Форум литературного общества Fabulae

Приглашаем литераторов и сочувствующих!

Вы не зашли.

#1 2010-03-05 13:56:05

Игорь Мангазеев
Участник
Откуда: Тверь
Зарегистрирован: 2007-09-21
Сообщений: 375
Вебсайт

"По ком скорбит колокол" (о книгах прокурора Гребнева)

Ровно 70 лет назад, 5 марта 1940 года нарком НКВД СССР Лаврентий Берия направил Сталину записку с предложением о расстреле польских военнопленных. Так начиналась Катынская трагедия: весной 1940 года были расстреляны 21857 польских военнопленных, из которых 6311 погибли в Калининской области.
А 30 октября прошлого года президент Дмитрий Медведев призвал не оправдывать сталинские репрессии, подчеркнув, что память о национальных трагедиях так же священна, как память о победе.

ДВЕ КНИГИ
Книгу «По ком скорбит колокол» на днях передал мне советник спикера ЗС Владимир Барышев. Ее написал старший советник юстиции Иван Гребнев, заслуженный юрист РФ, 82-летний ветеран Великой Отечественной и прокуратуры. Еще пять лет назад В.В. Барышев и И.А. Гребнев издали полуторотысячным тиражом книгу «Кровавый молох», написанную ими по архивным материалам 30-х — 50-х годов, когда партийная верхушка ВКП(б) развернула массовые репрессии против населения СССР.
Один из авторов «Кровавого молоха» много лет работал в военной прокуратуре войск МГБ по Дальстрою в городе Магадане, затем следователем, прокурором района, 14 лет — первым заместителем прокурора Магаданской области. Позднее Иван Александрович служил помощником прокурора Тверской области. Более трех лет он занимался вопросами реабилитации жертв политических репрессий и накопил немало материалов, достойных публикации. А его соавтор, тоже имеющий немалый опыт юриста, известен своими статьями на юридически-исторические темы.
Книга «По ком скорбит колокол» по существу — развернутый и дополненный вариант «Молоха». На обложке новой книги, которая делится на десятка два глав, запечатлен магаданский памятник «Маска Скорби» работы Эрнста Неизвестного и магаданца Камиля Казаева.
Иван Гребнев убежден, что Большой террор — это следствие не только сумрачной психики тирана, выбившегося в руководители страны, но и доверчивости народных масс, сочетающейся с изрядным равнодушием к судьбам ближних, к судьбам тех, кто имел собственный взгляд на происходящее.
К безусловным достоинствам автора нужно отнести умение И.А. Гребнева философски осмыслить широкую картину явления, не забывая о судьбах конкретных людей. По подсчетам Гребнева, за годы репрессий пострадало свыше 60 миллионов человек.
Вместе с тем книга не лишена заметных недостатков, которые, как известно, являются продолжением достоинств. Будучи профессионалом прокуратуры, Иван Александрович низводит ее роль в развязывании репрессий до уровня подневольного исполнителя. Но вряд ли это соответствует исторической правде. Достаточно вспомнить деятельность Генерального прокурора СССР Андрея Вышинского, высоко оцененную Сталиным. А.Я. Вышинский неоднократно награждался «за успешную работу по укреплению революционной законности» и «за выдающуюся работу по разоблачению вредительских и контрреволюционных организаций».
Или другой пример. В первой же главе «Правовая основа репрессий в СССР в 30-х — 50-х годах ХХ века…» упоминаются соответствующие постановления ВЦИК и ЦИК, но ни разу Гребнев, видимо из осторожности, не называет человека, скреплявшего репрессивные законы своей подписью, — «всесоюзного старосту» Михаила Калинина.

ОБ ИСТРЕБЛЕНИИ ВОЕННОПЛЕННЫХ
Есть в книге Ивана Гребнева глава, в которой выражена пусть очень осторожная и мягкая, но все ж таки заметная искушенному взгляду критика итогов «Катынского дела». Вернее, несогласие с официальной точкой зрения, которой вот уже двадцать лет власти России и Польши придерживаются в отношении обстоятельств расстрела польских офицеров в Калинине, несмотря на то, что отдельные представители тверской общественности лет семь толкуют об очевидных неувязках в этом деле. Например, нет официальных свидетельств о колоннах автозаков и полуторок, ежедневно курсирующих между железной дорогой и внутренней тюрьмой Управления НКВД по Калининской области, а также между УНКВД и Медным.

ДЕЛО № 42813
Начиная с 4 апреля 1940 года военнопленных поляков стали доставлять для расстрелов в город Калинин. О ходе расстрелов подробно рассказал во время допроса бывший начальник УНКВД Калининской области Токарев: «Каждую ночь в подвале современного здания медицинской академии города Калинина расстреливали по 250 человек… На рассвете машины с телами убитых отправлялись по шоссе Москва — Ленинград, в отдаленную на 32 км местность в село Медное. Там, на территории дач Калининского УНКВД, находилась подготовленная уже экскаватором яма глубиной около 4-х метров, способная вместить 250 тел. В селе Медном находится 25 или 26 таких ям смерти».
6 июня 1990 года прокуратура Калининской области на основании публикаций в советской прессе об уничтожении органами НКВД польских военнопленных, часть которых содержалась в Осташковском лагере, возбудила уголовное дело № 42813.
В процессе следствия было установлено: «Несмотря на то, что СССР не находился в состоянии войны с Польшей, советским руководством все польские военнослужащие и гражданские лица были заключены в лагерь для военнопленных и их дальнейшее содержание, положение и перемещение по территории СССР определялось статусом военнопленных».
Одним из таких лагерей польских военнопленных являлся Осташковский лагерь УНКВД Калининской области, располагавшийся в монастыре Нилова Пустынь на острове Столбном озера Селигер. Лагерь был создан на основании приказа НКВД СССР № 0309 от 22 сентября 1939 года путем ликвидации Осташковской Трудовой колонии для несовершеннолетних и передачи ее помещений в распоряжение Управления по делам военнопленных.
По свидетельству очевидцев и бывших работников НКВД, все содержавшиеся в лагере были расстреляны и захоронены под селом Медным. (В действительности небольшое число поляков оставили в живых. — И.М.)

ТАЙНА ИСПОЛНЕНИЯ
На основании закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» областные прокуратура и управление ФСК вели работу по установлению мест массового захоронения жертв политических репрессий в Калинине и Калининской области. Как прокурор с многолетним стажем трактует итог этой работы?
Иван Гребнев отмечает, что в архивных документах отсутствуют документы о местах приведения приговоров в исполнение и захоронения расстрелянных граждан. Автор вслед за участниками обсуждения этой темы на форуме сайта «Правда о Катыни» объясняет это обстоятельство тем, что действовал, вероятно, подписанный еще Ежовым приказ № 00447 от 30 июля 1937 года. Предшественник Берии бестрепетной рукой начертал: «…приговора по первой категории приводятся в исполнение в местах и порядком по указанию наркомов НКВД с обязательным полным сохранением в тайне времени и места приведения приговора в исполнение».
Иван Александрович констатирует: «…с достаточной степенью достоверности установлено, что в 1937 году в городе Твери (типичная ошибка: Тверь к расстрелам не имела отношения, правильно писать — «в Калинине». — И.М.) было расстреляно 2758 человек, в 1938 году — 2419 человек. И за период с 1939 по 1953 года — 1185 человек. По сведениям УФСБ по Тверской области в 1940 году по указанию Сталина были погребены 6311 военнопленных поляков».
Опросом бывших сотрудников НКВД и старожилов выяснено, пишет Гребнев, что массовые захоронения жертв политических репрессий проводились в основном в Калининском (Медновском. — И.М.) районе — на территории бывших дач УНКВД в районе села Медное.
Но во время расследования уголовного дела № 42813 с 6 июня по 12 ноября 1990 года не были установлены лица, виновные в расстреле, поэтому областная прокуратура никого не привлекла к уголовной ответственности.
А 12 ноября 1990 года дело передали в Главную военную прокуратуру СССР. Дальнейшим расследованием было установлено, что основанием для депортации польских военнослужащих и гражданских лиц на территорию Советского Союза стал Договор между СССР и Германией 1939 года, а для их расстрела — решение высших партийных и государственных органов СССР.

ВОЛЫНСКОЕ КЛАДБИЩЕ
Знакомясь с делом № 42813, Иван Гребнев обратил внимание на свидетельство бывшего начальника так называемой 10-й группы УКГБ по Калининской области «К», который общался с бывшими ответственными сотрудниками УМГБ-УКГБ, непосредственно участвовавшими в расстреле. «Из общения с ними «К» сделал вывод, — пишет Гребнев, — что массовые захоронения жертв политических репрессий производились в двух основных местах. В городе Твери это северная часть территории, прилегающая к Волынскому кладбищу. В Калининском районе — территория бывших дач УНКВД в районе села Медное в 30-ти километрах от Твери».
И тут Гребнев резюмирует: «Видимо, необходимо считать, что граждане, безвинно расстрелянные в городе Твери по политическим, национальным и религиозным мотивам, в отношении которых отсутствуют сведения о местах захоронения, также оказались погребенными, вероятнее всего, на указанных выше территориях в районе села Медное и Волынского кладбища».
Бывший прокурор не настаивает однозначно, что убиенных поляков отвозили в Медное. И делает, наверное, правильно, ведь, повторюсь, никто не видел автоколонн по дюжине полуторок (из расчета, что труп мужчины весит в среднем 75 кг), каждый день следующих в Медное, а затем обратно.
Таким образом Иван Гребнев косвенно подтвердил выдвинутую еще в 1991 году (см. декабрьский выпуск «Свободного Слова») версию о том, что расстрелы поляков велись на территории Следственного изолятора №1 (между площадью Гагарина и Восточным мостом), а хоронили их не только в Медном, но и на городских и пригородных кладбищах.

Игорь МАНГАЗЕЕВ
На снимках: И.А. Гребнев; обложка книги "По ком скорбит колокол..."; обложка книги "Кровавый молох" ("Вече Твери", 5 марта 2010 г.)

Неактивен

 

Board footer

Powered by PunBB
© Copyright 2002–2005 Rickard Andersson