Приглашаем литераторов и сочувствующих!
Вы не зашли.
Цикл «Марши in moll»
Марш in A-moll
Веселый слог, ударный шаг
Секундами бежит
Земля , земля под сапогом
Затакт дрожит, дрожит.
Штыки блестят, глаза блестят,
Флейтист бравадой зол,
Рассвет, рассвет согреет нас,
А не Эол, Эол
А пыль – столбом, а мы – волной ,
Дороги крут извив,
Стройны , стройны ряды солдат,
А я - красив, красив,
Вперед зовет, визглив мотив,
А барабанщик тверд
«Убей, убей!» - в висках стучит
И мы - вперед, вперед.
Нас враг бежит, мы – сталь войны,
Мы – острие копья.
Падет, падет, штыком пронзен,
Но то – не я, не я!
Умрет другой, а мне - в живых,
И снова я в поход.
И пыль , и пыль - столбом затакт
И вновь восход, восход.
И стих чеканит шаг рядов ,
И слог рубином чист.
«Вперед, вперед!» - мотив ведет,
Силен флейтист, флейтист!
В атаку вновь, и вновь оскал,
Жемчужный ряд зубов.
«Убей, убей!» - ведет мотив,
Тела врагов, врагов.
Пронзает плоть врага мой штык,
Живу и жив войной.
Клинком , клинком твердеет взгляд
И я - герой, герой.
А пули нету для меня ,
А страх меня бежит.
Земля , земля под сапогом
Моим дрожит, дрожит.
И в бой иду как на парад,
Наряден и пригож :
«Смотри, смотри , с клюкою, я
Собой хорош , хорош!»
Тебе Смеюсь, мне смейся ты,
Мы - рядом , мы же - врозь,
Возьми, возьми с собой других,
Меня - отбрось , отбрось!
Когда ж и мне в живот войдет
Граненый чей-то штык,
Паду , паду в объятья к Ней
Я к Ней привык, привык.
И снова бой и я - герой,
И смерти страх забыт
В висок , висок свинец проник
И я убит, убит.
«Меня не ждать, меня уж нет»,-
Белеет на песке
Зубов, зубов жемчужный ряд,
Свинец в виске, виске.
При сем © Сабуро Ихара
Пномпень
Действительность хуже, чем можно бы ждать,
В трудах, и глубокою мыслью напряжен,
Влачит он стопы, где живет благодать,
И взор его тверд, а характер отважен.
Цены для других он изведать не смог,
Цена для себя показалась унылой,
Бредет, что ни год изживая порок,
И страсти в себе, что когда-то копил он.
Мечтами он хладен, не в юности пыл,
Чужие стремленья ему непонятны,
Томлений любовных изведать забыл и
Горечь победы - тоской безвовзратной.
Была бы судьба – не судьба - не печаль,
Ему бы вернуться на шаг – нет, не сможет.
Он смотрит вперед и колеблется даль,
Пред взором стальным и тоска его гложет.
Тоска по далекой забытой земле,
Где джунгли наполнены зелени буйством,
Где спит, упоенный в хвале и хуле,
Цзийн Тхе, озадачивший диким искусством
От дерева ныне остался ли пень?
И строги, суровы надменные лики,
Ты, Будда, вернешься ли снова в Пномпень?
Не ты ль ниспослал эти дивные блики?
И Пень возродился бы Дхиндра Патхах,
И новая карма, и новый гхеньдханду,
И мощно воспел бы : «О, Лой, Быканах!»
Восславив тебя и мудрейшую Чхенду.
Но Пню невдомек : нет заботы иной ,
Понеже ни Духа, ни Лотоса сутры,
Не тронули нежною дивной тропой,
Йинь Дао и пальцы не сложит он в мудры.
И славно, пусть символом станет твоим,
Пусть Пень изначально, но было-то древо,
Под коим, Святейший, ты мантру творил,
И вдунул Хань Цзя в изможденное чрево.
Пномпень – это Мекка отныне для Пня,
В стремленье ему – постиженье Ха Бхимы,
И с каждым восходом рожденного дня,
Пусть Пень воспоет твои славные гимны.
Пусть Пень воспоет, пусть познает Иньг Цза,
Пусть голос его зазвучит как волынка,
И всякая дева вдруг станет овца,
И сладким томленьем повыгибнет спинку,
И Пень обретет долгожданный ответ,
На давний и горький вопрос изначальный ,
Что нет наслажденья острей чем минет,
И жить без минета намного печальней.
Неактивен