Форум литературного общества Fabulae

Любая масса, учил нас Канетти, приобретает свойства, которыми не обладали особи по отдельности. Иначе: наши смутные движения – в массе вступают в резонанс, достигая невиданных масштабов, что возбуждает и дарит ни с чем не сравнимое удовольствие. Хор, демонстрация, кинозал, театр, спортбар, танец, война, скорбь целых городов. И нет в этом движении национальностей, есть только социальное животное, стремящееся в стадо – то самое, которому теплее в куче, которое побеждает мамонта, которому не страшно от грозы, если кричать всем вместе.
Каждое время находит свои рецепты для формирования масс – русские рабочие с Гапоном  несли челобитную царю; французские студенты возводили баррикады против закона «О первом трудовом контракте»; антиглобалисты собираются в толпы, чтобы защитить автономию личности, края которой совпадают с границей государства; во всех странах болельщики переживают за родные команды с бутылкой пива в руках – а там что попадётся. И во всех случаях кто-то, кто не был одержим идеей, страдает, везде бьются стёкла и разводится свинство.
И всегда у кого-то «сверху», кого мы религиозно наделяем прозорливостью и силой, но кто на поверку почти никогда к движению массы не готов – у этого правителя есть выбор, о котором он не знает: предоставить массе для её неизбежного возникновения неудачный закон или футбольный матч, убийство ребёнка или волшебный праздник.
Сильный правитель отличается от слабого лишь тем, что в большей степени способен содействовать или противодействовать этим естественным, само-собой-возникающим поводам. Но ни один правитель не может их исключить или отменить.
Мы, сидящие у телевизора с пультом на пятьдесят шесть кнопок в руках, со всеми своими представлениями о прекрасном – считаем, что спеть «Марсельезу» стотысячной глоткой раз в сто лет – это красиво, пройти Крестным ходом пару десятков километров – высоко, смотреть балет в две тысячи глаз – волшебно. Беспорядки французских окраин в исполнении «детей ашалемов» нас веселят, но уже немного пугают, а неистовство собственных болельщиков – окончательно повергает в душевный кризис. Кого ругать за вырванные цепи, бессонные ночи и пробки на дорогах? Как описать счастье от победы? Как отделить его от заплёванной могилы Неизвестного солдата?
Мне кажется, довольно просто – не надо всё это соединять. Одни смотрят виртуозно исполненную угловую подачу и впадают в экстаз, другие – «Дядю Ваню» и плачут. Одни борются за шедевр, сидя на кухне, другие – за нашу и вашу свободу, выходя на улицы к полиции. Одни, оказавшись плечом к плечу среди тысяч сторонников, идут до поворота и спускаются в метро, другие берут в руки цепь и бьют витрину. И все мы – люди. И все мы мёрзнем поодиночке.