Форум литературного общества Fabulae

На центральной площади нашего города высится, олицетворяя собой постоянство -  Ленин. И так же постоянно на его голове сидит и красит бронзу в белый цвет один и тот же голубь.
    Это была поэзия. А сейчас будет проза…
    Утром шестого дня (в субботу) телевизионный прогноз погоды прервало сообщение о том, что на седьмой день (в воскресение) – ожидается случающееся раз в тысячу лет сближение Земли с Луной. «Последствия этого» – мрачно вещал диктор – «непредсказуемы и могут вызвать смену климата и катаклизмы». Упоминался календарь Майя и все еще цитируемый Нострадамус.
    И что с этого? Клизма у меня была, а вот смена климата казалась неудобной. Я привык летом носить носки, а зимой дубленку. Если поменять времена года местами – я простужусь. К индейцам Майя у меня было стойкое предубеждение.  Они истребили  бизонов, а с цитируемым Нострадамусом - не знаком. И причин лишить удовольствия зрителей узнать температуру воздуха в Монако – я не видел.
    В оконное стекло кто-то постучал. Когда ты живешь на пятом этаже, и тебе стучат в окно – это не шутка. Это, может быть – Санта – Клаус. Или - аист, который подкидывает чужих детей.
    Или голубь…
     - Как дела? – спросил я голубя, открыв форточку.
     - Хреново! – ответил голубь. – Зерно дорожает и птичий корм тоже…
    Вы удивлены, что я разговариваю с голубем? Ничего удивительного. Когда мне надоедает общение с Константином (меня зовут Константин), я общаюсь с птицами.
     - Как тебе не стыдно – сказал я ему. – Ленин был вождем мирового пролетариата, и революция победила в отдельно взятой стране, а ты гадишь?
     - Да? – сварливо ответил голубь. – Таких памятников уже мало, а знаешь, как удобно сидеть на кепке? Она плоская и широкая. А теперь - сплошная абстракция и углы…
     - Когда мне поставят памятник – запальчиво сказал я (я вообще очень нервный) – я попрошу, чтобы у меня на голове был островерхий колпак. На нем – не посидишь.
     - С бубенчиками! – дополнил голубь и преподнес комплимент: – Колпак с погремушками – тебе пойдет!
     - Кто бы говорил? – съязвило мое отражение в зеркале – меня хоть не фаршируют!
     - Фаршируют всех, но мы это поздно замечаем… – отозвался философский голубь.
    У меня возникло желание запустить в птицу  философским камнем, но где он лежит? И потом: – он сказал это не со зла, а наблюдая людей с высоты птичьего полета в качестве птицы?
       - Пиццы! – произнес голубь.
      - Ладно – ответил  я – не дуйся.
     - Уже – сообщил голубь – поздно. Конец света и Луна.
     - Уже?
     - Телевизор – не обманывает! – сообщил голубь. – Ты видел конец света? Нет? Пойдем,  посмотрим?
    Птица клюнула меня в затылок и стала больше. А потом еще.… И еще…
     - Садись – произнес птиц – и - достал из-под крыла седло – будем смотреть…
    Мы полетели… Мы видели.
…ажиотаж на кладбище. В предвкушении завершения этого Мира народ рыл могилы. Себе. Кто побогаче – на центральной аллее, а другие - как в жизни - подальше…
Голубь сделал разворот, и  я увидел своего знакомого, которого, до приближения Луны считал крайне непрактичным человеком. Он рыл яму внутри водочного магазина.
     - Привет, Костенька! – крикнул он снизу. – Архангел затрубит в бараний рог, а мне идти недалече…
     -Почему – в бараний? – спросил голубь.
     - У тебя есть другие предложения? – поинтересовался я. – Бараны воскреснут первыми. Иначе – куда ему дуть? И вообще – история циклична. Сегодня может быть то, что не было вчера. А вчера – что завтра. Ты понял?
     - Понял – ответил голубь, – Наблюдай! -  и - завернул за угол.
    За углом стоял ортодоксальный еврей и ел свиную котлету.
     - Это  - ЦИМУС! – сказал он на своем языке, и  – облизнулся.
    Насколько я понимаю – произнес  голубь – это значит – «Какая гадость»! Или -  это не ортодоксальный еврей!
    Птица завернула за угол.
     - У меня забронировано место! – кричал на жену полный мужчина – У меня там тетя лежит! И дядя.
     - Лежи с дядей!– отвечала супруга – а я, наконец, – с Колей!
     - Все познается в сравнении – пробурчал голубь. – Жаль, что поздно… Нам пора… -
и высадил меня у окна.
    Я послонялся по квартире, простил обиды тем, кому не собирался этого делать, и - лег спать.
    Утро ознаменовалось снегом, хотя на дворе было лето.
     - Ххххх – раздалось за окном.
    Я выглянул в окно.
    По улицам маршировали красноармейцы, лиловым дымом чадил разграбленный  банк, а на центральной площади я узрел огромного бронзового голубя, на котором сидел, болтая ногами - Ленин.
    Ильич посмотрел в мою сторону, расплылся в улыбке, отчего морщинки вокруг его глаз слились в одну сплошную линию, погладил голубиную голову и сказал:
     - Вот так!