Форум литературного общества Fabulae

Часть первая
1

    Сегодня случайно услышал, как доктор, вполголоса, обращаясь к своим коллегам, сказал:
«Этот долго не протянет…».
Было непонятно о ком идёт речь. Обход закончился,  и, хотя в палате нас четверо,  раз-говор происходил  около моей кровати.
Тут меня озарило!
Было ощущение, будто облили ледяной водой:

говорили обо мне!..

     Вначале бросило в жар, потом всё похолодело. По спине забегали мурашки, во рту пересохло и до этого привычный пейзаж за окном, который всегда радовал меня, но сей-час, вдруг  -  стал омерзительным

Светит солнышко.
Это уже не  для меня …

Ведь…

….говорили обо мне!..


По всему телу, отравляя каждую клеточку, расползалась ненависть к  тому, что оста-нется, когда меня не будет. Она вспыхивала неожиданно и ослепляла так, будто преврати-лась в огнедышащий шар, катящийся по рассудку, сжигая всё, что попадалось на пути.

….говорили обо мне!..

Я никогда не думал, что это может произойти со мной... Не могу подобрать слова. Не хочется произносить то, что пугает ...
Сердце сжалось.
Страшно.
Не хочу думать про это. Вот именно - это! Как все оказывается просто: что-то было, на что-то надеялся...
Раз! И все разлетается, будто никогда и не было. Одно мгновение и от уверенности в себе, не осталось и следа. Осталось догорать.
Холодно.
Не могу согреться.
Теперь знобит.

….говорили обо мне!..


Вон, уже и однопалатники смотрят как-то не так...
Да-да! Это слово, «однопалатники», придумал я. Зачем? Не знаю. Тогда казалась удач-ным, теперь - нет...
Они знают…
Интересно, что они думают?

Наверняка, что  они…

Смотрю в окно.
Надо сосредоточиться.
Но не хватает сил.
Мысли разбегаются.
Одно сверлит:

….говорили обо мне!..


Страшно перед темнотой, неотвратимо приближающейся.
Неумолимо! 
И некому  пожаловаться, попросить отсрочки.
Все решено.
Без меня!

….говорили обо мне!..

Хоть режь меня, но не могу  поверить в то, что я случайно услышал.
Не могу!
Всё противится этому!
Возникает странное чувство: согласиться с этим не возможно, а не поверить также не могу. 
Ведь – это не плод моей фантазии. Надо сказать, что я всегда старался быть реалистом.
И вот реализм кончается, потому что

….говорили обо мне!..


Отношение к миру изменилось. Я раздвоился. Как будто один человек наблюдает за происходящим со стороны, видя кровать, на которой лежит моё тело, и тумбочку грязно-белого цвета, на ней газету с двумя яблоками, открытой книгой и какой-то необычной тоской во всем, что окружает, другой – вот он-то и лежит на этой самой кровати.
Будь она неладна!

….говорили обо мне!..

2

Долго не протянет...
Что скрывается за этим.
Количество дней?
Тогда сколько?  День, два, месяц...
Ну, если уж сказал, так скажи и сколько...
Ну, нет!  Этого не скажут, все будут уверять, что мне послышалось, что впереди  у ме-ня  уйма времени.
Вот моя рука. Уже не такая.
Кровь в жилах  леденеет, как только подумаешь, что  уже ничего этого не будет. Силь-но бьётся сердце.  На душе тоскливо, беспокойно.
Хочется бежать, бежать...
Не останавливаться ничего не слышать - только бежать...
Страшно, страшно оттого, что впереди неизвестность, и никто ничего не может сказать, а ведь больше всего угнетает неизвестность, когда стоишь перед стеной и не знаешь, что с той стороны.
Тот свет...
Прикоснись к нему  и обрежешься!
Мы всю жизнь ожидаем этого.   

Помню, я был маленьким, не помню, сколько мне было лет…   
Сейчас это и не важно.
Я проснулся потому, что мне стало страшно. Вот так,  ни с того, ни с сего, стало страш-но.  Я стал кричать, прибежали мои родители, стали успокаивать, спрашивали, что случи-лось и тут, совершенно неожиданно для себя, очень отчетливо и ясно  я произнёс:
«Я не хочу умирать…».
Вот так  взял и сказал.

Ну, вот и гости! Воспоминания!
Они всегда там, где их не ждут. И что самое обидное – появляются, когда хотят. Они главные.
   Не хочу их!
И вот, уже прошлое душит меня своей неповторимостью, а так хочется туда, в это про-шедшее, хотя бы   на мгновение!
В это вечно ускользающее прошлое.

Только в моём положении начинаешь понимать, что такое настоящее. Оно  мимолетное виденье. Ускользающее мгновение, а что может быть меньше  мгновения?
Раз!
И  оно уже в прошлом.   

Просто есть прошлое, которое как песок течет перед моими глазами и то, что преврати-лось в холмы и видится издалека.
Как хочется припасть к этим холмам.
Но нет...
Этого нельзя!
Запрещено!
И каждый кусочек, уже оставшийся позади, приближаeтcя, cтановится таким милым, дорогим; так и  кажется, что ничего роднее нет на белом свете.

Отвернулся.
Смотрю на стену, но не могу справиться, из всех щелей моего  издёрганного  сознания лезут воспоминания.

Хочется поговорить!
Излить свои страхи:
Долго не протянет!
А в палате только Старик, чья кровать напротив, лежит, ворочается, бодрится.
А что ему? Столько прожить, можно и не бояться. 
Он не спешит туда - куда, впрочем, никто не спешит. Хотя, мне приходилось слышать, что многие устают жить, когда каждый день одно и то же, когда неудачи, как борзые, рвут сердце на части, когда никто на этой безлюдной, наполненной тенями планете, не поможет, не придёт в трудный момент.
Каждый за себя.
Конечно, могут  прийти с работы, но это так - проформа.

Зачем всё это?

Опять воспоминания.
Передо мной мелькают какие-то обрывки. Их не остановить.
Пришли и  всё! 
Их  можно не замечать, но нельзя изменить, а уж более  того -  уйти от них.
Они как наказание – придут и объявят приговор.

Ползут, ползут воспоминания!
Я не хочу их.
Но они лезут и  лезут. Как тараканы из всех щелей.
Они появляются всегда не вовремя.

А  если взглянуть на мою прошлую жизнь, то так уж ли она  была прекрасна, как мне кажется сейчас?
Не знаю.
Не знаю.
Я  боюсь, и мне, некому рассказать о своих страхах!
Я один!

Долго не протянет!

А, право, жалко, что жизнь прошла - никогда уже не вернётся ни детство, ни юность. 
Не буду спешить на первое свидание.
Даже то, что раньше было  неприятным, сейчас предстает совершенно в другом свете.
Всё такое близкое, родное!

Интересно, почему я думаю об этом?
Наверно все так думают в моём положении.
Похоже, что все мы  сделаны на одной фабрике, делаем и говорим то, что от нас кто-то хочет…
Кто?
На это мы ответить никогда не сможем.

Что осталось?
Ничего.
Кроме воспоминаний, которые вдруг появляются и также быстро и незаметно исчеза-ют.
Я как утопающий, хватаюсь за эти соломинки, в надежде, что спасусь, что всё  услы-шанное – это неправда  и всё пройдёт и эта чаша минует меня.
Но это только моё желание, а оно, как известно, ничего не меняет, оно только опалит меня надеждой и также исчезнет в этой непроглядной тишине.

Закрыл глаза.
Мурашки... маленькие, большие.
В голове гудит.
Вот все эти шарики и кубики, окрасились, и я даже не успеваю рассмотреть какой цвет, а уже другой, всё мельтешит, мигает, появляется, исчезает. Ни секунды они не бывают одинаковыми. А наверно, для них тоже положен срок. Только настолько маленький, что не успел оглянуться – прошёл.

Каждому своё время!

Наверняка для них тоже есть свое:
«Долго не протянет...».
Что же они чувствуют в  последние секунды?

Вот ведь напасть, какая: кругом одни вопросы и ни одного ответа. Все делают вид, что получают ответы, а на самом деле никто не может ответить ни на один вопрос.
Вот кто мне ответит на простой вопрос: что нас ожидает в конце этого пути? Слабо?

Господи!
С кем я говорю?

Смотрю в окно.
На улице так, будто ничего не происходит, а ведь действительно ничего и не происхо-дит.
Что для этой природы уход одного человека?
Пустое место.

У неё нет сердца…  А у кого это у неё? Что такое природа? Всё, что нас окружает? Но нас окружают отдельные вещи. Конечно, они могут быть объединены нашей мыслью! А что она? Вспышка в вечной темноте незнания. Ведь  если говорить правду, то мы ничего не знаем. Ничего! Стоит вдуматься в слова, что они обозначают, что такое ощущение, что их создавали в отрыве от всего. Ими ничего нельзя объяснить…. Всю жизнь живём в  темнице своего незнания. Ничегошеньки мы не понимаем! Ни себя, ни того, что окружает.

Кругом одни  придумки.

Немного отвлёкся, но через мгновение, всё  вернулось на свои места, и снова мрачные мысли поползли внутри меня. Я почти физически ощущаю, как они ползают, словно  ма-ленькие змейки, и вьют гнезда. Они квартиранты, становящиеся хозяевами. И  невозмож-но противиться им - они сильнее. И самое страшное -  они ненавидят меня…. Нет не так, ненависть это чувство и ему можно противостоять любовью.
Они страшнее – они безразличны ко мне.
Они просто ползают и теребят  моё сознание, которое как раненый зверь, не знает, куда ему спрятаться от  приближающейся темноты.
Почему темнота?
Наверное, потому, что мы не знаем, что там…. И это уже  темнота.
Любое незнание – темнота.
А уже ни у кого не  вызывает сомнения, что мы ничего не знаем. Кто-то из великих людей  сказал, что он знает, что он ничего не знает… 
Мудрый был человек!
Я ничего не знаю.

Всё стало другим.
Мне сказали…
Нет, я услышал:
«долго не протянет….»
А что я могу изменить?
Я хочу быть долго….
Я не хочу «долго не протянет….»

Я могу только наблюдать, как всё угасает, а я….
Ещё одна загадка: а кто это «я»?
Тело – оно само по себе.
Мысли? А они что такое? Мысли я ощущаю, потому что думаю.
Тело я ощущаю, потому что оно  болит.…
А всё остальное – то, что я вижу, слышу - вне меня.
Вон окно, но оно – не я…. 
А как понять «Я»?  Не знаю. Вот так! Ко всему ещё получается, что  я не знаю, что та-кое моё «Я». А кто знает? Кто же во мне  боится этого «долго не протянет»?  Может быть, это и есть моё «Я»?
Тот, кто думает, кто порождает их. Но где он? Он в голове? В сердце?

Ой, не знаю!

Шум. Откуда он? Похоже, что забыли выключить воду.   Она  льётся и создает ровный сильный звук, говорят, что в некоторых случаях это успокаивает, но не меня, потому что в этой равномерности уже намечается разрыв, который может произойти в любую секунду:   подойдёт  человек и закрутит кран. Как всё просто!

Толстой говорил, что нами правят три мотива: чувства, внушения и разум. Что в этой игре выпало мне?
Внушение.
И я рад был бы, чтобы за меня думали, решали. Я  беззаботно вверял свою жизнь, невесть кому.
И я доверился, а вот сегодня расплачиваюсь за это.

Опять мрачные мысли!
Господи, ну сделай так, чтобы хоть последние минуты не были черными. Не слышит...  Никто, никогда не слышал меня. Такое ощущение, что теперь я полностью погружён в тишину, в которой пусто и холодно.

Передо мной какая-то стена.
Что делать не знаю…..

Смотрю в окно.
На улице хорошо. Гуляют люди. В голове стало пусто, как в комнате, где нет мебели. Просвечиваются все углы. Ничего не хочется, даже, кажется, что мысли исчезли. Нет ни-чего... Только тихий звон, как будто вечером в деревне, когда все звуки медленно умира-ют, и неожиданно где-то вдалеке раздается еле слышимый  стон  колокольчика.

Как прекрасна эта пустота!
Ни хотений, ни желаний!
Фу, черт! Сглазил. Опять полезли воспоминания, как назойливые мухи, отравляют жужжанием последние минуты. Они кусают и кусают  мою душу. Что б ни дна им, ни по-крышки!
Мысли…
Зачем они приходят?
Ведь я не звал их?
Что они лезут и лезут?
Точно приведения идут за мной, и стоит почувствовать удовлетворение  или успокое-ние, как они уже тут как тут! И какая у них злобная натура: стоит только успокоиться, по-чувствовать себя на одно мгновение счастливым, как они появятся, неизвестно откуда, и пошло поехало!
А как бы было хорошо избавиться от них и думать только о том, что мило и приятно сердцу. Мало такого было, но ведь можно думать, а если сказать точнее, то придумывать, то, что приятно, то, что успокаивает, а не будоражит.

А вот теперь, когда участь моя стала известной, мне кажется, что у меня исчезают же-лания, ведь что желать, когда ничего уже не будет, ведь исключительные ситуации для исключительных людей, а кто таков я – больной и беспомощный?..

Мне хочется покоя, чтобы мысли не лезли бы в  мою голову, не всплывали бы  воспо-минания, чтобы в голове стало пусто и тихо, чтобы не было ни радости, ни горя, и стало так: посмотришь на солнце и покойно.
Я хочу Пустоты!


                                                                   3

Что это? А...а... а... старик вернулся. Пришел и заговорил. Долго не было слышно этого голосочка.
- Что вы сказали? - Услышал себя и обомлел: голос стал хриплым и неприятным. И, пожалуй, самое отвратительное, что появились какие-то просящие интонации, будто я заискиваю перед каждым, кто со мной заговорит. Никак не могу понять, чего он спрашивает?
- Нет, не знаю. - Ему кажется, что я должен всё  знать, - угу, кончил я этот ваш инсти-тут! - Злюсь. Не знаю почему, - ну, вот! Что и требовалось доказать! Про счастливое дет-ство запел.
- Ну и что, что образование? - Можно подумать, что оно уму разуму учит. Проходил, просидел, сдал экзамены и через некоторое время забыл. Всё как в омут, будто ничего-шеньки и не было. А зачем нужно было учиться, мечтать? Черт его знает!   Всё чего уда-лось добиться - тёплое местечко высидел и стал называться интеллигенцией.

Я не интеллигенция, если подумать хорошо! Этого не высидишь, это что-то такое, что даётся не рождением и положением, а чем-то другим.
А я?
Смех, да и только!

Правда, на первом курсе у меня были иллюзии, помню, когда шел первый раз в инсти-тут, то во мне всё пело, хотелось останавливать прохожих и говорить с ними о чем-то важном и серьёзном.   Тогда для меня  каждая мелочь казалось, имеет особое значение.
Чудилось, что в будущем меня ожидает что-то необычное!
Тогда, в эти минуты не было человека счастливее меня.

Прошло всего два года и  восторги раскололись об однообразие, которое серой глыбой преградило путь в радость.
Тоска на лекциях, лихорадка перед экзаменами, которые сдаёшь, но, закрыв дверь, навсегда забываешь полученные знания, потому что в жизни они  никогда не пригодятся. А ведь и этого бывает не надо: читал как-то в газете, как один мужик подделал справки и на протяжении долгого времени работал начальником, да так, что остальных зависть гло-дала, но  они, проклятые завистники, его разоблачили и выгнали, а на его место посадили,   дурака с  дипломом.
А зачем?
Ведь он  предыдущий, хоть и был мошенником, но ведь справлялся и делал своё дело хорошо.
Но важна бумажка. Она решает всё.
Нет бумажки, нет и человека.
В этой жизни нет людей, а есть человекобумажки и мнения о них!
Вот Иван Петрович сказал….
Есть мнение….

Как всё это противно!

Первые шаги всегда дарят надежду. Надеялся и я, думая о науке, открытиях... Но дым быстро рассеялся, и передо мной со всей своей дикостью предстала действительность, как будто два мира существовало во мне: один книжный, другой - жизненный. Если препода-ватели на первых порах казались прямо небожителями, то на деле всё оказывалось далеко не так.

И стало нестерпимо прозаично и скудно.
Вот сейчас, как вспомню  бывшую работу, так с души воротит. Когда я пришёл в это богу неугодное заведение, то хотел  сделать что-то стоящее, но любая моя инициатива наталкивалась на стену непонимания! И вот я мыкался-мыкался, пока мне один парень не сказал, что инициатива наказуема. Я не мог поверить, но жизнь подтверждала его слова.  Придумал что-то, знай, приобрел хлопоты: бегай, пробивай, доказывай, что ты не вер-блюд. А кому это нужно? Да никому! В этом болоте все привыкли делать привычные де-ла, а всё новое  - проблемы…. А уж они и это точно, никому не нужны. В привычном бо-лоте спокойно. Нет никаких хлопот. Словно заведённые мои   сослуживцы говорили одни и те же слова, усердно сплетничали, дели друг другу большие и маленькие гадости и получали от этого удовольствие.

И больше ничегошеньки!


                                                                 4


Вот мысли оборвались. Какая-то пустота.  В глазах мелькают шарики. О чем я думал?
Не вспомнить.
Скука.
Лезут воспоминания. Какие - то  обрывки.
Надо сосредоточиться.
Итак, сегодня поутру услышал.
…...
Не могу об этом думать!
Не могу.


А больше всего не хочется признавать, что это про меня, кажется, что такое может быть со всеми, но только не со мной. Я понимаю, что это может быть с любым, но мой мозг противится, когда речь заходит обо мне.
Почему?
Чем я лучше?
Обычный серый человек в обычной серой толпе. 

И казалось, что жалеть?
Эти бесконечные бессмысленные серые дни? Да ни, Боже мой! Но вот здесь и таится секрет. Стоит только подумать, о том, что я услышал …., как тут же всё восстает и проти-вится этому неумолимо надвигающемуся  чудовищу. Хочется протестовать, жаловаться, молить о пощаде…

Но к кому обращаться?
Оглянешься, а вокруг маленькие серые существа, напоминающие мышей, правда, неко-торые из этих тварей мнят себя крысами, дескать, мы самые-самые…
Но они такие же.
Это только их мнение о себе.

Но главное в другом, когда прошло немного времени от того, как я узнал: чувство, преследовавшее меня всю жизнь, - скука, опять обняла меня. Нестерпимо скучно. Правда теперь в эту скуку врывается страх, который подминает, от чего замирает и ноет сердце. Темень надвигается….

Стало скучно.
Она выдавливает страх и уже ничего не хочется… 
И только одно желание молнией пронизывает душу –
быстрее бы всё кончилось.

Невыносимо тяжело ждать!
Ну, что тянуть?

Всё решилось. Меня не спросили о том, чего я хочу. Не узнали о моём желании, когда я  появился на этом сером свете.
Никакой он не белый – серый он.
Серый.
Так кончайте!
Я готов.

И на тебе! Вся готовность к этому неизбежному, что ожидает в конце каждого челове-ка, как только подумал о том, что будет там, в этом неминуемом конце  – испарилась.
Я лихорадочно мечусь.
Ищу выхода.

И вот, начинаю думать, что мне всё привиделось, показалось, что на самом деле всё идёт на поправку.
Я вылечусь.
Выйду отсюда……

И, у меня всё будет хорошо…..
А как это «хорошо»?
Я не знаю. Просто мысль про это «хорошо» - греет.

Кажется, что сбудется, что-то заветное…
Но, увы! Не сбудется!
Да и вообще, я не знаю, что у меня есть «заветного».
Что  собой представляет это заветное?

Да по большому счёту, я ничего толком не знаю.  Вот такая у меня жизнь.
Да, и, в конечном итоге, что она из себя представляет - эта жизнь?
Было ли в ней такое, за что можно держаться?
Не было, и уж наверняка не будет, даже, если  я выпутаюсь из этого.

Ничего не было.

Была  непрозрачная пустота, в которой бродили серые тени, в серый день при сером свете и думали, что для них светит солнце.
А это только казалось.
Солнечные лучи поглощает эта пустота, она глотает их и выплёвывает на нас серость.
И мы растворяемся в этих серых плевках.

И мы решаем  бороться с пустотой, но ничего не зная и не умея, как слепые щенки,  бродим из угла в угол, набивая шишки и с каждым шагом, теряя веру  в себя, начинаем понимать, что ничего мы не изменим в этом жутком скрипе тянущихся, как пытка, нескончаемо коротких дней.

И так, маясь непониманием и незнанием,  в конце концов, мы смиряемся с этим поло-жением, и начинаем жить этой невыносимой тягомотине, гордо именуемой – жизнь.

Не жизнь это, а вечное прозябание человека,  приговоренного, неизвестно кем, к смер-ти.

Находятся умники, которые, прикрываясь какими-то словами о смысле, долге, вере, го-ворят нам, что страдание – это настоящее удовольствие.  Хорошо подзаработав на этих разглагольствованиях,  они  ведут другой образ жизни, точнее – им кажется, что они жи-вут по-другому, а на самом деле  у них жизнь не изменилась. Они живут, как и раньше, просто теперь  они, обжираясь и страдая от этого, делают вид, что им хорошо и они счаст-ливы.
А они также несчастны,  как и мы!

Серая пустыня.
Вот как сейчас мне видится жизнь!

Но, наверное, было бы полной несправедливостью, если бы в этой серятине не было  яркого мгновения.
Вспышки света в непроглядной тьме.
Вот, может быть, это и было настоящей жизнью?
Оно живёт в нас, в самой глубине, о которой мы даже не догадываемся, когда набива-ем  себе на лбу шишки, в поисках неизвестно чего.
Иногда, может это  нам кажется, мы слышим  голос, который  зовёт нас куда-то….
Может  это иллюзия.
Сейчас мне вспомнилось, когда я был маленьким, я помню какое-то необъяснимое чув-ство восторга, когда мир  я каждую весну чувствовал восторг. И я бегал по полю за пти-цами. Мне слышался чей-то добрый голос, который звал меня, и даже чудилось, что кто-то рядом. Я не знал, зачем я это делаю, но мне и не  нужны были  объяснения. Я бегал, дышал, и жизнь в эти неповторимые мгновения была прекрасной!
В эти мгновения я жил и был счастлив.
Ушло детство,  этот маленький остров человеческого счастья. Свеча догорела. Я понял, что  перестал слышать голос. Больше не было весеннего восторга, только иногда мне ста-новилось очень горько, как бывает только тогда, когда потеряешь что-то очень важное.
Но, увы!
Детство кончается…