Форум литературного общества Fabulae

:twisted:

                                                                                                                                     «…Издали это ничто,
                                                                                                                                        вблизи же – нечто».
                                                                                                                      Из мемуаров Джеймса Уайта.




  С религиозной точки зрения, «Зомби» (одухотворение) - явление, передающее индивидууму  внутреннюю гармонию. Контакт с божеством дает ему умение, силу, место в подобном ему обществе, но полностью отнимает контроль над собой. Подобное явление дает понять, что каждый человек имеет две души с различными свойствами. Это так называемые Большой и Маленький ангелы. Большой ангел – символ интеллектуальной и эмоциональной жизни. Маленький ангел – это опора ноа (божества). Если магическими силами извне захватывается Большой ангел, человек обращается в живой труп, абсолютно не отдающий отчета своим действиям. Его заполняет лишь чувство умения, силы, могущества и овладевает стремление их проявить.





                                                                 Глава 1

— Добрый вечер, доктор Сайзмор.
— Мистер Лоуган. Проходите, присаживайтесь.
— Нет, нет, я – на пару минут,— сказал шеф полиции, на сковавшемся усталостью лице которого была видна вся «эффектность» рабочего дня.
— Может быть, чашку кофе?— учтиво спросил Сайзмор.
— Спасибо, но мне некогда. Вообще-то я пожаловал, не за душевным разговором. По Сан-Диего ходят слухи, что ваша лаборатория вновь используется не по назначению…
— О чем вы?
— Я говорю, что вы возобновили ваши опыты по оживлению трупов.
— Это неправда.
— Поверьте, у меня есть основания думать так. К тому же…
— Мистер Лоуган, вы говорите глупости. Вы же знаете, что в лаборатории мы производим разного рода медикаменты. Правительство одобрило наши действия; у нас есть лицензия. Лекарства производятся первого класса, и еще ни одной жалобы на последствия их применения не поступало.
— А если придут с ордером на обыск вашей лаборатории?— Лоуган упреждающе кивнул, вопросительно приподняв брови.— Думаете, тому же правительству не будет интересно узнать о возобновленных незаконных экспериментах лаборатории Сайзмора. Особенно после того, как в девяносто шестом году вы проявили себя в качестве ученого – неудачника посредством публичного провала в области ваших научных исследований?
— Это лишний раз подтверждает, что все давно в прошлом, не так ли?— отмахнулся Сайзмор.
— Учтите, док, если я узнаю, что похищение трупов из городского морга – ваших рук дело…— Лоуган покачал головой.
— Ну что же, несите ордер и обыскивайте.
Последнее смелое заявление ученого явило собой один исчерпывающий ответ на все нарочито – назойливые расспросы и порицания сотрудника полиции. Последний, не имея, в общем-то, ничего предрассудочного к Сайзмору как человеку дела, мастеру своего дела и созидательной личности, но натерпевшись в свое время из-за нежелаемых плодов динамичной деятельности этого самого мастера, ушел, вежливо попрощавшись.
  Пятидесятисемилетнему Алексу Сайзмору было все равно, как о нем отзывались и что думали в округе. Желтая пресса о нем писала бог весть что, однако на деле не имея ни твердой, достоверной информации, ни других фактических данных. Неудача, о которой имело место напоминание шефа полиции, действительно когда-то была на первых страницах ведущих газет города. Однако то, над чем знаменитый ученый работал сейчас, уже после провалов и неудач прошлого, было чрезвычайно важным. И ничто – ни строгие законы Сан-Диего, ни предупреждения полиции о принятии необходимых мер, - не могло помешать осуществлению планов Сайзмора в ближайшем будущем… ничто. Когда Лоуган ушел, из соседней комнаты появился ассистент доктора. В руках он держал рабочий журнал и ручку. На минуту оторвавшись от просмотра записей в журнале и внесения новых пометок, он взглянул на Алекса и спросил с явным присутствием волнения:
— Как вы думаете, он вернется с ордером?
Доктор помедлил с ответом, снял с носа очки, потер ладонью покрытое некоторым количеством морщин лицо, провел по пышным каштановым волосам с охватившей их кое-где нескрываемой проседью. Затем сказал, не оборачиваясь к помощнику:
— Не знаю, Вернон. Мне кажется, он поверил мне… во всяком случае, пока.



                                                                 Глава 2

  Двадцать девятое сентября 2010 года. Прошло два дня после визита Лоугана в лабораторию. Несмотря на то, что второй месяц осени уже практически вступил в свои права, загостившиеся солнечные летние деньки еще не позволяли горожанам одеваться в соответствии с наступившим временем года. В один из таких дней бабьего лета в будничную работу городской полиции влилось нечто новое… поистине новое. Многие, включая доблестных стражей закона, нередко признавались себе, что в такие ясные дни они бы с удовольствием провалялись в постели до полудня. А потом еще подремали бы в парке, присев на скамейку после приятной прогулки и внутреннего успокаивающего общения с кусочком зеленой природы и отдохнув от городской бешеной, технологической жизни. Однако, вопреки всем своим желаниям, никто из сотрудников правоохранительных органов не смел пренебрегать служебными обязанностями и возложенной на него ответственностью.
В 10.30 утра в следственном отделе полиции раздался звонок. Сидевший у телефона сержант Дэйви, занятый небольшой письменной работой, взял трубку:
— Семьдесят девятый участок. Томас Дэйви слушает.
— Говорит патрульный Джонсон. На Четвертой улице кое-что произошло. Двое очень странных типов совершали нападения на прохожих. Есть много пострадавших. Несколько человек погибли. Скорую мы уже вызвали.
— Что за типы?
— Это покажется нелепым, но если бы эксперты после осмотра их трупов распознали в них пришельцев или бродячих зомби, я бы только укрепился в справедливости своих доводов. На сыпавшиеся в них градом пули эти двое преступников не обращали никакого внимания. И лишь снеся им головы, мы точно поняли, что они обезврежены.



— Да, это так,— отвечал санитар, дежуривший в больничном морге,— пару недель назад, или около того, из этих секций у нас было похищено два мертвых тела.
Он задвинул металлический продолговатый ящик на роликах с помещенным в него последним из двух привезенных трупов и закрыл дверцу холодильника.
— Вы обращались в полицию?— задал очередной вопрос сержант Дэйви.
— Конечно.— ответил санитар.— Когда дежурившего тогда моего сменщика и еще одного сотрудника нашли лежавших без сознания и обнаружилась пропажа, тут же позвонили в полицию.
— И никто не видел грабителей?— спросил стоящий рядом с Дэйви офицер Уинслоу.
— Нет, но полиция допрашивала наших сотрудников.
В участке, сообщив Лоугану о возвращении тел, бродящих по городу, в морг, сержант спросил не из простого любопытства:
— Сэр, вы думаете, в этом деле замешан наш давний знакомый Сайзмор?
— Я более, чем уверен, Том.— С задумчивым видом ответил Лоуган,— На днях я был у него в лаборатории и задал пару вопросов.
— И что?
— С присущим ему упрямством он пытался убедить меня, что с незаконными опытами покончено и в данный момент место его работы – лишь фармацевтическое учреждение.
— Что теперь?
— Доказать бы, что это его работа – загремел бы он у нас за решетку, и надолго…
Вообще-то, по своей натуре, уже давно работающий в полиции Мартин Лоуган не отличался агрессией и злопамятством. И в пределах разумного при исключительно дружеских отношениях он мог кому-то позволить помыкнуть собой, однако же, не позволяя своей доброте выходить за рамки дозволенного, топя в себе всю сущность иерархии и соблюдения этических правил какой бы то ни было работы, не говоря уже о полицейской. Мартин сочетал в себе качества волевого и сознательного человека. Человека, который отдает себе отчет о последствиях осуществления стоящей перед ним цели. Несмотря на удачный карьерный рост и максимальное сочетание приятного с полезным в работе, личную жизнь Мартина можно было классифицировать как неудачно сложившуюся. Два раза он был женат, и оба раза разводился, так и не заведя детей. И хотя вина за несложившиеся браки ложилась поровну - как на плечи супруга, так и обеих супруг,- Мартин обвинял в своих проблемах лишь себя. Будучи убежденным в своей неспособности строить семейную жизнь, Лоуган решил в ближайшее время посвятить себя работе. Он слышал, что это один из способов выйти из подавленности. К тому же, как уже выяснилось, дело своему он был предан и в силу своего упорного характера хотел безоговорочно разобраться в новых заморочках относительно доктора Сайзмора.
  Когда в половине десятого вечера восседавший за высоким рабочим столом дежурный сержант Джеймс Уайт увидел, что на пульте переговорного устройства замигала лампочка, он включил связь и принял вызов от патрульного Хенсона. Тот сообщил, что на одной из городских улиц зафиксировано очередное нападение на людей. «Скорая» забрала двух сильно израненных подростков и еще одного, перенесшего шоковое потрясение. На месте происшествия обнаружены останки пяти других жертв. Хенсон добавил, что эта страшная картина взывает к ощущению того, что по улице пронеслась стая диких зверей, не щадящих ничто живое.
  Город с некой вакханальной обреченностью все глубже погружался в тягостную непроглядность ночи. Звездное небо над крышами домов выглядело слишком мирным и чистым, чтобы быть похожим на настоящее. Улицы опустели, сохранив в себе лишь незначительные зарисовки транспортного и людского движения. Несопоставимой с подобным явным затишьем, которое в Сан – Диего случалось не каждую ночь, была рабочая обстановка городского госпиталя. Кипящая, прогрессирующая при определенных стандартах, и в то же время переполненная нежелательными фактами, например, беспомощностью врачей перед судьбой больных. Хотя, наверно, нет города или местности на Земле, в больницах которых все было бы иначе и намного проще. И поэтому, когда в парадной двери в вальяжном шествии возникли Томас Дэйви и Джеймс Уайт, никто из больничного персонала и посетителей не обратил на них особого внимания. Пройдя по коридору к стойке, за которой дежурная медсестра просматривала больничные карты некоторых пациентов, полицейские остановились.
— Добрый вечер.— Услышала медсестра и подняла глаза.
— Я вас слушаю,— лаконично изрекла она.
— Мы из полиции. Семьдесят девятый участок.— Том машинально вынул из внутреннего кармана пиджака сложенные книжицей корки и развернул их, чтобы показать вложенный внутрь жетон. Словно тень, то же самое проделал со своим удостоверением Джеймс, вновь затем убрав его в карман.
— Я – сержант Дэйви. Это сержант Уайт. Мы бы хотели задать пару вопросов кому – нибудь из недавно доставленных к вам после уличного нападения подростков. В состоянии ли кто – нибудь из них уже говорить?
— Они все трое скончались,— перечеркнула сестра планы Томаса на ближайшие минут пятнадцать.
— Вот как? — произнес Дэйви как можно спокойнее, стараясь скрыть весь прилив досады и не проявить ни капли последней на лице.
— А причины смерти?— с тем же виртуозным спокойствием спросил в свою очередь Джеймс.
— По этому поводу вам лучше поговорить с врачами.
Однако этот разговор с хирургами и еще несколькими членами медперсонала лишь положил начало новой загадочной и запутанной истории. По сути, все трое пострадавших умерли от неизвестной инфекции, попавшей к ним в кровь через раны. И это после того, как двое потеряли опасно большое количество крови.
— Чего ты так напрягся?— апофеозно закуривая сигарету, непринужденно спросил Джеймс, стоя с товарищем уже у машины.— Сообщим шефу о неудаче в больнице, и пусть передает дело детективам…
— Сайзмор…— произнес Дэйви задумчиво, будто не обратив внимания на слова Уайта.
— Что?
— Лоуган прав. Без участия Сайзмора здесь не обошлось. Готов поспорить, что бы это ни была за чертовщина, этому гению – психу отводится главная роль в этом шоу.
  Джеймс и Томас были примерно одного роста – оба под метр девяносто. Джеймс носил не очень густые усы и коротко подстриженные темные волосы. Его проникнутое мужественными чертами лицо, подчеркнутое крутыми скулами, а также карие глаза выражали серьезность, даже когда он улыбался. Несмотря на то, что он имел привычку немного сутулиться, он ни капли не уступал в росте Тому. Последний в отличие от Уайта был проще на виражах своей полицейской бравады. Причина тому отнюдь не безответственность по отношению к своему роду деятельности. Деятельности, которая требует максимальной готовности ко всему и не терпит ошибок; потому что любая оплошность может стоить окружающим, да и самому сотруднику полиции жизни. Дело не в этом. Просто Том был более мягкий внутри, в сердце. И эта «одержимость» не позволяла ему, например, пристрелить безоружного подонка, хотя он и знал, что этот бандит виновен в смерти толпы невинных людей и неизвестно, что в ближайшее время он мог устроить еще. За время всей службы сержанту Дэйви приходилось обезвреживать и убивать лишь вооруженных злодеев, переступивших черту закона. За это Том и благодарил судьбу, каждый случай – именно за то, что все его противники были по своей готовности наравне с ним и могли дать ему достойный отпор. Не жалко было выпускать пули в того, кто вот-вот может покончить с тобой, неважно с помощью чего – простого ножа или автомата Калашникова…
Внешние черты Тома носили более заурядный характер. Голубые глаза упично гармонировали с в меру пышными русыми волосами и густыми бакенбардами.
— Сайзмор?— тихо переспросил Уайт. Он выбросил окурок, выпустил последнее облако дыма, а затем погрузился в недолгое раздумье, потирая пальцем подбородок с сидящей на нем ямочкой. Когда он хотел обратиться к Дэйви с каким-то вопросом, то обнаружил, что тот уже сидит за рулем в машине. Моментально выбросив из головы все лишние мысли, он с рефлекторной ретивостью открыл дверь автомобиля и сел на переднее сиденье, оставив в глубине души кое-что невыясненным.



                                                                  Глава 3

  На Мейсон-стрит, что была неподалеку от лаборатории Сайзмора, возле одного из частных домов остановился легковой автомобиль. Свет фар, освещавший при заглушенном моторе фасадную стену двухэтажного строения и находящийся поодаль гараж, погас через минуту, оставив вновь все ближайшее окружение в кромешной тьме. До ближайшего уличного фонаря было не меньше пятидесяти шагов, и лишь луна, то и дело выглядывая из-за набежавших туч, способствовала освещению отдельных частей улицы. Фары машины вновь ударили светом по стене. Открылась передняя дверца пассажира и вслед за женским голосом «Сейчас, Дэйв, я включу свет на улицу…» из машины появилась молодая женщина лет двадцати пяти. Держа на согнутой в локте руке плащ, она направилась к дому. Свет фар вновь погас, но лишь на секунду. Когда он зажегся в очередной раз, девушка, улыбаясь, повернулась к водителю и шутливо погрозила ему пальцем. Она перекинула плащ на левую руку. Затем подошла к двери, извлекла из кармана плаща ключ и, отомкнув замок, вошла внутрь, захлопнув дверь. Спустя короткое время снаружи загорелся настенный фонарь, находящийся под самой крышей дома. Яркий свет явил взору всю площадь перед домом, окруженную окрашенным в белый цвет небольшим заборчиком. Последний примыкал двумя своими ветвями к дому и гаражу и образовывал въезд во двор. Во дворе стоял Кадиллак светло-серого цвета, из которого, открыв дверь водителя и погасив фары, вылез Дэйв. Это был мужчина, на пять лет старше своей спутницы. В окнах первого этажа загорелся свет. Дэвид направился к гаражу, чтобы открыть дверь и поставить на место машину. Это действие было привычной, каждодневной «преамбулой» к их собственному проведению остатка дня после работы. Как и где он со своей любимой женой проводил вечера, зависело от обстоятельств. Конечно, выходные дни можно было скоротать по-особому. Ресторан, кафе, встречи с лучшими друзьями или просто просмотр нового фильма в кинотеатре – без этого не обходился практически ни один досуг его и Барбары. Все это, что устраивал Дэвид для нее, было лишь малой толикой выражения его благодарности за то, что несколько лет назад она согласилась выйти за него замуж. Именно она, и никто другой… То чувство, что захлестнуло его, когда он впервые увидел ее в парке сидящей на скамейке, не покидало его вот уже многие годы. Более того, после их знакомства оно увеличивалось с каждым днем. И в один прекрасный день, после того, как они продолжали общаться и видеться лишь как друзья, Дэйв понял, что не мыслит свою дальнейшую жизнь без нее… его первой любви. Кроме того, что она была красива, добра, воспитана она к тому же была  и образованна, как и сам Дэвид. И, несмотря на то, что они окончили разные университеты и стали специалистами в разных областях, их широкая специализация позволила им устроиться на общую работу. Так что, даже тяжелые будни, требующие отсрочку из мыслей личной жизни, по крайней мере, до раннего вечера, не могли помешать Дэйву и его любимой видеться и слышаться ежечасно, ежеминутно, ежесекундно…
  Когда Дэйв собирался открыть гараж, его внимание привлекли странные звуки, походившие на чье-то тяжелое, скрежущее дыхание. По мере того, как эти отвратительные, приглушенные свистящие звуки становились все отчетливее и громче – будто кто-то в темноте приближался к дому, - сердце Дэйва бешено заколотилось от ощущения нависшей угрозы. Он тщательно вглядывался в темноту, оборачиваясь по сторонам в ожидании увидеть наконец то, что его так напугало. Внезапно он вздрогнул от зазвонившего мобильного телефона. Немного расслабившись от сковавшего его напряжения, Дэйв вытащил из пристегнутого к ремню футляра трубку, нажал кнопку связи и сдавленным, вобравшим в себя неуверенность голосом сказал:
— Алло!
Дэвид напрягся, чтобы не выдать страха.
— Да, Стэнли. Мы с Барбарой уже дома. Я хотел бы еще раз поблагодарить тебя за вечеринку…Что? Нет, все в порядке. Завтра?.. На десять часов?.. Ладно, завтра в офисе уточним все детали. Ни к чему нам упускать шанс вовлечь в сферу деятельности еще парочку клиентов и обеспечить себя тем самым прочной альтернативой. Да, я тоже считаю, что это вариант. Хорошо, до завтра.
Он убрал телефон.
Стэнли Джаколини, соработник Дэвида и Барбары. Но к тому же близкий друг Дэйва еще со времен университета. Как всегда в своем репертуаре, заботящийся о себе и о других. Еще во время учебы, познакомившись с Дэвидом Уилкинсоном, он сразу же вошел в доверие и ни разу не заставил своего товарища засомневаться в чистоте своих отношений. На протяжении долгих студенческих лет они вместе стремились к приобретению всех необходимых навыков и знаний для того, чтобы стать профессиональными юристами и, возможно, заняться совместным делом. Имея достаточно опыта и диплом с отличием за плечами, теперь им удалось достичь своей цели. Набрав необходимое количество деловых партнеров, Дэвид и Стэнли открыли свою юридическую корпорацию. В виды ее услуг входил весь необходимый спектр, в котором числились такие широко распространенные аспекты, как: оказание помощи опытных адвокатов, юристов в суде; юридическое обслуживание всех форм собственности; и даже услуги детективов. И вот сейчас Джаколини не пренебрег случаем напомнить своему главному партнеру и  второму основателю дела о том, что завтра необходимо бросить все дела, и повидаться еще с некоторыми клиентами. Представителями той структуры общества, что обладают даром навлекать на себя неприятности, а потом выпутываться из них, нанимая, например, лучших адвокатов города, чтобы выиграть дело в суде и не жалея для этого никаких денег.



— Скончались?— переспросил Лоуган.
Дэйви утвердительно кивнул.
— Какая-то неизвестная инфекция, попавшая к пострадавшим в кровь через открытые раны,— добавил Уайт, не сводя глаз с шефа полиции в ожидании того, что тот наконец отпустит их и вызовет для этого дела опытных детективов, таких, как, например Уильям Джекобсон или Стивен Джиниро из 79-го участка.
Однако Лоуган благородно сделал их участниками его дальнейших размышлений по поводу этого всего. И затянувшийся разговор представил своим результатом очередное высказывание по поводу виновности Сайзмора и его опытов во всех загадочных нападениях и смертях последних суток.
— Так что нам делать?— спросил Томас.
Лоуган взглянул на стоящих перед ним собеседников. Его голубые глаза и округлое, с узкими, приподнятыми бровями лицо четко выразили погружение в раздумье. Он поднялся из-за своего рабочего стола, явив свое неравенство в росте с Томом и Джемсом – они оба были на голову выше него -, и безо всякого витийства теперь уже сказал: 
— Нужно обыскать его лабораторию.

Конец 1-й части.