Форум литературного общества Fabulae

ВАЛЕРИЙ КУЗНЕЦОВ

ПОЕДИНОК


Танковая атака началась на рассвете. Наши «тридцатьчетверки» без особого усилия преодолевали заслоны переднего края противника. Но когда вышли на открытое пространство и устремились к Березовке, их встретил массированный прицельный огонь немецких батарей, укрытых на окраине деревни.
Один за другим выходили из строя танки. Из восьми остался невредимым один, экипажем которого командовал капитан Яркин.
Механик-водитель, спокойный и уверенный в движениях, ростовский паренек Алеша Лапунов еще на первых сотнях метров «врезал» скорость, и могучая стальная громадина стремительно помчалась по правому флангу атаки. Танк перемахивал через вражеские окопы, наводя ужас на немецкую пехоту.
Столбы разрывов закрывали сектор обзора. Снаряды рвались со всех сторон. Но это только подстегивало танкистов. Машина неудержимо рвалась вперед. Особенно возбужден был в такие минуты самый младший из экипажа, смуглолицый одессит Андрей Черемис.
- Прибавь газку, Леша! Сейчас я врежу этим ублюдкам, научим их кефаль кушать! – кричал он, посылая снаряд за снарядом. Он всегда стрелял, не забывая при этом отпускать забористые ругательства.
Когда очередной вражеский снаряд скользнул рикошетом по лобовой части, водитель прокричал капитану:
- Угробят машину, гады! Закроемся лесочком? А там рванем обратно?!
- Поздно! Обратно дороги нет.
В следующую секунду танк вздрогнул, словно налетел на стену, и завертелся на месте. Опять взрыв. Разворотило башню. За спину командира свесилось безжизненное тело Андрея. Машина замерла.
- Конец, - почти с отчаянием выдохнул Яркин. – Уходить надо. Бери гранаты.
Алексей, бежавший позади, коротко вскрикнул и завалился в траву. Яркин ползком вернулся к лежащему на боку товарищу, посмотрел в лицо и все понял. Волоком перетащил тело друга в чащу и накрыл бушлатом.
Рассовав по карманам кожанки гранаты, капитан двинулся в глубь леса. Шел осторожным, чутким шагом по мягкому насту прошлогодней листвы, обходя сухие ветки валежника. Иногда останавливался, размышляя, как быть дальше, что с полком.
Близился полдень. Сквозь поредевшие деревья Яркин видел залитую солнцем поляну. Остановился, скрытый молодой порослью березняка и осинника. Расстегнув куртку, постоял еще с минуту и шагнул навстречу ярким лучам. Не прошел и десятка шагов, как услышал немецкую речь. На поляну вышли пятеро автоматчиков. «Разведчики»,- подумал Яркин. Те тоже остановились как по команде и молча глядели на невесть откуда появившегося человека. «Влип! – мелькнуло у него. – Надо идти на сближение. Если удастся, забросаю гранатами.»
Подняв руки чуть выше плеч, медленно, словно с трудом передвигая ноги, он пошел навстречу врагам. Те тоже оживились, стали размахивать руками, выкрикивая на разные голоса:
- Зо, Зо рус Иван! Караше!..
- Ком, ком, рус. Давай, давай! Бистро!
«Размечтались, псы!» - усмехнулся танкист
Все так же неторопливо, шаг за шагом приближаясь к группе солдат, Яркин соображал, что ему делать. Внезапно он повернулся всем корпусом влево и, протянув руку в сторону леса, выкрикнул:
- Партизаны!..
Он правильно рассчитал. Реакция врагов была мгновенной. Выхватив гранату, Яркин швырнул ее под ноги солдат. Следом полетела вторая. Взрывы последовали один за другим. Капитан распластался на траве. Кто-то из автоматчиков успел среагировать, дав короткую очередь, прежде чем разорвалась граната. Пуля глубоко вспорола кожу на виске. В первые мгновения Яркин не почувствовал боли. Наступила тишина. Решил бросить еще одну гранату. Приподнявшись, он отвел руку для броска.. И тут случилось непредвиденное: лежащий в стороне немецкий офицер дважды выстрелил из пистолета. Пули пробили танкисту грудь. Гранату он все же успел метнуть. С этим броском ушли последние силы. Плотная густая тьма надолго поглотила его…
Очнувшись, он не сразу понял, где он и что с ним произошло? Перед ним, вплотную подступая к лицу, в каком-то причудливом переплетении, покачивались диковинные растения. Хотел повернуться набок, но острая боль обожгла грудь. И тут он отчетливо вспомнил: танковая атака, погибшие ребята, опушка, немцы. С трудом приподняв голову, почти рядом с собой увидел врага. Да, это был тот самый офицер, который стрелял в него. Немец тоже приподнял голову и в упор рассматривал русского настороженным взглядом холодных глаз. Оба молчали, стараясь угадать по выражению лица, по взгляду, на что способен в ближайшее мгновение другой. «Почему он оказался так близко? Наверное, пока я был без сознания, раненый фриц медленно продвигался, чтобы добить меня. Но ведь я тоже хочу убить его, чего бы мне это ни стоило. На что он рассчитывает? На собственные силы, или на случай?.. Кто из нас двоих удачливее, как перехитрить врага? – размышлял Яркин и тут же твердил, как заповедь: только бы не потерять сознание, только бы не потерять…» «Товарищ капитан! Юра!» - услышал он откуда-то изнутри голос, теплотой и лаской своей напоминающий материнский. Как ему не хватало его! «Полина, сестричка! Девочка моя! – едва не вырвалось из его запекшейся груди. – Я ждал тебя, и ты пришла, любимая», - шептал бескровными губами танкист, держа в мыслях, словно на привязи, второе заветное желание – не забыться, иначе – конец.
«Умирает или выжидает? – задавал себе вопрос гитлеровец. – Третьего не дано. Эти русские азиаты дьявольски хитры. Неплохо обвел он моих болванов « партизанами». Но на этот раз ему не выскочить. Наверняка, пули из моего «Вальтера» приковали его намертво, он обречен. Жаль, я обронил пистолет». Обоим было ясно, что поединок не окончен, а исход его будет зависеть от того, кто из них двоих сумеет быстрее накопить силы, чтобы нанести врагу свой последний удар.
… Так лежали они, два человека, непримиримых друг к другу до смерти, два солдата, тяжело раненных, обессиленных, но не покорившихся участи обреченных и выполняющих свой воинский долг.
Каких-то три шага разделяли их, и эти три шага, казавшиеся верстами, нужно было во что бы то ни стало преодолеть кому-то первому.
Яркин лежал в позе окончательно изнуренного человека, и только редкое дыхание говорило о том, что в его неподвижном теле еще теплится жизнь. Изредка он медленно поворачивал голову влево, и тогда в просветах между стеблями высокой травы видел врага. Тот тоже настороженно следил за танкистом, стараясь уловить малейшее движение противника, чтобы не ошибиться…
Неподвижность Яркин обманула гитлеровского офицера. Приподнявшись на руках, немец с трудом встал на колено. В руках его сверкнуло лезвие ножа. «Вот он, его ход конем», - едва успел подумать капитан. Собрав последние силы, в каком-то неистовом порыве, он поднялся, сделал те самые три шага, разделявшие их, и стал заваливаться на немца. Враг с расширенными от ужаса глазами выставил вперед нож, но танкист выбил его и мертвой хваткой схватил врага за горло.
Опять темная бездонная пустота поглотила его …