Форум литературного общества Fabulae

Поезд двинулся в путь, молоденькие улыбающиеся проводницы  таскали и таскали англичанам Брайну и Филу Томлинсонам (отец и сын) стаканы с горячим чаем. Поскольку в русском поезде проблематично получить на завтрак классические британские яйца всмятку или английский омлет, девушки старались восполнить этот пробел  улыбками и вниманием к не совсем обычным пассажирам  купейного вагона. Кстати, оказалось, что сосед по купе -  молодой сибирский бизнесмен Андрей, возвращавшийся из Ганновера, где он был по лесопромышленным делам, знает кучу разных анекдотов, баек и историй о быте сибиряков.
Стаканы из-под выпитого за завтраком чая очень даже пригодились. Когда количество совместно истреблённого  спиртного  пересекло некую воображаемую черту, а традиционные «Черный ворон» и «В суровых степях Забайкалья…» были уже спеты, Брайн, спохватившись, внезапно посерьёзнел лицом и  начал объяснять всем, что он не просто англичанин, и даже не совсем англичанин, и  не  англичанин даже вовсе, а свободолюбивый уэльсец – потомок кельтов, коренных жителей Британских островов, и в подтверждение своих слов  гордо затянул  на   шипяще-булькающем уэльсском языке заунывную боевую песнь времен покорения Британских островов англосаксами. Всё это забавно смотрелось на фоне  мелькающих за окном бурных сибирских речек, зелени лесов и сверкающих снегом горных вершин…
Заснули   Брайн и Фил с блаженными улыбками на устах…
Кто знает, быть может, в эти мгновения им снилось загадочное сибирское счастье, которое  к вечеру следующего дня зашумело, захлопало ветром в огромных оранжевых парусах яхты «Медуза» …
Яхта   пересекала Байкал.  Рулевым стоял вахту Фил… Папаша Брайн и капитан корабля Александр копошились со  снастями на носу судна. Только нескончаемый  плеск волн да шелест парусов нарушал величавую тишину священного озера…  Среди громоподобных гор объятых ширью небосводной  - шумит, колышется простор неугомонный, многоводный. Над ним струятся облака, и расстилаются туманы, и в далеко из далека кочуют птичьи караваны…Песков поющих господин, штормов шалеющих радетель – Он всюду властвует один, хватаясь брызгами за ветер и увлекая глубиной непостижимой и лукавой, вдруг истекает тишиной волны раскатисто-шершавой…
Наутро, проснувшись с головной болью, Брайн впал в хандру и, конечно, опять припомнил железнодорожные приключения  предыдущего октябрьского вояжа на Байкал, когда он во время остановки на станции Лена увлекся поисками коньяка, совершенно упустив из виду то, что находится в России, где время остановок, указанное в расписании, не всегда совпадает с реальным. Ну, и догулялся до того, что поезд внезапно ушел. На дворе – промозглая полночь с бешеным ветром и хлопьями снега. Привокзальный таксист, к которому он обратился   на англорусской смеси языков, несмотря ни на что быстро сообразил, что от него хотят, и  энергично замотал головой: «Да, вы что? Я не псих, чтобы в такую погоду гоняться за поездами!»  На Брайне лица не было. «Я пропал! Всё пропало! Весь мир пропал!» - читалось в широко раскрытых  глазах бедного пилигрима.  Водитель, сжалившись над  ним, на мгновение  выглянул из окошка машины: «Вон там один псих таксует. Он поедет. Ему всё равно!»  Псих, которому всё равно, рванул с места с такой скоростью,  с какой вряд ли ездят гонщики по трассе Париж-Дакар…
Машинист поезда сообщил по линии, что за составом гонятся, сигналя фарами, какие-то сумасшедшие «Жигули» первой модели. И, -  о, счастье, поезд   начал тормозить. Всё обошлось, не считая того, что проводница, впустившая бедолагу  (это, естественно, был не его вагон, а первый попавшийся), тут же начала требовать с него, явившегося из морозной темноты в домашних тапочках с перекошенным от ужаса лицом, предъявления проездных документов, которые  вообще-то лежали в этом же поезде в купе другого вагона…
Несмотря ни на что, та первая поездка оставила в душе уэльсского моряка (Брайн в молодости служил во флоте) столь яркие и глубокие впечатления, что, прожужжав за зиму и весну сыну  все уши об экзотической Сибири и батюшке Байкале, следующим летом он прилетел в Москву  вместе со своим наследником.
Прибыли они в Россию разумеется бизнес-классом, как VIP-персоны.  В Домодедово Брайн  имел неосторожность задать невинный вопрос: «Эскьюз ми, где находится зал для VIP-персон?» В ответ фурия в униформе работницы аэровокзала, праздно сидевшая за стойкой администратора, произнесла небольшой спич на родном русском языке, смысл которого в переводе на явно неродной но литературный    заключался в следующем: «Многоуважаемые пассажиры! К сожалению, я не могу ответить на ваш вопрос, поскольку занята решением иных более неотложных задач. Загруженность аэропорта   пассажирами столь  велика, а интенсивность моего труда так высока, что я, к глубокому сожалению, практически  не имею возможности   помочь вам». В принципе,   она действительно сказала именно это, только гораздо короче и в другой форме…
Корабль доставил своих пассажиров к заповедному берегу. «Хакусы» – так называется это место на берегу Байкала у подножья  Баргузинского хребта. Вызволяя ноги из вязкого и мягкого нагретого солнцем песка,  они двинулись по лесной тропе, ведущей вверх по звонко пахнущему смолистой сосной склону горы. На возвышении метрах в 500 от берега находились деревянные санаторные дома, в одном из которых был бассейн с проточной минеральной водой…
Брайн и Фил бодро сняли одежду в раздевалке и открыли дверь в бассейн. Оттуда их тут же обдало таким густым теплом паром, что они тут же эту дверь и захлопнули, отпрянув назад. Минут 15 англичане топтались в нерешительности. В это время другие люди спокойно заходили туда и выходили оттуда, вызывая тем самым явное смущение отца и сына, поскольку температура минеральной воды, как им кто-то объяснил, была около 47 градусов. Когда  в очередной раз наружу бодро выскочили два чеха, оживленно болтая между собой, папа Томлинсон не выдержал и решительно распахнул дверь.  Щупанье воды руками и ногами, засовывание и немедленное высовывание обратно конечностей заняло ещё 20 минут. В конце концов, они всё-таки окунули свои тела в целебную влагу минерального источника. И не пожалели об этом. Позже,  в поезде, увозящем их из Северобайкальска, Брайн и Фил оживлённо жестикулируя, долго делились впечатлениями с   улыбчивыми  проводницами о том, какое же это замечательное место – «Хакусы».
После «Хакус» в Нижнеангарске их пригласил к себе в гости местный житель Володя: «Приходите в баньке попариться на дорожку». Они пришли, конечно. Фил, прежде в русской баньке не бывал и полагал, что это нечто подобное финской сауне. Брайн на этот счёт уже имел своё мнение, поскольку ходил в баньку и в первый свой приезд, а потому парилку посещать на этот раз не стал, но и сына ни о чем не предупредил, хитровато поглядывая на двадцатилетнего дылду-отпрыска.
      Парень впал в состояние ступора уже через секунду после того, как дверь парилки закрылась за его худющей спиной,  . Из-за охватившего все его чресла жара он почти не дышал и совсем не шевелился: просто стоял, как вкопанный, и всё. Не шелохнулся и тогда, когда его начали нежно обмахивать и шлепать пахучим берёзовым веничком: только изо рта тонкими тягучими струйками стали свисать слюньки. В этот торжественный момент Фил являл собой прямое зримое толкование старинного русского слова «ошеломлённый», а его взгляд, безусловно, соответствовал термину «чумовой» или «очумелый». После бани было чудесное чаепитие на свежем воздухе, чай заваренный на волшебной ароматной байкальской травке «сархан-даля» привел Томлинсонов в полный восторг! По дороге в коттедж, где они остановились перед отъездом, оба вдруг надолго исчезли: огромная луна, повисшая над заснеженными горами и осветившая собой гигантское озеро-море привлекла их внимание. Получились ли те фотоснимки, которые они делали с таким упорством, облазив в темноте все окрестные горки в поисках наиболее эффектного кадра? Это уже неважно. Важно то состояние духа, которое они пережили и наверняка запомнили надолго… 
    Прощаясь с Брайном и Филом, глядя в их загорелые благодарные лица,   мне вдруг подумалось: а ведь нам, сибирякам, всё-таки есть чем гордиться! Никакие неудобства не смогли перевесить восхищения бывалых путешественников перед  сибирской природой, её просторами и размахом, перед открытостью и доброжелательностью простых людей и их  истинно сибирским хлебосольством.
Было много удивительных встреч, на память от которых остались у зарубежных гостей сотни фотографий. На них – просторы Енисея, Ангары и  Байкала, сверкающие горы, тайга, русская баня, астафьевский домик в Овсянке, плотины Красноярской и Братской ГЭС и десятки   улыбающихся сибиряков. И пусть нигде не нашлось ожидавшихся поначалу  перегарных мужиков в фуфайках, с утра до ночи  пляшущих «Комаринского»,   и не было  шныряющих по улицам голодных медведей, не встретились нам  и бровастые опереточные цыгане с гитарами, картинно поющие «Очи черные», зато – была Сибирь и был Байкал - настоящие, к которым хочется возвращаться снова и снова.
    Дышит сердце под ребром: приезжайте к нам с добром, поделитесь серебром или золотом… Поболтаем, помолчим, вспомним женщин и мужчин, заслонимся от причин кофе молотым… Досидевшись до утра, выйдем в поле, где ветра: вьются искры от костра,
пепел мается. Дождь затих. И сгинул гром. Только то, что под ребром, гулким эхом, всем нутром отзывается… Приезжайте к нам  с добром…

Отредактировано Эльдар (2007-03-12 17:36:21)