в этой же записке приписка - две строчки от Маши, написанные уже другой ручкой: «Коленька, я к тебе больше не приду. Мне было страшно». На самом деле пришла, и не раз, а иначе, как бы мы узнали, что Паша - белка. Не просто белка, а даже бешеная белка. Вот такая хохма.
    Павел, естественно, никаких подробностей не помнил. Помнил только, что страшно ругался после каждого падения, что пытался утром чинить развалившуюся мебель, но все тщетно. Табуретки были очень старыми, и реанимации не подлежали. Холодильник орал от голода, а внутри вонял всеми бывшими съестными запахами. Единственное, что он в нем обнаружил – это восемь сырых яиц в целлофановом пакете. Шесть, из которых являлись почти что яичницей, только в неприготовленном виде и скорлупе. Из них он завтрак и сварганил - в виде омлета. Сам к нему почти не притронулся – тошнило. Ни чая, ни кофе у Свиньи не наблюдалось, а есть в сухомятку не хотелось. Ко всему прочему болела голова. Так он и ушел голодный и ушибленный на все части тела, со своими «американскими котлетами».
    Я стоя на эскалаторе потихоньку двигался вверх, опираясь локтем на дергающейся поручень и разглядывая симпатичных девушек, которые ползли навстречу мне, то есть вниз. Вы замечали, кстати, что поручень, если спускаешься – отстает от эскалатора,  и наоборот, когда едешь вверх, он слегка его обгоняет? Я через каждые пять секунд переставлял локоть, чтобы не упасть вперед. И вообще, я с непривычки, уже порядком устал от этой подземной экскурсии. Часто встречающиеся красивые девушки, и те – надоели. Быстрее бы на воздух. Хочу мороженное. Хочу пива. Хочу….Господи, что я только не хочу. В первую очередь хочу встретить своих друзей – Белку и Свинью. Давно мы вместе не выступали. Что-то сегодня будет.     Я чувствую, я всегда чувствую. И в этот момент, почему-то вспомнил скисшее молоко в утреннем кофе. Точно. Сначала в кабаке закажу кофе и обязательно с молоком, а потом уже все остальное. Самое главное в любом деле - это гештальт. (психотерапевтический термин: «в двух словах – это стремление окончить начатое»).
Вот он и первый гештальт - я на верху. Время - восемнадцать сорок пять. Погода именно для пьянки, солнышко скрылось за тучки и стало не жарко. Ага, вижу Свинью, а где же Белка? Так, вот и Белка - клеит двух телок. Умничка. Коля стоял метрах в пяти от них и щурился своими минусовыми диоптриями на проходивших мимо него девок, с голенькими животиками.. Меня он узнал только на расстоянии вытянутой для рукопожатия руки:
- Хай, Калабас!
- Здорово, Свинья! А чем Бека занят? Вернее с кем это он там «трет»?
- А, время убивает, плюс проверяет - не потерял ли квалификацию бабника за свое полугодовалое отсутствие.
- Ну и как?
- Да вроде - не потерял.
    Белка действительно преуспел в убивании времени. Молодые девицы, по моему, уже начали в ответ кокетничать и смотрели ему в рот своими большими наивными глазами. Хлоп, хлоп - ресничками. Малозаметные ужимки плечиками. И уже не понятно - кто кого клеит. Нимфетки раза в два с половиной младше - на кой ляд они сдались? Пора разводить их по разные стороны Невского проспекта. Пришлось играть спектакль:
- Опс, брателло! Как, ляльки согласны? Чего вообще умеют?
- В смысле, чего умеем? - спросила одна из них.
- Я спрашиваю, коза, чего в сексе умеешь делать? Чего тут не понятного. У нас тут рядом хаза козырная: три светелочки, в них три шконочки, плюс три хрена, как полено, а вас я вижу - немножко не комплект. Одну придется в два смычка канифолить. Неволить не будем, сами решите кому за двоих стелиться.
    Молодых козочек, как ветром сдуло. Белка даже обиделся.
- Блин, Калабас, ну нельзя же так грубо. Девочки живого эрегированного члена не видели, а ты сразу же - в два смычка канифолить. Грубо, очень грубо.
- Зато действенно, смотри, как быстро смылись. Небось подумали, что мы урки залетные.
- Ладно, Калабас, куда пойдем? Не виделись тысячу лет - пообщаться, так и хочется. О, идея, а давай поедем в яхт-клуб на Петровскую косу? Там тихо, как ты говоришь, заезжих ублюдков мало, плюс меня там все знают.
- Свинью может, быть выслушаем, вдруг он чего интересного предложит?
- Я так понял, что Свинье сегодня все равно. Представь, он нынче в первый раз в жизни не только не опоздал, а пришел раньше меня. А это о чем-то говорит, и по этому, он поедет сегодня с нами хоть на край Света.
    Мы подозвали Колю и посветили в наши планы. Он даже обрадовался. Оказывается, они один раз с Белкой там всю ночь зажигали. Вот и чудно. Самое главное - единодушие. Коля без напоминания пошел ловить машину. Проверено, что у него это получалось лучше всего. Виной тому - внешность беззащитного интеллигента, в изящных очках. На самом деле, облик часто бывает обманчивым. Так и в случае с Колей. Свинья в подпитии самый заводной и задиристый из нас троих. Себя же я считаю самым миролюбивым и сдержанным.
    Свинья порадовал - поймав машину меньше, чем за пять минут. Да какую! Американский военный «Хаммер». Ни какой-нибудь там «паркетник» лакированный, а настоящий джип, покрашенный почему-то вместо хаки - в грязно-терракотовый цвет. Внутри этой громады оказалось не комфортно. Почти все внутреннее пространство по середине заполнял урчащий дизель, накрытый квадратным кожухом. Я сразу же вспомнил армию и подобную кабину грузовика ГАЗ-66. В «Хаммере», в отличии от «Газона», таких сидений имелось в два раза больше, то есть четыре. Остальные сидения, в количестве шести штук, располагались сзади, вдоль двух бортов, как в метро - напротив друг друга.
    Белка расположился впереди, а мы со Свиньей уселись сзади. Я полез в самый конец - откинув спинку заднего сидения, а Коля разместился за Пашей, решив, что лицом по ходу движения сидеть лучше, нежели боком. Я мог сделать тоже самое, если бы сел за водителем, но мне было лениво ползать согнувшись в три погибели. Я устроился не менее удобно - коленками на сидении, а локтями на широком кожухе. По размеру кожух, обитый шумоизоляцией, напоминал бильярдный стол для игры в американский пул. За рулем оказался приятный дядька - примерно нашего возраста, в застиранной футболке и синими от наколок руками. На голове бандана, типичный американский рейнджер. Он даже букву «Р» и то на их манер картавил - монотонно и гортанно. 
    Пока ехали, он все жаловался, что слишком много жрет его любимчик. Я уже не помню, но что-то в районе сорока литров солярки на сто километров. Прямо, как «Камаз». А если учитывать, что дизельное топливо по цене сравнялось с бензином, то тогда понятна суть его причитаний. Сетовал он еще, что халтурить на «Хамере» плохо. Во-первых, слишком широкий, а во-вторых - никто не останавливает. Все боятся - уж больно он страшный. А мы мол, молодцы, не испугались. И наверное в награду за нашу смелость рассказал парочку несмешных анекдотов из прошлогоднего репертуара Петросяна. Причем сам первый над ними смеялся.
    Я тоже рассказал, только один, про депутата Государственной Думы, скажем так, последнего созыва. Помните? «Депутат пьяный в дым добрался до дома, попал пальцем в звонок, стоит и ждет, облокотившись головой об дверь. Жена открывает и он, естественно, падает пластом в коридор, прямо на паркет из карельской березы. Состоялся диалог двух любящих супругов:
- Ну, чего избранник хренов, опять вискарем на халяву обожрался?
- Я…ммм. Ик! Я….это….мм…..мммммммм!!! - В этот момент его начинает выворачивать.
- Миленький, подожди секундочку, я мигом, за тазиком!
    Выскочив из ванны с большой пластмассовой емкостью, подбежав к нему видит, что он лежит на спине, такой довольный и глупо улыбается. Заметив ее, депутат подносит указательный палец к губам и заговорчески говорит:
- Тссс! Ик! Концепция поменялась - я обосрался!!!
     Анекдот произвел настоящий фурор. Оказывается, Белка со Свиньей его раньше не слышали. Водила так тот вообще, чуть нас не убил, когда от смеха бросив руль, заехал правым колесом на тротуар, где в сантиметре разминулся со столбом. Так с шутками и прибаутками мы доехали до самой западной части Петровского острова, называемой Петровской косой. Рассчитавшись с веселым водителем суммой, равной по стоимости десяти литрам солярки, мы оказались перед яхт-клубом:

Отредактировано kutehoff (2006-10-14 22:14:55)