Форум литературного общества Fabulae

Приглашаем литераторов и сочувствующих!

Вы не зашли.

#1 2017-04-09 17:00:26

Андрей Москотельников
Редактор
Откуда: Минск
Зарегистрирован: 2007-01-05
Сообщений: 4324

Алан Александр Милн. Wurzel-Flammery

Пьеса называется Wurzel-Flammery. В переводе я назвал её "Драчёна-Хандроз". Может, кто-нибудь подскажет название получше; буду благодарен.

ДРАЧЁНА-ХАНДРОЗ

Действующие лица:

Роберт Крошоу, член парламента.
Маргарет Крошоу, его жена.
Виола Крошоу, его дочь.
Ричард Меритон, член парламента.
Дениз Клифтон.

Действие происходит поутру в особняке Роберта Крошоу.

Предвоенный июньский день в городском доме Роберта Крошоу. Маленькая столовая, примыкающая к кухне. Войди мы сюда в компании нашего приятеля агента по торговле недвижимостью, в первую очередь он указал бы нам на очаровательную каминную решётку полукругом. А вот и честерфилдская софа; она выступает под прямым углом к камину. В уголке софы сидит мисс Виола Крошоу и читает «Таймс». Наш агент по торговле недвижимостью не решился бы заносить её в свой каталог, мы же отметим про себя, пока он не привлёк наше внимание к тому удобному креслу визави, что девушка юна и миловидна. Посреди комнаты и передом к камину располагается массивный письменный стол о двух тумбах, сплошь покрытый бумагами и справочниками; при нём два стула: за столом да сбоку оного. Прочую мебель, книги и картины на стенах мы оставим до другого раза, поскольку в эту минуту дверь позади софы отворяется, и входит Ричард Меритон. На вид ему тридцать пять, у него чисто выбритое умное лицо, а одет он в тёмный твидовый костюм. Мы торопливо ретируемся, поскольку он подходит к Виоле сзади и накрывает ей ладонями глаза.

Ричард. С трёх раз: кто?

Виола (кладёт свои ладони поверх его). Архиепископ Кентерберийский.

Ричард. Не-а.

Виола. Архиепископ Йоркский.

Ричард. Вот, к счастью, и вышли архиепископы. Ну, последняя попытка.

Виола. Ричард Меритон, член парламента.

Ричард. Замечательно. (Слегка касается губами её макушки и отходит к каминной решётке, на которую садится спиной к камину.) И как же ты догадалась?

Виола. Ну… не мог же это быть отец.

Ричард. Не хватало ещё! Только не сразу после завтрака. Что-нибудь любопытное в газете?

Виола. Отцово обращение, в котором он подчёркивает, что…

Ричард. И никто, кроме Роберта, насколько я знаю, не умеет так подчёркивать…

Виола. То есть, выделено большими буквами.

Ричард. Ну, ещё бы.

Виола. А ты, Дик, сегодня с утра настроен весьма скептически.

Ричард. Сосиски, дорогая, оказались остывшими.

Виола. Бедняга! Эх, Дик; тебе бы быть на той же стороне, что и отец.

Ричард. Но он не на той стороне. Ведь я уже говорил тебе… Виола, ты правда думаешь, что это бы всё изменило?

Виола. Ты же знаешь, как он отзывался о тебе в Бэзингстоке в тот день.

Ричард. Вовсе нет.

Виола. Он сказал, что резкость твоих суждений сравнима лишь с изменчивостью твоего ума. Не знаю в точности, что это означает, но судя по всему, для зятя это вряд ли годится.

Ричард. А потому он любезно отправился прямо в Бэзингсток объявить о том во всеуслышание. И всё же ты этому не веришь.

Виола. Ничуть.

Ричард. Да и Роберт тоже.

Виола. Тогда отчего же он так выразился?

Ричард. А, тут ты поднимаешь очень серьёзный вопрос. Само здание Британской Конституции возлагает на Роберта право говорить подобные вещи в Бэзингстоке… На самом же деле, дорогая Виола, мы с твоим отцом добрые друзья. Он всегда советуется со мной о том, о сём, — советуется, хоть и будет это отрицать; и он был так добр, что настоял на моём пребывании здесь, пока в моей квартире шёл ремонт. (Отбрасывает шутливый тон.) Как же я ему за это благодарен! Не пробудь я здесь всю ту неделю, мне никогда бы не узнать тебя. Ты осталась бы просто «Виолой» — девочкой, которую я навещал временами, когда она была ребёнком; теперь же, теперь… и почему только ты не позволишь мне всё рассказать твоему отцу? Невыносимое положение!

Виола. Потому что я люблю тебя, Дик, и потому что знаю своего отца. Он тот час же, как пишут в романах, укажет тебе на дверь. (С улыбкой.) А мне хочется, чтобы ты ещё некоторое время побыл по эту сторону двери.

Ричард. Я скажу ему перед тем, как съехать.

Виола. Но не раньше; это даст нам ещё пару деньков. Видишь ли, милый, мне придётся здорово постараться, чтобы умилостивить его. Ведь, если оставить в стороне политику, ты так беден! А отец ненавидит бедных.

Ричард (с яростью). Чёртовы деньги!

Виола (задумчиво). Уж не это ли зовёт отец изменчивостью ума?..

Ричард. Виола! (Встаёт и протягивает к ней руки. Она идёт к нему и…) А, чёрт! Поберегись!

Виола. Спички!

Ричард. Премного благодарен. (Раскуривает трубку, в то время как в комнату входит Роберт Крошоу.)

Ему сорок пять, но его коротко остриженные усики и бачки, его готовность действовать решительно, его усиленные визиткой брюки благородного старого покроя внешне делают его старше и, что особенно важно, придают вид Столпа Отечества, которым он, несомненно, и является.

Крошоу. Доброе утро, Ричард. Встал, наконец-то?

Ричард. Доброе утро. Разве я не извести тебя, что во время завтрака останусь в постели?

Крошоу. Виола, а где же твоя мать?

Виола. Не знаю, отец; тебе она нужна?

Крошоу. Я хотел бы с ней переговорить.

Виола. Хорошо, я ей скажу. (Уходит.)

Ричард подбирает оставленную «Таймс» и вновь усаживается.

Крошоу (с деловой заботой на лице садится за свой письменный стол). Ричард, почему бы тебе не найти себе занятие?

Ричард. Но, дружище, я лишь минуту назад закончил завтрак.

Крошоу. Я имел в виду вообще. И помимо, разумеется, твоей… э… деятельности в Палате.

Ричард (с холодком). У меня есть занятие.

Крошоу. А, писание рецензий. А вот я имел в виду — нечто серьёзное. Директорская должность в Сити, либо нечто похожее.

Ричард. Я ненавижу Сити.

Крошоу. Ох; вот это, дорогой мой Ричард, есть та самая резкость суждений, к которой мне пришлось привлечь внимание тогда в Бэзингстоке.

Ричард (сухо). Да, Виола мне так и сказала.

Крошоу. Ты же понимаешь, дружище, что я не имел в виду ничего личного. (Прочищает горло.) Ведь в том и заключается один из похвальнейших предметов гордости англичанина, что его политическому неприятию не позволено мешать личной дружбе.

Ричард (беспечно). Вот и я однажды отправлюсь в Бэзингсток.

Входит Маргарет. Она любит Роберта Крошоу вот уже двадцать пять лет, из которых последние двадцать четыре — по привычке. Она невелика, спокойна и не столь уж умна; вы бы стали отзываться о ней «милашка», а то и «бедняжка», — попеременно.

Маргарет. Доброе утро, мистер Меритон. Надеюсь, вы остались довольны завтраком.

Ричард. Он был великолепен; благодарю вас.

Маргарет. Истинно. Ты хотел меня видеть, Роберт?

Крошоу. Да… то есть… э… Ричард… каковы твои… то есть… планы?

Ричард. Не пытается ли он избавиться от меня, миссис Крошоу?

Маргарет. Нет, конечно. Ведь нет же, дорогой?

Крошоу. Лучше нам будет, Маргарет, пройти ко мне. Оставим Ричарда здесь почитать газету.

Ричард. Да ухожу я, ухожу.

Крошоу (провожая его до дверей). Мне нужно будет обсудить с тобой одно своеобразное дельце. Если ты никуда не собираешься, то немного погодя я спрошу твоего мнения.

Ричард. Отлично! (Уходит.)

Крошоу. Сядь, Маргарет. У меня есть для тебя необычная новость.

Маргарет (садится). Да, Роберт?

Крошоу. Только что я получил вот это письмо. (Читает.) «Линкольнз-Инн-Филдз, 199. Дорогой сэр, рад сообщить Вам, что согласно воле покойного мистера Энтони Клифтона вам предназначается сумма в размере пятидесяти тысяч фунтов стерлингов».

Маргарет. Роберт!

Крошоу. Подожди! «К тому прилагается одно пустяковое условие, а именно: вам придётся взять себе фамилию… Драчёна-Хандроз».

Маргарет. Роберт!

Крошоу. «Имею честь оставаться Вашим покорным слугой Денизом Клифтоном». (Складывает письмо и кладёт поодаль.)

Маргарет. Кто это, Роберт? Я спрашиваю, — тот, кто оставил тебе деньги?

Крошоу (сдержанно). Ни малейшего, Маргарет, представления. Вскорости мы это, вне сомнения, выясним. Я попросил мистера Дениза
Клифтона посетить меня.

Маргарет. Оставить тебе пятьдесят тысяч фунтов! Подумать только!

Крошоу. Драчёна-Хандроз!

Маргарет. Теперь мы сможем купить вторую машину, да, дорогой? А как насчёт переезда? Ты ведь всегда говорил, что тебе полагается жить ближе к центру. «Мистер Роберт Крошоу, член парламента, Керзон-стрит» звучит более… более по-государственному.

Крошоу. «Мистер Роберт Драчёна-Хандроз, член парламента, Керзон стрит»! — как звучит это, я уж и не знаю.

Маргарет. Полагаю, на то должно быть дозволение закона. Не могут же они ждать, будто мы изменим нашу фамилию на… Невроз-Размазню.

Крошоу. Драчёна-Хандроз.

Маргарет. Да, дорогой, а я как сказала? Уверена, что тебе следует это обсудить с поверенным — с этим мистером Денизом Клифтоном. И вообще, какое ему дело, как мы зовёмся. Ты напиши ему, дорогой, одно из твоих обращений.

Крошоу. Дорогая, ты, по-видимому, не уяснила сути дела.

Маргарет. Уяснила, дорогой! Этот мистер… как его…

Крошоу. Энтони Клифтон.

Маргарет. Да; он оставил тебе пятьдесят тысяч фунтов вместе с фамилией Невроз-Размазня…

Крошоу. Драчёна… впрочем, не важно.

Маргарет. Верно, дорогой; и ты скажешь поверенному, что принимаешь пятьдесят тысяч фунтов, а эта фамилия тебе не нужна. Нельзя же, в самом деле, в то время как все тебя знают под именем Роберт Крошоу, член парламента, ожидать, что ты станешь называться Невроз-Размазня.

Крошоу (нетерпеливо). Да, да. Но дело-то в том, что этот мистер Клифтон оставляет мне деньги при условии, что я сменю фамилию. Если я не приму эту фамилию, то не получу и денег.

Маргарет. А законом это дозволяется?

Крошоу. Абсолютно. Такое часто делают. Люди меняют свои фамилии при наследовании какой-нибудь собственности.

Маргарет. Я полагала, что так бывает лишь в том случае, когда тебя зовут Мозес, а ты становишься Толботом.

Крошоу (к себе). Драчёна-Хандроз!

Маргарет. Не пойму, с чего он вообще решил оставить тебе деньги. Это, конечно, весьма мило с его стороны, но ведь вы не были знакомы… Так почему же, дорогой, он так поступил?

Крошоу. Я понимаю не больше, чем эта вот бумага. Ну, вероятно, он… э… следил за моей карьерой и… так сказать… проявлял к ней интерес, а потому, не имея родственников, почувствовал, что может… э… доверить свои деньги мне. Несомненно, что Драчёна-Хандроз была девичьей фамилией его матери или фамилией какого-то его друга, даже более ему дорогого; вот ему и захотелось, чтобы это имя… так сказать… продолжилось, а возможно даже, было не без чести вписано в историю нашей страны и… уф… он составил соответственное завещание. В том роде, что… э… как бы священная ответственность.

Маргарет. Тогда ты, конечно же, примешь его, дорогой?

Крошоу. Тут нужно немного поразмыслить. Я должен думать о своей карьере, о своём долге перед страной.

Маргарет. Дорогой, ну конечно же. Ведь деньги служат такой подмогой в политике!

Крошоу. Деньги, потраченные с толком, служат подмогой в любой деятельности. Тот взгляд на богатых, который звучит в декларациях социалистов и им подобных, весьма опрометчив. Богатый человек, который рассудительно тратит свои деньги, служит своей стране не хуже, чем всякий другой.

Маргарет. Да, дорогой. Так ты полагаешь, что нам всё же следует купить вторую машину и тот дом на Керзон-стрит?

Крошоу. Увлекаться не следует. Пятьдесят тысяч фунтов, вложенные с толком, это только две тысячи в год. За вычетом подоходного налога — а налог на нетрудовые доходы нынче высок как никогда…

Маргарет. Но если мы возьмём на себя труд называться Драчёнами-Хандрозами, это ведь будет уже трудовым доходом.

Крошоу. Вряд ли. Рассуждая строго, все деньги суть заработанные. Даже если их завещал вам кто-то другой, то ведь предполагается, что он сделал это в знак признания неких присущих вам выдающихся качеств. Но Парламент смотрит на это иначе. У меня и мысли не возникает, будто следует отказываться от пятидесяти тысяч фунтов. Пятьдесят тысяч фунтов — это вам не игрушки…

Маргарет. Вот именно, дорогой!

Крошоу (неосознанно поднимается со стула). И без этого дополнительного условия, совершенно нелепого, я с радостью принял бы сей дар и приложил все силы, господин спикер… (Внезапно вновь садится.) Приложу все силы, Маргарет, чтобы оправдать доверие моими скромными способностями. Но — Драчёна-Хандроз!

Маргарет. Ты быстро к этому привыкнешь, дорогой. Я же привыкла к фамилии Крошоу после тех двадцати пяти лет, в течение которых носила фамилию Дебенхэм. Даже удивительно, насколько быстро с этим свыкаешься. Кажется, я всего лишь раз подписалась «Маргарет Дебенхэм» после замужества.

Крошоу (мягко). Это совершенно разные вещи, Маргарет. Естественно, что женщина, которая с колыбели предвкушает тот день, в который она сменит фамилию, не может обладать этим чувством… э… гордости за своё имя, которое каждый мужчина… э… чувствует. А тем более это чувство естественно в моём случае, поскольку мне выпала честь сделать фамилию Крошоу в некоторой степени известной, можно сказать — знаменитой.

Маргарет (мечтательно). А вот меня все называли «прекрасная мисс Дебенхэм из Лимингтона». В Лимингтоне я была известна каждому. Конечно, я очень горжусь именем «миссис Роберт Крошоу».

Крошоу (встаёт и шествует к камину). Некоторым образом, мне всё придётся начинать с начала. Целую битву нужно выдержать, чтобы навязать свое имя публике. «Кто он такой, этот Драчёна-Хандроз?» — скажут люди.

Маргарет. А давай, дорогой, посмотрим на светлую сторону. Пятьдесят тысяч фунтов — это пятьдесят тысяч фунтов.

Крошоу. Верно, Маргарет. И мой несомненный долг — принять их. Но… я бы сказал, что джентльмен завещал бы их без каких бы то ни было условий. На худой конец, выразил бы лишь некоторое желание, чтобы я принял эту фамилию, а не настаивал на том. Тогда бы я смог рассмотреть это дело непредвзято.

Маргарет (следуя за какой-то мыслью). Сейчас на белье метки «Р. М. К.». Нам, разумеется, нужно будет их сменить. Как ты думаешь, сойдёт «Р. М. Х.» или непременно «Р. М. Д.» — и «Х.» через дефис?

Крошоу. Что? Ах, да, сделать тут предстоит ещё многое. (Подходит к жене поближе.) Я думаю, Маргарет, что лучше мне будет поговорить об этом с Ричардом. Конечно, отказаться от денег — безумие, но… в общем, интересно, что он скажет.


Андрей Москотельников
Видишь этого шмеля? - Он на службе у Кремля!
________________

Неактивен

 

#2 2017-04-10 08:53:26

Андрей Москотельников
Редактор
Откуда: Минск
Зарегистрирован: 2007-01-05
Сообщений: 4324

Re: Алан Александр Милн. Wurzel-Flammery

Маргарет (вставая). Ты полагаешь, он отнесётся к нам с пониманием, дорогой? У него привычка вышучивать серьёзные вещи — епископов или охоту, — как будто всего серьёзного они лишены напрочь.

Крошоу. Поговорить с ним я хочу только для того, чтобы получить… э… свежий взгляд на вещи. Ни в малейшей степени не собираюсь связывать себя тем, что он изволит сказать. Выслушаю его, Маргарет, словно этакого избирателя.

Маргарет. Так я его к тебе пришлю.

Крошоу (кладёт руки ей на плечи). Маргарет, а что, всё-таки, ты сама об этом думаешь?

Маргарет. В точности то же, что и ты, Роберт.

Крошоу (целует её). Благодарю тебя, Маргарет; мне досталась хорошая жена.

Маргарет уходит. Крошоу идёт к полкам и снимает с одной из них справочник «Кто есть кто». Вернувшись к столу, сев, он начинает его перелистывать и, бубня себе под нос фамилии на «К», приближается к нужному месту. Дойдя но него, он бормочет: «Клифтон… ничего себе!» — и закрывает книгу. Очевидно, издатели эту фамилию выпустили. Входит Ричард.

Ричард. Ну, что новенького? (Проходит туда, где восседал прежде, — к каминной решётке.) Богатство привалило?

Крошоу. Да… От мистера Энтони Клифтона. Никогда не встречал такого и ничего о нём не знаю.

Ричард (удивлённо). Нет, правда? Что ж, прими поздравления. (Вздыхает.) Тем, кто имеет, дано будет… Но тогда какого же ты ждёшь от меня совета?

Крошоу. Там имеется одно небольшое условие.

Ричард. Ого!

Крошоу. Заключается оно в том, что вместе с этими деньгами… с этими пятьюдесятью тысячами фунтов… я получаю также и фамилию… уф… Драчёна-Хандроз.

Ричард (вскакивая). Что-что?!

Крошоу (угрюмо). А ведь я произнёс совершенно отчётливо: Драчёна-Хандроз.

В гнетущей тишине Ричард приближается к письменному столу и сверху вниз взирает на несчастного Крошоу. Внезапно он вскидывает левую руку, словно бы представляя того публике.

Ричард. Мистер Роберт Драчёна-Хандроз, член парламента, один из самых выдающихся среди молодых членов Палаты общин. Уф! Ты… ух… ох… божественно! (Возвращается на своё место, взглядывает оттуда на Крошоу, ловит его взгляд, и они оба опускают глаза.)

Крошоу (обрёл достоинство и поднимется на ноги). Будем говорить серьёзно или оставим тему?

Ричард. Как можно обсуждать фамилию вроде Драчёны-Хандроза серьёзно? «Мистер Драчёна-Хандроз в нескольких тщательно подобранных словах поддержал резолюцию»… «Сэр, мистер Драчёна-Хандроз в отъезде»… Бедняга Роберт!

Крошоу (вновь угрюмо садится). А ты, небось, решил, что я приму эти деньги.

Ричард. Решил, что примешь.

Крошоу. А ты бы не принял?

Ричард (в затруднении). Ну… даже не знаю…

Крошоу. И потом, сказал же Вильям Шекспир: «Что имя?»

Ричард. Я скажу тебе, как выразился Шекспир — Вильям Шекспир. (Принимает драматическую позу, цитирует Яго.) «Укравший мой кошель с пятьюдесятью тысячами украл пустое». (Естественным голосом.) Пустое, Роберт. (Вновь в драматической позе.) «Но доброе моё крадущий имя „Крошоу“» (вновь как обычно) и подменяющий его низкой фамилией Драчёна…

Крошоу (с досадой). Кстати сказать, Драчёна-Хандроз — это весьма почтенная древняя фамилия. Кажется, я вспоминаю каких-то… э… гемпширских Драчён-Хандрозов. Весьма похвальный дух у части наших умирающих желать… как там… продолжения этих старых английских фамилий. Этот дух столь непосредствен, незамудрён. Если я приму те деньги, ничего постыдного ко мне не прилипнет.

Ричард.  Понимаю… Давай-ка задам тебе парочку вопросов. Мне следует узнать твоё мнение о делах такого рода в целом.

Крошоу (самодовольно складывает руки на груди). Продолжай.

Ричард. Предположим, что на улице к тебе подойдёт незнакомец и скажет: «Бедненький мой, вот тебе пять фунтов». Как ты поступишь? Полагаю, предложишь ему убираться к дьяволу, а?

Крошоу (позабавленный). Возможно, более парламентским языком, Ричард. Я скажу ему, что никогда не принимаю денег от неизвестных.

Ричард. Вот именно; но что если это будут десять тысяч фунтов — их ты примешь?

Крошоу. Никоим образом.

Ричард. Но если он умрёт и завещает тебе эти деньги, тогда как?

Крошоу (мягко). А, я знал, что ты подведёшь к этому. Тут, конечно же, совсем другое дело.

Ричард. Отчего бы?

Крошоу. Ну… это… а ты бы не принял десяти тысяч фунтов, завещанных тебе незнакомцем?

Ричард. Честно говоря, принял бы. Но мне хочется знать, почему это — не то же, что прежде.

Крошоу (профессионально). Ха! Гм… Что ж… во-первых, когда человек умирает, деньги ему больше не нужны. А потому ты можешь быть уверен, что не забираешь у него ничего такого, без чего он не мог бы обойтись. Затем же, такова воля умирающего, чтобы ты получил деньги. Отказаться от них — значит отказать умирающему. И получается, что принять их — это как бы священный долг.

Ричард. И впрямь до чего дело дошло, а? Ты не можешь принять от человека деньги, покамест он жив, поскольку в противном случае не сможешь благопристойно отказать ему в небольшой признательности; но ты знаешь, что ему в высшей степени безразлично, что случится с его деньгами после его смерти, а потому можешь принять их, а о признательности забыть.

Крошоу. Нет, смотреть надо иначе.

Ричард (с улыбкой). Не сомневаюсь, Роберт.

Крошоу. Ты, конечно же, можешь повернуть это так, что будто бы…

Ричард. Хорошо-хорошо, оставим это и перейдём к следующему пункту. Предположим, что совершенно незнакомый человек предложил тебе за пять фунтов разделить свои волосы на пробор, сбрить усы и оставить лишь один из бакенбард… Вот встретил тебя на улице, невзлюбил твой вид, вытащил пятёрку и потребовал от тебя немедленно изменить внешность; ты, конечно же, сунул бы пятёрку в карман и кинулся прямиком к своему брадобрею?

Крошоу. Теперь твои слова стали попросту оскорбительны.

Ричард. Извини. Мне следовало сказать — если бы он оставил тебе пять фунтов по завещанию? Ну, а двадцать фунтов? Сто фунтов? Тысячу фунтов? Пятьдесят тысяч фунтов? (Возбуждённо вскакивает.) Это всего лишь вопрос стоимости — пятьдесят тысяч фунтов, Роберт, — розового галстука в пурпурный горошек, пробора на затылке, брюк с заплатой на заду, «зовите меня Драчёна-Хандроз» — да чего угодно, и какие тут оскорбления? — всё, чего ни пожелаете, джентльмены, за пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. (Понизив голос.) Но вам придётся оставить их мне по завещанию, и тогда я стану считать это своим священным долгом, — священной обязанностью, милорды и джентльмены! (Вновь садится на софу и наново разжигает трубку.)

Крошоу (с достоинством поднимаясь на ноги). Как видно, продолжать эту беседу совершенно бесполезно.

Ричард (взмахом руки призывая Роберта сесть). Нет-нет, Роберт, я закончил. Всего лишь принял противную сторону, да и увлёкся. Мне бы следовало вступить в корпорацию юристов.

Крошоу. У тебя совершенно нелепый взгляд на вещи. Тебе бы, Ричард, взглянуть фактам в лицо. Это современный мир, и мы — современные люди, живущие в нём. Взгляни на дело прозаически. Фамилия «Драчёна-Хандроз» может тебе нравиться или нет, но пятьдесят тысяч фунтов так просто не отметёшь, вот ведь что.

Ричард (мечтательно). Почему бы людям в самом деле иногда не отметать деньги? Хотел бы я учредить общество по отметанию пятидесяти тысяч фунтов. Мы бы, разумеется, начали с малого: отмели бы сначала пять фунтов, а после бы и втянулись… Беда лишь в том, что ещё в колыбели нам привили вакцину против такого рода простуды.

Крошоу (любезно). Ну, довольно, пошутили. Ты ведь не хуже меня понимаешь, что это всего лишь шутки. Ведь не существует серьёзных причин, почему мне не принять этих денег. Разве ты полагаешь, что это скажется на моей карьере?

Ричард (беспечно). Нимало. Это ей поможет. Ты попадёшь во все юмористические листки.

К облегчению для Крошоу, который не смог бы решить, льстят ему или оскорбляют, в эту минуту входит Маргарет.

Маргарет. Ну как, Ричард уже знает?

Ричард (освобождая для неё место на софе). Я услышал новость, миссис Крошоу. И я высказал Роберту то мнение, что ему не составит труда сделать фамилию «Драчёна-Хандроз» столь же знаменитой, как это ему удалось с фамилией «Крошоу». Во всяком случае, я надеюсь, он так и поступит.

Маргарет. Весьма любезно с твоей стороны.

Крошоу. Что ж, значит, дело решено. (Смотрит на свои часы.) И тот малый, поверенный, скоро явится. Не исключено ведь, что как-то да обойдётся. А, Виола, ты за матерью?

Входит Виола.

Виола. Прервала, прошу прощения, семейный совет? Но здесь Ричард, так что вряд ли нечто серьёзное.

Ричард. Вот так слава!

Крошоу. Нет, мы уже всё порешили.

Маргарет. Виоле лучше узнать, не так ли?

Крошоу. В своё время она и так узнает.

Виола (решительно усаживается на софу). Конечно, она узнает. Так скажите уж ей сразу. Я чувствовала, что этим утром произойдёт нечто волнительное.

Крошоу (смущённо). Гм… это… Маргарет.) Лучше уж ты ей скажи, дорогая.

Маргарет (просто и естественно). Твой отец, Виола, вступает в права собственности. Правда, это означает смену нами фамилии. Но твой отец полагает, что это не имеет значения.

Виола. Я трепещу! А какова же фамилия, мамочка?

Маргарет. Твоему отцу она лучше удаётся, я же вечно её забываю.

Крошоу (скороговоркой). Драчёна-Хандроз.

Виола (помолчав). Дик, назови уж ты, коли никто не хочет.

Ричард. Роберт только что назвал.

Виола. Но это не была фамилия! Я подумала, что это просто… ну-ка, папа, повтори.

Крошоу (сквозь зубы, но отчётливо). Драчёна-Хандроз.

Виола (удивлённо). Это и пишется так? То есть, как «драчёна» и как «хондроз»?

Ричард. Скорее всего, что так.

Виола (к себе). Мисс Виола Драчёна-Хондроз… И все оборачиваются взглянуть на тебя, правда? (Вскидывается.) О, Дик, что за божественная фамилия! А кто носил её первым?

Ричард. Так ведь это же старинная гемпширская фамилия, а, Роберт?

Крошоу (с докукой). Я тогда будто бы вспомнил… Маргарет, не подашь ли мне справочник Бёрка?

Маргарет повинуется, и Крошоу углубляется в фамилии великих.

Маргарет. Ну, Виола, ты ещё не сказала нам, по вкусу ли тебе быть мисс Драчёной-Хандроз?

Виола. Я ещё не пришла в себя, мамочка. Вот встану сейчас перед зеркалом и повторю самой себе, кто я такая.

Ричард. Ну тебе-то ничего не грозит. Однажды ты сменишь свою фамилию, а потому и заботы нет, как тебя звали до того.

Виола (таинственно). Тсс! (Мило ему улыбается, затем вновь громко.) Неужто? А как же газеты? «Заключён брак между мисс Виолой Драчёна-Хондроз…» — и все говорят: «Ну, наконец-то, бедная она девушка!»

Маргарет (мужу). Ну, что, дорогой, нашёл?

Крошоу (с досадой). Да издание девятьсот двенадцатого года!

Маргарет. Но раз, дорогой, это настолько старинная фамилия, к тому времени она должна была там появиться.

Виола. Не важно мне, насколько она старинная; мне она полюбилась. Ах, Дик, каким чудом она будет звучать в устах лакея! Только подумай: распахивает он дверь и объявляет…

Горничная (объявляет). Мистер Дениз Клифтон.

Некоторое замешательство среди присутствующих, а Дениз Клифтон рисуясь вступает в комнату. На нём летний костюм, подмышкой пачка бумаг. Крошоу идёт навстречу и пожимает ему руку.

Крошоу. Как поживаете, мистер Клифтон? Весьма любезно, что вы зашли. (С сомнением оглядывает его костюм.) Это… а вы мистер Клифтон, поверенный?

Клифтон (радостно). Он самый! Должен извиниться за свой наряд, но мой гардероб не успел прибыть из Кларксона. Довольно безответственно с их стороны, ведь они обещали. И мой секретарь отговорил меня от бакенбард, которые я обычно отпускаю для таких случаев.

Крошоу (озадаченно). Ах, да, безусловно. Но обладаете ли вы, так сказать, законными полномочиями действовать по нашему делу?

Клифтон. О, несомненно! Никаких вопросов!

Крошоу (представляет). Моя жена и дочь. (Клифтон почтительно кланяется.) Мой друг мистер Ричард Меритон.

Клифтон (обрадовано). Какое счастье! Мистер Меритон здесь! Полная сцена, как говорят в нашей среде.

Ричард (позабавленный). В среде юристов?

Клифтон. В театральной среде. (Обращаясь к Маргарет.) Я сочиняю пьесы, миссис Крошоу. Не выдам профессионального секрета, если скажу, что очень многие лондонские антрепренёры благодарили меня за предоставление им моих творений.

Крошоу (решительно). Я полагал, мистер Клифтон, что вы — тот поверенный, которому поручено завершить дела покойного мистера Энтони Клифтона.

Клифтон. О, безусловно. Что я поверенный, в том нет никаких сомнений. Мой секретарь, человек высочайшей порядочности, уже не говоря о неподкупности, даст мне справку по требованию. Я внесён в книги, я принадлежу юридическому сообществу. Но сердце моё склоняется к иному. Официально моя деятельность обнимает обязанности поверенного… (Откровенно, к миссис Крошоу.) Но вы же понимаете, что значит обнимать официально.

Маргарет. Я боюсь, что… (Поворачивается к мужу за помощью.)

Клифтон (Ричарду). А неофициально, мистер Меритон, я повенчан с Музами.

Виола. Дик, ну не прелесть ли он!

Крошоу. В самом деле. Но погодите же, мистер Клифтон. Я полагаю, что на повестке у нас юридические вопросы. Вот если бы мне вдруг захотелось спродюссировать пьесу, это был бы другой разговор.

Клифтон. Великолепно сказано. Полагайте меня поверенным, сколько вам будет угодно. (Кладёт свою шляпу вместе со всунутыми в неё бумагами на стул и, стягивая перчатки, мечтательно продолжает.) Мистер Дениз Клифтон был отменным поверенным. Вопреки заурядному облику, та манера, в которой он стягивал перчатки и бросал их в свою шляпу… (Поступает соответственно.)

Маргарет (мужу). Кажется, нам с Виолой лучше будет…

Ричард (тоже делает движение). Мы, Роберт, оставим тебя заниматься твоим делом.

Клифтон (вскидывает руку). Одну минутку, если возможно. У меня для вас письмо, мистер Меритон.

Ричард (изумлённо). Для меня?!

Клифтон. Именно. Мой секретарь, человек высочайшей порядочности — ох, я уж про то говорил — сегодня утром навещал вас, чтобы передать его, но нашёл в вашей квартире только маляров да обойщиков. (Шарит у себя в кармане, пока, наконец, не достаёт письма.) Я прихватил его с собой в надежде, что мистер Крошоу… но столь восхитительного совпадения я, разумеется, не ждал. (С поклоном передаёт письмо.)

Ричард. Благодарю. (Кладёт письмо в карман.)

Клифтон. Неужели же вы не прочтёте его немедленно? миссис Крошоу.) Ведь так редко случается присутствовать при том, как получатель зачитывает письмо. Я считаю, что обычай читать со сцены письма друг другу — обычай восхитительный.

Ричард, пожав плечами и чуть улыбнувшись, в продолжение слов Клифтона раскрывает письмо.

Ричард. Бог мой!

Виола. Что там, Дик?

Ричард (читает). «Линкольнз-Инн-Филдз, 199. Дорогой сэр! Имею удовольствие известить Вас, что согласно воле покойного мистера Энтони Клифтона Вы являетесь получателем денежной суммы в размере пятидесяти тысяч фунтов стерлингов».

Виола. Дик!

Ричард. «К тому прилагается одно пустяковое условие, а именно: вам придётся взять себе фамилию… Драчёна-Хандроз».

Клифтон, положа руку на сердце, изящно кланяется всем по очереди.

Крошоу (с досадой). Невозможно! А тебе-то он с какой стати оставил деньги?

Виола. Дик! Как это здорово!

Маргарет (кротко). Не припомню, чтобы когда-либо в жизни выдавалось подобное утро.

Ричард (гневно). Это что, шутка, мистер Клифтон?

Клифтон. О, с деньгами всё в порядке. Мой секретарь, человек высочайшей…

Ричард. Так я от них отказываюсь. Не стану в это впутываться. Даже обсуждать не буду. (Рвёт письмо на мелкие кусочки.) Вот что я думаю о ваших деньгах. (Возмущённо выходит из комнаты.)

Виола. Дик! Мамочка, ну что он затеял! Ох, надо ему сказать … (Спешит вслед за Ричардом.)

Маргарет (с достоинством). В самом деле, мистер Клифтон, вы меня удивляете. (Тоже уходит.)

Клифтон (обозрев комнату). И вот, мистер Крошоу, мы одни.

Крошоу. Верно. Ну-с, мистер Клифтон, вам многое предстоит объяснить.


Андрей Москотельников
Видишь этого шмеля? - Он на службе у Кремля!
________________

Неактивен

 

#3 2017-04-10 20:07:15

Андрей Москотельников
Редактор
Откуда: Минск
Зарегистрирован: 2007-01-05
Сообщений: 4324

Re: Алан Александр Милн. Wurzel-Flammery

Клифтон. Дорогой сэр, я сам жажду начать. Уже несколько недель я предвкушаю этот день. Сегодня утром я целый час потратил на то, чтобы выглядеть соответственно случаю. (Достаёт из своей шляпы бумаги и направляется к софе.) Мне, возможно, лучше будет начать с самого начала.

Крошоу (заинтересован; указывает на бумаги). Документы по этому делу?

Клифтон. Боже мой, нет; просто, чтобы иметь что-нибудь в руках. Тогда и вид будет как у заправского поверенного. (Читает заголовок.) «Уотерсон против Пуделя: Чей канал в деревне Большая Непутёвка». Это мой секретарь придумывает названия, чтобы не лодырничать. Оно обожает этого Пуделя; Пудель всегда где-нибудь да присутствует. (Откровенничая.) Видите ли, мистер Крошоу, это моё первое настоящее дело, и то я получил его лишь потому, что Энтони Клифтон мой дядя. Мои усилия внести немного живости в скучный формализм юриспруденции не встречают того отклика, на который мы были бы вправе рассчитывать.

Крошоу (взглянув на свои наручные часы). Н-да... Ну-с, я человек занятой, а потому если вы сообщите мне как можно короче, почему ваш дядя завещал эти деньги мне — и мистеру Меритону, явно, тоже, — при этих необычайных условиях, то я буду вам весьма обязан.

Клифтон. Ни слова больше, мистер Крошоу! Пришла минута полной откровенности. Со всей охотой!

Крошоу. Вы же понимаете моё положение. Отважусь утверждать, что в этой стране я не безызвестен; я с гордостью готов принять на себя эту священную обязанность, эти деньги, которые покойный мистер Энтони Клифтон счёл уместным… (скромно) неизвестно почему… оставить на моё попечение, однако принять фамилию Драчёна-Хандроз будет чересчур нелепо.

Клифтон (с готовностью). Чересчур!

Крошоу. Причиной, по которой я хотел вас видеть, было желание спросить, совершенно ли необходимо, чтобы эта фамилия сопутствовала деньгам.

Клифтон. Ну… (раздумчиво) вы, если желаете, можете принять одну лишь фамилию, без денег. Но фамилию принять необходимо.

Крошоу (огорчённо). А!..(Бодро.) Разумеется, я ничего не имею против этой фамилии, старого доброго гемпширского имени…

Клифтон (в ужасе). Уж не думаете ли вы, дорогой мистер Крошоу… в самом деле думаете, что кого-то уже звали раньше Драчёной-Хандрозом? О нет, нет. Вы с мистером Меритоном будете первыми, будете основателями династии, заложите спорангий…

Крошоу. Что вы имеете в виду, сэр? Вы что же, хотите сказать, что эта фамилия — не настоящая?

Клифтон. О, фамилия как фамилия. Мне-то известно, поскольку это я… э… её придумал.

Крошоу (в гневе). И вы имеете дерзость предлагать мне назваться выдуманным именем?

Клифтон (успокоительным тоном). Ну, всякое имя было когда-то да выдумано. Взять хотя бы Адама, уж он навыдумывал!

Крошоу. Предупреждаю вас, мистер Клифтон, что не позволю вышучивать серьёзные предметы.

Клифтон. А ведь всё обстоит столь просто! Видите ли, мой дядюшка Энтони был необычным человеком. Деньги он презирал. Он не боялся ставить их на подобающее им место. И это место, на которое он их ставил, было… э… пониже гольфа и повыше концертов классической музыки. Стоило кому-либо сказать дядюшке: «Не хотели бы вы этим вечером заработать пятьдесят тысяч фунтов стерлингов?» — как он отвечал: что ж, в зависимости от того, что придётся делать. И если ему говорили, что надо отправиться на поле для гольфа в Уолтон Хит…

Крошоу. Это возмутительно — отзываться о деньгах в таком тоне!

Клифтон. Но именно так он о них и отзывался. Не многие же с ним соглашались! Если честно, дядюшка постоянно твердил, что не существует ничего такого, даже самого низкого, чего не совершил бы человек ради денег. Однажды я предположил, что если дядюшка оставит наследство с приложенной к нему вполне дурацкой фамилией, то найдётся кто-нибудь такой, кто, пожалуй, и откажется. Дядюшка только рассмеялся. Это меня подзадорило. «Два человека, — сказал я, — оставляют одну и ту же глупую фамилию двум людям, двум известным людям, политическим соперникам, людям, собственные фамилии которых уже стали общественным достоянием. Уверен, что одновременно они двое её не примут». Дядюшка принял вызов. «Дениз, мальчик мой, приступай! — сказал он. — Какие же опытные экземпляры мы изберём?» Остановились мы на вас и на мистере Меритоне. Следующим пунктом был выбор фамилии. Я ступил на неверный путь. Стал предлагать фамилии наподобие Поркера, Тоша, Багге, Спифкинса — в общем, банальнейшие. Мой дядюшка…

Крошоу (закипает негодованием). Как вы осмелились обсуждать меня с вашим дядюшкой, сэр! Как вы посмели столь хладнокровно решать, зваться мне Тошем или… этим… Поркером!

Клифтон. Мой дядюшка не захотел и слышать о Тоше и Поркере. Он возжелал идиотского имечка, — такой фамилии, которую он мог бы с наслаждением катать во рту языком, фамилии, самой по себе заключающей целый анекдот: Драчёна-Хандроз! Я теперь понимаю ту счастливую, мечтательную улыбку, которая так часто озаряла лицо дядюшки Энтони в те последние месяцы. Он думал о двух своих Драчёнах-Хандрозах. Помню, он как-то сказал — это было в зверинце, — какая, мол, жалость, что у него нет достаточно средств, чтобы разделить их на всех членов кабинета. Всё целиком — одни Драчёны-Хандрозы, вот была бы потеха!

Крошоу. Вы принуждаете меня заявить, сэр, что если таковым манером вы с вашим дядюшкой обычно беседовали в зверинце, то его смерть следует счесть милостивым вмешательством провидения.

Клифтон. Ах, но я полагаю, что где-то он всё равно всем этим сейчас наслаждается. Надеюсь, надеюсь... Это утро явно по нему. Ведь единственное, о чём он сожалел, так это о том, что по существу всего дела ему не придётся насладиться собственной шуткой при жизни; и всё же он надеялся, что её отзвуки достигнут его, где бы он ни находился. Не исключено, что именно под влиянием такой мысли дядюшка под конец увлёкся спиритизмом.

Крошоу (встаёт с мрачным видом). Мистер Клифтон, мне не интересно, где ныне пребывает ваш дядюшка, как и то, какими средствами он ухитряется подслушивать частный разговор между нами. Но если уж он, как вы непочтительно предполагаете, слышит нас, я буду рад, если он услышит следующее. Что по моему мнению вы никакой не поверенный, что у вас никогда не было дяди и что вся история с завещанием и его смехотворным условием есть просто дурацкая шутка человека, который, по его собственному признанию, тратит своё время на написание провальных фарсов. И я намерен…

Клифтон. Простите, что перебиваю. Но вы сказали «фарсов». Не фарсов, а комедий, хотя и эксцентричных.

Крошоу. Что бы там ни было, а я намерен всё доложить адвокатскому сообществу. И вы знаете дорогу отсюда, сэр.

Клифтон. Следует ли мне заключить, что от наследства вы, мистер Крошоу, отказываетесь?

Крошоу (встрепенувшись). Как это?

Клифтон. Следует ли мне заключить, что вы отказываетесь от пятидесяти тысяч фунтов?

Крошоу. Если деньги — не шутка, то я их определённо приму.

Клифтон. О, деньги настоящие — как и фамилия. И то, и другое будет вашим.

Крошоу (грохнув кулаком по столу). Так я их принимаю, сэр! Считаю своей обязанностью публично выразить таким образом признание мотивов покойного мистера Клифтона. Я полностью отвергаю те мотивы, которые изложили перед ним вы, и считаю священным долгом показать, что я думаю о рассказанной вами истории, приняв ту сумму, которую он мне завещал. Дальнейшее вы обговорите с моим адвокатом. Всего хорошего, сэр.

Клифтон (вставая, к себе). Тут мистер Крошоу пьёт воду из стакана.Крошоу.) Прощайте, мистер Драчёна-Хандроз. Могу ли выразить прощальное пожелание, чтобы ваша будущая карьера придала свежий блеск моей… моей фамилии. (Вновь к себе, выходя.) Мистер Дениз Клифтон с достоинством выходит. (Забывает, однако, свои бумаги там, куда положил их.)

Крошоу, в негодовании приблизившись к софе, видит бумаги и подбирает их.

Крошоу (с отвращением). «Уотерсон против Пуделя: Чей канал в деревне Большая Непутёвка». Ишь ты! (Рвёт бумаги и швыряет их в камин. Затем возвращается к своему письменному столу и сидит там до тех пор, пока не входят Виола и сопровождающий её Меритон.)

Виола. Папа, Дик не желает принимать деньги, но я сказала ему, что это необходимо. Ведь правда же необходимо?

Ричард. Нам, Виола, не следует втягивать в это Роберта.

Крошоу. Если Ричард вполне естественно счёл, что мне сделается неловко, когда в Палате общин появится ещё один Драчёна-Хандроз, то я буду последним, кто воспрепятствует такому решению. В любом случае не вижу, какая, Виола, тебе в том забота.

Виола (удивлённо). Но как же нам пожениться, если Ричарда не примет денег?

Крошоу (едва ли понимая). Пожениться? Что это значит, Ричард?

Ричард. Я сожалею, что это раскрылось таким вот образом. Нам следовало раньше сказать тебе, но всё равно мы собирались это сделать через день или два. Мы с Виолой хотим пожениться.

Крошоу. И какие у вас на это есть средства?

Ричард (с улыбкой). Боюсь, не великие.

Виола. Но теперь всё в порядке, папа, поскольку у нас будет пятьдесят тысяч.

Ричард (печально). Ах, Виола, Виола.

Крошоу. Но тогда дело оборачивается совершенно иным образом.

Виола. И потому ему следует принять эти деньги, папа?

Крошоу. Ведь не можешь же ты, Ричард, ждать от меня, что я доверю свою дочь человеку, который столь непредусмотрительно отметает пятьдесят тысяч из-за надуманного неприятия имени, которое к ним прилагается.

Ричард (в отчаянии). Ты не понимаешь, Роберт!

Крошоу. Я понимаю, Ричард. Ведь если имя достаточно хорошо для меня, оно должно быть хорошо и для тебя. Просить Виолу принять твоё имя ты считаешь нормальным, а когда тебя просят принять моё, ты видишь в том оскорбление.

Ричард (несчастно, Виоле). Желаешь стать миссис Драчённой-Хандроз?

Виола. Так ведь мне и так предстоит стать мисс Драчёной-Хондроз.

Ричард (разбитый). Помогай мне Бог! Вы-таки вынудите меня принять это имя. Но вам никогда не понять.

Крошоу (бросив помогать Ричарду справляться с собой; готовясь уйти).  Ну же, Ричард, ну!(Похлопывает его по плечу.) Прекрасно всё понимаю. Всё, что ты давеча говорил о деньгах, это всё святая истина и то самое, что и я думаю на сей счёт. Но на деле приходится иногда чем-то и поступаться. Мы должны жертвовать нашими идеалами ради… э… других. Буду счастлив иметь тебя своим зятем и чувствовать, что теперь нас в Парламенте двое, готовых совместно поддержать честь… э… имени. И, возможно, теперь, когда нам предстоит стать близкими родственниками, ты в один прекрасный день поймёшь, что твои взгляды было бы… э… корректнее высказывать с моей стороны Палаты.

Ричард. Продолжай, Роберт; я заслужил.

Крошоу. Так-то! Маргарет будет интересно, что у нас вышло. И тебе следует черкнуть строку адвокату — а лучше позвонить ему по телефону. (Идёт к двери, но, уже собираясь выйти, оборачивается.) Да; полагаю, Ричард, — по телефону; так безопаснее. (Уходит.)

Ричард (протягивая руки Виоле). Ко мне, миссис Драчёна-Хандроз!

Виола. Не миссис Драчёна-Хондроз, — миссис Дик. И желательно поскорее. (Идёт к нему.)

Ричард (печально качая головой). Сам не знаю, Виола, что делаю. (Внезапно.) Но ты того стоишь. (Целует её, а затем понижает голос.) И помоги мне Боже, если я когда-нибудь стану думать иначе.

Входит мистер Дениз Клифтон. Он их видит и тактично движется к ним спиной, нечто бубня себе под нос.

Ричард. Хэлло!

Клифтон (к себе). Куда же я положил эти бумаги? (Снова невнятно бормочет.) Куда же я… О, прошу прощения! Я забыл тут свои бумаги.

Виола. Дик, скажи ему. (Выходя, Клифтону.) До свидания, мистер Клифтон, и спасибо за такие милые письма.

Клифтон. До свидания, мисс Крошоу.

Виола. Нет-нет, другое; каково-то зазвучит?

Клифтон. До свидания, мисс Драчёна-Хандроз.

Виола (счастливо улыбаясь). Не мисс, — миссис.

Виола  уходит.

Клифтон (в изумлении переводя взгляд с Виолы на Ричарда и обратно). Значит ли это…

Ричард. Значит; я всё-таки принимаю деньги, мистер Клифтон.

Клифтон. Бог мой, положение-то какое! (К себе, задумчиво.) Набросать сценарий — антрепренёры будут сражены.

Ричард. Бедный мистер Клифтон!

Клифтон. Почему — бедный?

Ричард. Лучшую часть вы пропустили. Не слыхали, что я сказал Роберту про деньги перед вашим приходом.

Клифтон (задумчиво). О, уж я-то бы…(Просияв.) Но ведь дядюшка Энтони наверняка слышал! (Пауза.) Что ж, мне пора. Вы не видели — тут должны были оставаться некоторые важные бумаги, связанные с делом «Уотерсон против Пуделя: Чей канал в деревне Большая Непутёвка»; дело это весьма мудрёное, и мы с моим секретарём… (Что-то бормочет возле каминной решётки, и тут ему на глаза попадаются клочки от его важных бумаг. Один из них он подбирает.) Ах, вот оно что. Придётся сказать секретарю, что дело погибло. Он расстроится. У него порядочный пакет акций этого канала. (Поворачивается к двери, но сперва — Меритону.) Так вы принимаете деньги, мистер Меритон?

Ричард. Да.

Клифтон. И мистер Крошоу тоже?

Ричард. Да.

Клифтон (к себе, уходя). Они приняли оба. (Останавливается и возводит очи горе, к дядюшке Энтони.) Милый старый дядюшка! Он знал, знал! (Меритон стоит, провожая его взглядом.)


Андрей Москотельников
Видишь этого шмеля? - Он на службе у Кремля!
________________

Неактивен

 

Board footer

Powered by PunBB
© Copyright 2002–2005 Rickard Andersson