Форум литературного общества Fabulae

Пьер Шоню.  Цивилизация классической Европы. – Екатеринбург, У-Фактория, 2005.

*** 

Читать эту книгу трудно. Автор, чудовищный эрудит, предполагает в читателе собеседника, не лезущего ежеминутно в словарь за уточнением имён и терминов. Зато вознаграждение приходит очень скоро. Ибо стремительный полёт авторской мысли над европейскими просторами становится читателю привычным, а в возникающей панораме видится не хаос дат, событий и конфликтов, но системность и структурированность общеевропейского цивилизационного развития во времени и в пространстве.

Хронологический охват книги невелик: 1620-е – 1760-е годы. Этот полуторавековой период выбран не случайно и подвергнут скрупулезному анализу. Пьер Шоню, французский историк школы «Анналов», выстроил доказательную концепцию «кочующих центров».

Политическая и экономическая гегемония держав в Европе имеет свою преемственность. Позднее Средневековье, протащившее континент через чреду экспансионистских и религиозных войн, завершилось утверждением на западе Европы абсолютных централизованных монархий – прежде всего испанской и французской. Абсолютное господство Испании, растолстевшей за счет немеряных богатств, качаемых из американских колоний, выдыхается к началу XVII столетия. В игру вступают Франция (непререкаемый европейский гегемон названного столетия), стремительно подтягивается Англия (развивающая иную, нежели Испания, модель эксплуатации колоний, и идущая к трансформации внутриполитического устройства, к отходу от абсолютизма). На востоке континента медленно сосредоточивается Россия, прежде почти выпавшая из европейской политики и экономики и только что пережившая разрушительную гражданскую войну (Смутное время). Всё более и более отступает на задний план османская угроза Европе: в последнем пароксизме усилий турки едва не захватывают Вену, но после разгрома откатываются и слабеют, а с востока турецкую мощь начинает заметно поджимать фанатичная шиитская Персия.

Европу ещё ожидает сильное потрясение – Тридцатилетняя война 1618-1648 гг. Однако эта последняя экспансионистская потасовка уже не сможет кардинально изменить расклад сил на континенте. Эпоха феодальной, растащенной по замкам и подворьям, расписанной по привилегиям и рыцарским статутам Европы завершается формированием единого цивилизационного пространства с «кочующими центрами» – пространства, которое сильно разделено многоязычием и разноверием, но ещё сильнее скреплено единой экономической платформой, т. е. приоритетом частной собственности и растущим мануфактурным производством. Европа переходит от реципрокального обмена и эквивалентно-бартерной внутренней торговли к денежно-финансовым схемам, к формированию товарооборота и долгосрочных экспортно-импортных взаимодействий. Товарный обмен с азиатским Востоком, прежде неэквивалентный (за восточные товары приходилось платить золотом),  также начинает обретать денежно-финансовый характер.

Существеннейший момент эпохи – появление общеевропейского стиля. Стилевое единство начинает отчётливо проявлять себя в самых различных областях – в планировке городских центров, в архитектуре населенных мест, в формировании облика европейца через носимое им повседневное платье, в сфере духовной культуры (философия, наука, литература, театр, живопись), в появлении устойчивых межгосударственных контактов, в установлении общеконтинентальных норм и ритуалов. В самом общем плане эта ситуация описывается так: вместо битвы укладов в Европе устанавливается диалог культур. Вовлечённость в этот диалог, а вовсе не специфика внутреннего устройства европейских национальных государств и её соответствие некоему стандарту – этот фактор, по Шоню, и определяет степень «европейскости», поскольку европейский стиль не есть стандарт, но всего лишь достаточно широкий континуум вариаций. Именно диалогом культур как генеральной тенденцией цивилизационного развития и объясняется стремительный отрыв Европы в XVII-XVIII веках от прежде опережавшего её Востока. Отрыв, перешедший в лидерство и создавший почву для более поздней мировой колониальной экспансии.

Чрезвычайно интересен взгляд Шоню на роль России в тогдашнем европейском цивилизационном процессе. Он совершенно не совпадает с привычными для псевдопатриотов заунывными утверждениями изначальной «русской особости».

Согласно концепции Шоню, Россия на протяжении примерно трёх столетий играла роль восточного фронтира, подвижной границы зоны европейской цивилизации, а также своего рода политического заповедника, в котором консервировались преодолённые Европой архаичные политические и экономические институты, что позволяло уставшему Западу получать историческую передышку для выработки адекватных ответов на вызовы времени. Одновременно с этим Россия подключалась к общеевропейским процессам через доступные ей каналы взаимодействия. В частности, когда на рубеже XVII-XVIII столетий европейская металлургическая промышленность зашла в ресурсный тупик ввиду исчерпания лесных запасов (плавка стали шла на древесном угле), российские железоделательные заводы Урала с их архаичной технологией спасли континент от «железного голода» – и спасали его довольно долго, пока в Англии не была разработана технология доменного производства на коксующемся угле.

Дикие варвары, поставляющие цивилизованным соседям высококачественный стратегический товар (не сырьё, заметим) – это всё-таки на несколько порядков выше, чем демарш Левши, подковавшего английскую блоху. Подкованная блоха, как мы помним, танцевать больше не могла.

Центральная идея труда Шоню «Окружность – нигде, центр – повсюду» - отнюдь не парадокс. Это содержательное суждение, позволяющее иными глазами взглянуть на задискутированные до полной неразличимости проблемы европейского дома, крыша которого простирается и над нашими головами. Если бы это было не так, то мы сейчас ходили бы в чалмах и шароварах.