Форум литературного общества Fabulae

Приглашаем литераторов и сочувствующих!

Вы не зашли.

  • Форум
  •  » Проза
  •  » Дедовщина. 18+ и допризывникам лучше не читать. Часть 1

#1 2006-04-28 10:14:17

kutehoff
Автор сайта
Откуда: СПб
Зарегистрирован: 2006-03-26
Сообщений: 510

Дедовщина. 18+ и допризывникам лучше не читать. Часть 1

Дедовщина.

                Из цикла «Армейские истории».


    Длинный день медленно катился к вечеру. Мы тоже катились, только в автобусе, по узкой, извилистой бетонке, которая местами переходила в пыльную грунтовку. Большое красное солнце висело прямо по ходу нашего движения. Уже несколько часов мы двигались на запад или на юго-запад. Именно двигались, а не ехали потому, что тряска по железобетонным плитам с отбитыми краями - это не езда, а сплошное мучение, да и автобусом  механическое чудо армейской техники, я назвал только по функциональному назначению. Попробую его описать.
Самодвижущий экипаж сделан на базе ГАЗ-66. Кабина обычная. Между ней и фургоном расстояние примерно около полуметра. Фургон, установленный на раму грузовика, в армии называют кунгом. В нашем случае кунг внешне напоминал автобус и предназначался для перевозки людей, вернее солдат. Почувствуйте  разницу. Достаточно упомянуть, что сидения со спинками сделаны из толстых, неокрашенных досок. Снаружи кунг имел цвет хаки. Бросалось в глаза, что красили его кисточкой. При движении сооружение на колесах скрипело и тряслось, а из многочисленных щелей в полу, красиво подсвеченная вечерним солнцем, струилась густая дорожная пыль. Как не странно, окна были большими, что не могло не радовать потому, что пейзаж вдоль дороги действительно завораживал и даже отвлекал от надоевших уже бетонных стыков.
С левой стороны, вдоль самой дороги текла спокойная речка. Высокий противоположный берег местами напоминал отвесные скалы, и доходил почти до самой воды. Состоял он не из камня, а из белого песка, который наверняка был очень твердым, раз не осыпался и не сползал в воду. Внешне песчаные нагромождения немного походили на айсберги, только вместо воды вокруг ярко зеленела листва. Бурная растительность в начале мая в этой широте уже успела полностью распуститься. Когда дорога пролегала через густые дубовые рощи, нас не покидало ощущение, что мы едем по райским кущам, в которых, кроме нас не было ни души. Честно говоря, конечную точку маршрута мы так и не знали. Когда нас встретили в Харькове, то объявили: «Ехать около четырех часов. Так что всем оправиться, остановок не будет».
А кто есть мы? Мы - это восемнадцать бывших курсантов, закончивших единственную в СССР учебку ГРУ, причем секретную учебку, которая готовила редких для армии специалистов. Вторые сутки, сначала на поезде, потом в пыльном автобусе мы ехали для дальнейшего продолжения службы в неизвестную нам пока воинскую часть. Счастливые, мы упивались кратковременной свободой, забыв про секретность и идиотскую солдафонскую муштру. Второй  день мы вдыхали полной грудью теплый майский воздух, с явным запахом гражданской жизни, испытав на себе так называемый «микро дембель».
Нас сопровождали два ленивых на вид сержанта во главе с офицером - хмурым и молчаливым капитаном. Дело они делали одно - везли нас, но единой команды собой не представляли. Тем не менее - это не мешало им, на один и тот же наш вопрос – куда едем, отвечать примерно одинаково: «А вам то какая, на хер, разница. Солдат едет – служба идет. Приедете – узнаете». В общем, навели секретность, как тень на плетень.
Один из сержантов был брюнетом, другой - рыжим. Брюнет имел три лычки, а рыжий одну, но толстую. Темперамент, как и внешность, у них были диаметрально противоположны. Флегматичный чернявый сержант имел особую примету, вернее даже две: нехватку верхних зубов с левой стороны и боксерский нос, сломанный в двух плоскостях. В профиль, у него красовалась острая мужественная горбинка, а в анфас, нос напоминал широкий утиный клюв, свернутый в обратную сторону от выбитых зубов.
Явно не хватало, два, а может и три зуба. Через эту дырку он постоянно сплевывал, а после каждого плевка через нее же, шумно и не спеша, втягивал воздух.
Рыжий выглядел брутальным холериком, и имел только одну особую примету, но за то какую – ярко рыжую шевелюру. Волосы на всех видимых частях тела были таким же золотистыми. Щеки и переносицу густо облепили веснушки, как без них. При этом, если брови имели мягкий апельсиновый цвет, то темно-коричневые вкрапления на этом контрасте напоминали пережаренную гречневую кашу. Сержанта очень хотелось убить лопатой. Так сказать, адекватно отомстить за дедушку, которого он замочил в детской считалке.  Помните? - «Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой». Старший сержант, к своему комичному облику имел еще очень высокий гнусавый фальцет, с картавой буквой «р». Его команды звучали примерно так: «Няяяйсь!  Цтавить! Г,отааааа оняйсь!  Сагом магс!».
Капитан дополнял обоих.  Честно говоря, я таких колоритных офицеров в армии до него, да и после - вообще не видел. Сапоги были специально сморщены в гармошку и имели явно самодельные, высокие каблуки. Брюки - с таким большим галифе, что даже в тридцатые годы подобная парусность выглядела меньше. Полевая гимнастерка  - с мятой зеленой фуражкой. Его фигура больше походила на шахматиста, чем на военного из-за узких, несимметричных плеч, которые  на фоне гипертрофированного галифе казались недоразвитыми. Прическа - как у Гитлера, с длинной челкой, хорошо еще не черного цвета.  Немного сглаживали картинку длинные баки и пенсне на переносице с красивой серебряной цепочкой. Курил офицер овальные сигареты, правда, вставленные в длинный манерный мундштук. В руках капитан вертел длинный стек. Крутил он его исключительно пальцами, легко и непринужденно, как будто тот был сделан из дерева. Как потом оказалось, что совсем не из дерева, а - из тонкостенной стали, и вовнутрь для веса залит свинец. В итоге, своеобразная игрушка весила больше десяти килограммов.
Капитан производил впечатление немощного интеллигента в военной форме. Казалось, что его можно перешибить соплей. На самом же деле, он преподавал рукопашный бой офицерам и прапорщикам, а так же два раза в неделю срочникам, то бишь - нам. Но это мы узнали потом, примерно через месяц. И тогда же мы узнали, что «Стек», такую он имел кликуху - был практически глухим, то есть слышал только выстрелы. Его тяжело контузило в Афгане, где он отвоевал пять лет, и даже принимал участие в штурме дворца Амина в Кабуле. Понимал, что ему говорят «Стек» по губам, и вел себя так, что если этого не знать, то со стороны глухота - совершенно незаметна. Мы за трое суток поездки ничего не заподозрили.  Да уж, какой обманчивой бывает иногда внешность.
Как я говорил, ехали мы уже больше трех часов. Горячий парень, рыжий старший сержант, сидел в кабине рядом с теплым мотором, а холодный и рассудительный капитан с флегматичным сержантом вместе с нами в салоне. Чувствовалось, что скоро приедем. Водитель, естественно зная дорогу, непроизвольно все время увеличивал скорость, а капитан периодически его осаживал. Происходило это так. Связь между салоном автобуса и кабиной была своеобразной, куда там Попову со своим радио. Все происходило в симплексном режиме, как по рации, но гораздо надежнее.
Капитан открывал форточку в салоне, и еле-еле дотягиваясь, стучал рукой сверху по кабине. Водила или сержант, уж не помню кто, открывали свою форточку и слушали критику в свой адрес. Примерно такую: «Э, воин!!! Ох*ел что ли??? Ты чё сука, картошку везешь? А ну, давай потише, на хер». Скорость действительно на некоторое время снижалась. Правда потом опять увеличивалась, и действия капитана в точности повторялись. Просьбы ехать тише произносились каждый раз все резче и дольше, неизменной оставалась лишь первая фраза «Э, воин!!!».
Мы пребывали  в хорошем настроении потому, что выспались в поезде. Подумаешь три часа в пыльном автобусе. После учебки такие перемещения - только в радость. К тому же мы уже чувствовали себя закаленными бойцами. Например, могли спать стоя, причем ни за что не держась и не облокачиваясь, умели даже дремать с открытыми глазами, да многое чего умели. Получили мы и совершенно бесполезные навыки, такие как, умение подметать плац зубной щеткой или металлическим ломом. Правда, смешно? А как вам нравится команда: «Строиться с матрацами на подоконниках»? Команда конечно абсурдная, но ее выполнить, нужно еще умудриться. Сейчас поймете почему.
Курсантская рота сто шестьдесят человек, а окошек с подоконниками десять с одной стороны и столько же с другой. То есть, по восемь человек на подоконник. Без матрацев - запросто, а вот с матрацами - довольно таки проблематично. Представляете картинку? Это сейчас вспоминать смешно, а тогда нам было совсем не до смеха. На это эксклюзивное упражнение давалась ровно минута. Основных целей преследовалось, мне думается, всего две: одна - чтобы солдат умел быстро и красиво застилать кровать. Если кто-то это делал некрасиво или медленно, то следовала эта смешная команда и наказывалась вся рота. Вторая цель тоже лежит на поверхности. Понятно, что на подоконник помещались не все. Неудачники метались со своими свернутыми в рулон матрацами от одного набитого окна к другому, но секундная стрелка неумолимо завершала свой круг. Пятьдесят восемь, пятьдесят девять. Большой палец останавливал секундомер, и следовала команда: «Смирно!!!» Те из нас, кто оказывался на полу, а не на подоконнике, строились в одну шеренгу. Как правило, таких горемык набиралось около тридцати человек.
Дальше их мытарства переходили в другую плоскость. Пока счастливчики, которые смогли поместиться с матрацами на подоконниках,  застилали кровать, неудачники строем ложились на спину и поднимали ноги под углом сорок пять градусов. Это делалась для того, чтобы выявить, кто из них будет мыть сортир, а кто лестницу. То есть, первые пять человек, которые коснутся ногами пола идут драить очки, другие пять - намывать ступеньки. Это и являлось второй целью упражнения, а может и первой. Оставшиеся шли застилать свои койки. По-моему очень гуманно: неохота сортир драить - терпи тягости и лишения солдатской службы, и пресс заодно накачаешь.  Я иногда тоже оказывался с матрацем не на подоконнике, а вместе с другими неудачниками на полу, но моя хорошая физическая подготовка, помноженная на нежелание мыть солдатскую парашу, меня всегда вывозила, и поэтому, туалет с лестницей я практически никогда не драил.   
Курсантский распорядок дня отнимал все силы. Достаточно сказать, что утро начиналось с пятикилометровой пробежки. Затем зарядка. После завтрака развод. Это тоже что-то. Одним построением все не ограничивалось, вся учебка ходила «коробкой» по плацу, причем, больше часа. «Коробка», это строй, как на Красной площади во время парада. В нашем случае «коробка» имела чуть меньшие размеры: по фронту 15 человек, то есть количество курсантов в первой шеренге, а если смотреть сбоку - таких шеренг насчитывалось до десяти штук. Равнение при таком построении держать чрезвычайно сложно. И мало еще идти в ногу, нужно красиво маршировать, как на параде. После развода - технические занятия с перерывом на рукопашный бой, потом обед и полчаса для писем. Вместо писем строились с матрацами на подоконниках. Затем опять занятия и опять рукопашный бой. Вечером после ужина давалось полчаса подшить воротнички, но не всегда.  Зачастую это время также использовалось для построения на подоконниках, и поэтому воротнички нами подшивались ночью. Будили друг друга по очереди и подшивали. Если силы оставались, то удавалось и письмо домой написать.
И так каждый день. Единственным легким днем считалось воскресенье. Судите сами: во-первых, не проводилась зарядка, а во-вторых - развод и всякая муштра. Правда до обеда в учебке проводился день здоровья. Довольно-таки своеобразный день здоровья. Своеобразный, это если смотреть с гражданской колокольни. И действительно, какое уж тут здоровье, если нужно пробежать, повторяю,  именно пробежать – десять километров с полной боевой выкладкой. В полную боевую выкладку курсанта входит обычный перечень, а именно: автомат, штык-нож, саперная лопатка. Из вооружения вроде бы все. Дополняло все это еще несколько солдатских предметов – противогаз и фляжка на ремне, наполненная водой. Да, чуть не забыл одну мелочь – вещь-мешок с песком. Песок нужен для веса и заменял солдатский боевой скарб: гранаты, патроны, консервы и так далее. Умные головы посчитали, что этот наборчик весит около двенадцати килограмм. Ведро песка столько же и весило, единственным плюсом являлось то, что песок, все же был мягкий и хорошо прилегал к спине. Общий вес боевой выкладки должен равняться двадцати пяти килограммам.
Проходил день здоровья так. Нас, обвешанных всем этими тяжелым барахлом, сажали в грузовики и увозили от части на десять километров по бетонке. Потом  связывались с финишем по рации и давали команду: «На старт! Внимание! Марш!!! Финиш, как вы уже поняли, находился возле ворот части. Все вроде бы просто. Да не все. Поскольку советская армия воспитывала чувство локтя, то время, затраченное ротой на преодоление этой дистанции, считалось по последнему бойцу, пересекавшему линию финиша. И еще, если бегут сто человек, то и прибежать должны тоже сто, а не девяносто девять или девяносто восемь. Только сто и никак не меньше. Когда последний курсант пересекает черту финиша, секундомер останавливают.
Интересно, что нормативы для этого упражнения были утверждены наркомом обороны еще в 1936 году и с тех пор пятьдесят лет не менялись. Да уж, как в поговорке: «Инструкция старая, но никем не отмененная». Если рота пробегала дистанцию меньше, чем за сорок пять минут, ставилась «пятерка». От сорока пяти до пятидесяти минут – «четверка», а от пятидесяти до пятидесяти пяти - это уже «тройка». Все, что больше пятидесяти пяти минут, считалось без оценки, то есть  «не зачет». А если «не зачет», то после обеда нужно бежать снова. Перспектива вместо кино повторять пробежку  второй раз, очень подстегивала и реально добавляла сил.
Бежали, как правило, шеренгами и в  ногу, так легче. А Чтоб не сбиться - считали по очереди, громко и в слух: «Раз!!! Раз!!! – Раз, два, три!!!». Кто не знает: при слове «Раз», нужно топнуть левой ногой. Счет, и бег в ногу позволял быстро дойти до состояния коллективного транса, когда все остальное, кроме дистанции, отходило на второй план:
Раз!!! Раз!!! – Раз, два, три!!!
Чувство локтя.
Раз!!! Раз!!! – Раз, два, три!!!
Чувство братства.
Раз!!! Раз!!! – Раз, два, три!!!
Чувство страха.
Да, да, именно страха. Знаете, как страшно отстать и подвести всю роту? Если из-за тебя, всей роте придется бежать еще раз. Это действительно страшно. Чувство страха являлось своеобразным допингом, которое заставляло передвигать ватные ноги, не обращая внимания на черные круги перед глазами.
Раз!!! Раз!!! – Раз, два, три!!!
И вот уже второй автомат за плечами.
Раз!!! Раз!!! – Раз, два, три!!! 
Еще помог одному - забрав у него автомат, потом еще одному. Надо помогать отстающим, если есть силы. По спине бьют уже четыре автомата, которые висят крест на крест. Каждый весит по четыре килограмма. Это тебе не удобная винтовка для биатлона. Я со стороны похож на душмана. Я вооружен до зубов.
Раз!!! Раз!!! – Раз, два, три!!!
Мы заметили, что если при такой нагрузке немножко наклониться, то тебя самого тянет вперед, главное не упасть, главное не отстать.
Раз!!! Раз!!! – Раз, два, три!!!
Еще немножко!!!
Раз!!! Раз!!! – Раз, два, три!!!
Под конец дистанции открывалось второе дыхание. Мы даже дышали на счет, раз, два, три.
Вздох, вздох! Выдох, выдох, выдох!!!
Ых, ых! Ух, ух, ух!!!
Ых, ых! Ух, ух, ух!!!
Вот он финиш. Его уже видно. Всёёёёё!!!! Не ужели все? Никто не отстал?  Ураааааааааааааааа!!!! Ё моё, как я устал. Эй, заберите на хрен свои автоматы.
Много чего интересного преподавали в учебке, жаль не все рассказывать можно, потому, что есть тайны, которые не устаревают и лучше про них молчать. Но и наоборот, много было получено полезных знаний и навыков, пригодившихся мне в мирной жизни, то есть на «гражданке». Причем на гражданке это в прямом и переносном смысле - в Питере есть такой район - Гражданка, из которого я призывался и куда вернулся после демобилизации.
Одно из умений - быстро печатать, кстати «вслепую», то есть не смотреть на клавиши клавиатуры. Клавиатура везде одинаковая, что у печатной машинки, что у компьютера. В нашем случае это был телеграфный аппарат. Отличие от печатной машинки только в том, что несколько букв на клавиатуре телеграфного аппарата находятся в цифровом регистре. Выглядит это так. Например, чтобы напечатать букву «Ю», нужно дополнительно совершить следующие телодвижения, вернее – пальцев движения. А именно, нажать сначала клавишу «Цифр», и перевести каретку в цифровой
регистр, затем собственно надавить на саму букву «Ю», а после клавишу «Рус.», и тем самым, вернуться в основной, русский регистр. Все очень просто. Таких букв, для которых нужно переходить в цифровой регистр -  всего пять: «Ч», «Ш», «Щ», «Э», и «Ю». Кстати, научили нас печатать «вслепую», всего за один день. Можете себе представить, какая хорошая методика. Попробую описать, как это происходило. Вдруг кому-то пригодиться.
Обычный класс. Почти, как в школе, но не совсем. Стол предназначался только для одного курсанта. На этом столе стоял телеграфный аппарат, почти в таком же первозданном виде, как его изобрели около 100 лет тому назад. Отличий почти не было, но все же были. Самым главным отличием являлось то, что сама клавиатура закрывалась специальным козырьком, чтобы не смотреть на пальцы. Но им мы стали пользоваться не сразу, а после обеда. До обеда мы прошли расположение всех букв на клавиатуре и закрепили знания. Стимул простой, если бы кто-нибудь не запомнил, или ошибся, то обещан был марш бросок на двадцать километров, с полной боевой выкладкой. Хороший стимул, правда? После обеда  аппараты включили и проверили знания. Бежать не пришлось. Никто не сделал не одной ошибки.
Разучивали расположение букв на клавиатуре своеобразно. Все, как в армии: пускай безобразно, зато единообразно. Сержант называл букву, допустим «О» и говорил фразу, а мы должны за ним, повторить ее хором: «О – правый, первый на месте». А потом, правым первым, то есть другими словами – указательным пальцем - нажать клавишу с буквой «О». Средний ряд выучили быстро. А вот верхний ряд с нижним - давались труднее. «Н» звучала так: «Правый первый, вверх налево». «И» - «Левый первый, вниз направо». Трудно, а что
делать, лучше пальчиками по «клаве», чем ногами по бетонке. В итоге все буквы покорились  грубым солдатским пальцам.
Когда выучили расположение букв, нам выдали текст. Мы его поставили выше козырька и стали печатать. Выглядел текст необычно. Представьте: пять хаотично подобранных букв, называемых группой, потом пробел, затем идет следующая группа и так далее. Такой текст называется  «Криптограммой».
Печатать мы приступали одновременно, под удары электронного метронома. На каждое таканье нужно успевать нажать клавишу. В начале занятия скорость составляла около одного удара в две секунды. Другими словами – тридцать ударов в минуту. В конце первого занятия частота тиканья плавно увеличивалась до сорока, а то и пятидесяти ударов в минуту. Мы про это естественно не знали и даже не заметили, как наша машинописная скорость в конце занятия увеличилась почти в два раза. Единственное, что подметили - от такого напряжения все поголовно вспотели.
Каждый день частота метронома постепенно увеличивалась. Мы от этого ритма погружались в своеобразный механический экстаз и пребывая в этом состоянии, учились текст не читать, как таковой, а просто фотографировать. И не важно, какой это был текст, то ли криптограмма, то ли смысловое письмо, пускай даже кодограмма, то есть цифры вместо букв, мы просто автоматически срисовывали очередные знаки и нажимали на нужные клавиши. К концу учебки мы стучали по клавишам со скоростью около двухсот сорока ударов в минуту, а это четыре удара в секунду. Вот такой способ обучения.
Как известно, лучший способ воспитания или дрессировки - это метод кнута и пряника. Кнутов имелось
предостаточно и, как позже выяснилось – пряников тоже.
Учебка,  хоть и находилась ближе к городу Орлу, чем к Туле,
называлась Тула 55. И наверное по этому, в солдатской чайной в избытке имелись тульские пряники. Вернее, больше ничего кроме нескольких сортов пряников в «чапке» и не было. Редко, очень редко завозили печенье и вафли. Я эти сладкие пряники к концу учебки просто возненавидел, а  один забавный эпизод охоту их есть, отбил окончательно. Кстати, я их до сих пор не ем.  Рассказываю.
Меня разбудили ночью, чтобы подшить подворотничок. Время было около трех ночи. Подшивал я его недолго, минут пять. Затем решил написать письмо. Пока писал, захотел в туалет. Нет, думаю, допишу, потом пойду. Дописал, пошел. И увидел картинку, лучше бы такое не видеть: открываю дверцу одной из кабинок, а там на «параше», сидит на корточках парень из соседнего взвода и гадит «по большому».  Дело житейское, если бы он одновременно не жрал пряники из большого кулька. Цезарь, я думаю и тот, вряд ли бы мог совмещать эти два дела. А советский курсант – запросто!!! Я чуть не блеванул.
При такой занятости время летело очень быстро. Почему-то запоминались лишь воскресенья с десятью километрами пробежки, да марш броски по пересеченной местности с компасом на двадцать километров. Двадцать километров, это если не заблудишься в лесу, а если заплутаешь, то понятное дело - больше.
Наступила весна, а значит курсантам засветил свет в конце туннеля. Значит, скоро «микро дембель». Скоро всех отправят в войска, скоро кончится эта муштра, скоро…Да много чего - скоро. Куда угодно, только бы подальше от этого кошмара. Куда угодно!!! А угодно было – ни куда угодно, а где находились секретные воинские части и где требовались
наши специфические умения и навыки. И такие части имелись. В СССР - мало, всего две штуки. Одна где-то под Магаданом, а вторая под Белгородом. Остальные же разбросаны по всему миру. Помимо стран социалистического лагеря ограниченные воинские контингенты располагались на Кубе, в Ливане, в Афганистане и даже, по-моему, в Анголе.
География будущего распределения – впечатляла. Ходили слухи, что лучше всего было продолжить службу на Кубе. Вроде не служба, а халява. В Афганистан же брали только отличников боевой и политической подготовки. Находились и такие, которые отличниками не были, но сами туда хотели и забрасывали командование соответствующими рапортами. А всех, кто плохо успевал или же имел плохое поведение, пугали Белгородом – 32. По слухам, Белгород – 32 - это самая натуральная «вешалка». Самая неуставная часть всего нашего Управления. В дизбате и то, вроде бы, служить легче. Порядки, как на зоне. Стращали нас этим Белгородом – 32 почти полгода.
И вот наконец «дембель». Правда он получился не таким, как мы его себе представляли. Подняли нас тихонько, где-то около четырех утра. Надергали со всех взводов разных специалистов и построили в Ленинской комнате. Оказалось таких «дембелей» - восемнадцать человек. Почти шепотом нам скомандовали: «На сборы десять минут, сбор здесь же». Десять минут сборов даже много. Брать-то нечего. Скарба, как такового, ни какого. Засунули парадную форму в вещь-мешок, туда же - пару фотографий любимых девушек и записную книжку. Вот и все сборы. Успели даже сходить «по большому» в сапог сержанту из соседнего взвода. Человек был – говно, вот и получил то, что заслужил. В полной мере он ощутил нашу месть только утром, после команды «Подъем!!!» Может, конечно и не
в полной мере, сапог-то получился заполненным всего лишь на треть. Согласитесь, придумано просто классно. Времени, чтоб одеться дается мало - сорок пять секунд. Поэтому, когда быстро одеваешься смотреть, что в сапогах - времени нет. Да!!! Жаль, не довелось поприсутствовать.  Сценка, я думаю, выглядела – бесподобно, а заодно и пахла.
Не заметно, за этими воспоминаниями, мы подъехали к воротам воинской части. Ворота, как ворота, железные такие, с красными звездами. Но надпись сверху повергла нас в шок. Да что там в шок - скорее даже в ступор потому, что почти одновременно все прочитали магическое словосочетание –          Б Е Л Г О Р О Д – 32.
    Да, да. Именно это слово и именно эти цифры. Оказывается, почти трое суток мы ехали в это место, коим нас всех несколько месяцев постоянно пугали. Туда, куда мы не хотели попасть ни при каких обстоятельствах! Ни при каких! И все же попали. Почему? За что? Боже, что же теперь с нами будет? Ворота открылись и мы поехали дальше. Опять все повторилось. Та же речка, те же горы. Где же часть?
    Минут через пятнадцать сбоку, просвечивая сквозь листву, показались строения. Мы остановились. Сержанты вышли, пожали руку капитану и не попрощавшись с нами, пошли в сторону двух этажного здания. Мы поехали дальше. Сердце предательски громко стучало. Ладошки вспотели. Стало страшно. Минут через пять автобус въехал в офицерский городок, состоящий в основном из одноэтажных зданий. Правда в глубине наблюдались и пятиэтажки. Городок утопал в зелени. Пересекли мы его минут за пять и опять поехали вдоль речки. Где-то в глубине души теплилась надежда, что может быть пронесет, может быть, проедем мимо. Но нет, мимо проехать не удалось. Мы, наконец, подъехали к «долгожданным» воротам с надписью: В/Ч 15232 или что-то в этом роде, где последнюю нашу надежду перечеркнула крупная вывеска на здании КПП: Белгород – 32.
    Вовнутрь автобус заезжать не стал. Капитан проснулся, зевнул и вышел на улицу уже веселым человеком. Вся его мрачность и неразговорчивость куда-то улетучилась. Он сиял, как тульский самовар. Господи, опять эта Тула. Первая его фраза была такая: «Ну что, воины, вылезайте, приехали». Потом он нас построил и пересчитал. Через минуту, убедившись в полной комплектности, сказал совсем уж не по-армейски: «Идите за мной, отведу вас в казарму». Мы шли за ним строем по спящей части.
Шли как на заклание. Часы показывали половина одиннадцатого вечера.Солнце только, что село и сумерки еще не наступили. Полное безветрие. Вокруг ни души. Тихо, как в немом кино. Почему-то хотелось его озвучить, причем траурным маршем – «Пуууум, пуууум, пум-пум, пуууум, пум-пум, пум-пум,  пум-пум». Напевая реквием, по самому себе я, тем не менее, с любопытством смотрел по сторонам.
Часть состояла всего из четырех двухэтажных зданий и одного - одноэтажного, скорее всего столовой. Вокруг казарм цвели яблони и груши. Вообще, территория воинской части напоминала огороженный ботанический сад. А вокруг нее, с трех сторон в виде подковы, стоял высокий дубовый лес. Просто сказка. От такой красоты и цветочного запаха мы немного расслабились.  В чувство нас привел капитан странной фразой: «Ну, сынки, пришли, мужайтесь».
От таких слов засосало под ложечкой. Мы стояли лицом перед двухэтажной казармой желтого цвета. Крыша обычная, двускатная, покрытая шифером. Окна, как окна. Если не знать, то и не подумаешь, что это казарма. Капитан закурил и разрешил курить нам. Только мы закурили, как на втором этаже со стуком открылось окно и в проеме показалось тело. Вернее не тело, а торс в белой майке. Окно обычное, двустворчатое, но плечи такие широкие, что показывались в проеме они по очереди. Сначала одно плечо, а только потом второе - одновременно они просто не пролезали. Ручищи соответствовали торсу. На большом мясистом лице быстро бегали маленькие, черные глазки. Волосы у этого чудовища доходили почти до плеч. Мы даже поперхнулись дымом. Картинка нарисовалась явно не для слабонервных.
Капитан, на секунду повернувшись, сказал: «Сэмэн, х*йли еще не спите? Отбой был десять минут назад!» В ответ Сэмэн крикнул ему в полный голос: «Да пошел в пи…у, ху..ня страшная», а потом, повернувшись в роту: «Ребя!!! Тула приехала!!!  Тулаааа!!!»  Наверху начался полнейший бедлам. Открылись все окна. Из них вылезали такие же здоровые и заросшие парни в «гражданских» майках, как будто в последний раз их стриглись перед присягой. При этом они наперебой кричали, чтобы мы вешались и возились между собой, чтобы отвоевать себе место у открытого окна. На заднем плане было видно, как по второму ярусу армейских коек бегали друг за другом полуголые люди. Наверное, так выглядит психушка для буйных, когда им за хорошее поведение открывают окна для проветривания. Почему-то сильно захотелось всех одеть в смирительные рубашки, а на окна поставить крепкие решетки.
Тем временем капитан сказал фразу, после которой настроение упало совсем: «Ну все, ребятишки, я пошел. Меня жена дома ждет. А может и не ждет, тоже будет интересно. Застану с любовником - уп*зжу обоих». Фраза, как фраза. Только вот, что мы подметили. Мы, которые полгода в учебке называли своих сверстников сержантов на «Вы», даже и думать
не могли сказать «Ты». А тут рядовой или сержант, после отбоя, одетый не по уставу, взял и послал офицера. Причем, не только на «Ты», а еще и матом, а он на это никак не отреагировал и пошел, причем туда, куда его и послали… Вот, что было страшно. Сразу же вспомнились ужасные байки, услышанные в учебке про Белгород-32. Пока все, что рассказывали – похоже сбывалось.
Стек, положив свой мундштук в карман, двинулся пружинистой походкой к автобусу, который остался его ждать у ворот части. Мы же, 18 человек, остались робко стоять перед этой безумной казармой. Нам казалось, что офицер - наша единственная защита перед теми гориллами, которые бесновались наверху. И вот эта единственная надежда сейчас уедет. Уедет, и мы останемся ночью один на один с этой страшной, возбужденной ватагой старослужащих. В роту, на второй этаж, без офицера идти решительно не хотелось. Ноги стали ватными. Лично я ощутил себя маленькой, беспомощной птичкой, которая попала в силок - перед большой компанией кошек. Бежать совершенно некуда. А признаюсь честно - очень хотелось.
Перед глазами промелькнули последние шесть месяцев армейской жизни. Пусть в армии, пусть в курсантской шкуре, но все-таки жизни. Вспомнилось почему-то, какое первое впечатление произвел на меня, лысого новобранца, приезд в ту самую учебку, из которой нас сюда и привезли.
Как театр начинается с вешалки, так и служба в армии начинается с солдатской бани. Нас одетых по гражданке, сразу же отвели в такую баню. Надпись над дверью не оставляла других толкований: «курсантская баня». Мы сразу же поняли, что мы не матросы и не солдаты, а курсанты. Попробую описать то, что я увидел.
Курсантская баня состояла всего из трех помещений, одно отдельное, а два других -  смежные. Отдельное помещение имело вход с улицы, и было приспособлено для одевания и раздевания. Или наоборот – раздевания и одевания. Судя по индивидуальным пронумерованным шкафчикам вдоль стен, одновременно в этом предбаннике можно раздеть двести человек. Шкафчики вдоль стен полностью металлические, а скамейки перед ними – деревянные. Вроде все. Перехожу к дальнейшему описанию.
Смежные помещения - приспособлены для мытья. Мыться, в армии называется – осуществлять помывку. Они так и назывались: «Помывочная» и «Смывочная». Над каждым входом весели поясняющие таблички, наверное, чтобы понимать в какое помещение ты заходишь. В отличие от предбанника, тут имелись окна из стеклянных блоков, чтобы в светлое время суток экономить электроэнергию. «Помывочная» - для намыливания, а «Смывочная» - соответственно, для ополаскивания. Что их объединяло, так это неровный пол. И в одном и другом случае имелся изрядный наклон для слива воды, плюс горбатый кафель уложен так безобразно, что ходить по мыльной, скользкой поверхности босиком нужно очень осторожно.
В зале для намыливания рядами располагались алюминиевые лавки, а под лавками, стояли стопками металлические тазики с ручками. Как мы потом узнали, мылись мы, оказывается тоже по уставу, и последовательность помывки была следующая: курсант набирал в тазик воды и занимал свободное место на лавке. Затем в воде замачивалась индивидуальная мочалка из мочевины. Мыло выдавалось всем одинаковое – банное. Шампунь для волос, по причине отсутствия последних – не нужен вовсе. Действительно, зачем. После того, как мочалка размокала, ее намыливали и мылись.
Все просто. Первый раз смывались той водой, в которой замачивали мочалку. Затем шли в «Смывочную».
Для тех курсантов, которые в своей жизни вообще не видели воды, на стенах имелись несколько плакатов, где изображалась правильная последовательность действий военнослужащих в бане, причем, под каждой картинкой имелись подробные пояснения. Скорее всего, они являлись краткими выдержками из Устава. Например:
«Солдат-матрос обязан при отсутствии воды в кране доложить об этом командиру взвода или старшему по званию». И даже такие: «Солдат-матрос в мирное время для помывки не должен использовать больше трех тазиков воды - один для намыливания и два для смыва мыльной пены». Любопытно, сколько тазиков воды солдат-матрос может использовать в военное время? Больше трех или - меньше? И интересно, какое применяется наказание к нарушителю инструкции помывки личного состава в солдатской бане в период военных действий. Я думаю, тут вообще пахнет трибуналом - никак не меньше.  И почему бы «Смывочную» не назвать просто – «Душевая»? Очевидное название, вытекающее из слова «душ». Скорее всего,  это ноу-хау  в советской армии появилось сравнительно недавно и по этому в Уставе, слово «Душ» отсутствовало. Может быть, в настоящее время наши законотворческие избранники, то есть - депутаты, уже внесли соответствующие дополнения к пунктам армейского Устава, поправки к этим дополнениям, а также дополнения к поправкам. Наверняка внесли. Но раньше, действительно, это помещение называлось «Смывочная».
Когда заходишь в душевую, назову ее все-таки так, в глаза сразу же бросается плакат: «Курсант – не спи под душем!!!». Я когда  это прочитал в первый раз - чуть со смеху не грохнулся прямо на скользкий пол. Я смеялся, как ненормальный, потому, что дома, чтобы проснуться, я специально вставал под контрастный душ. А тут все было
наоборот - вставали под душ, чтобы погреться и подремать. Кстати душ действительно получился контрастным по причине его эксклюзивной конструкции. Попробую описать:
По всему периметру «смывочной», на уровне пояса, параллельно полу тянулись две толстые трубы. К стене они крепились мощными кронштейнами. Я не силен в сантехнике, но думается, что их диаметр составлял дюйма три, не меньше, вдобавок, они красиво изгибались над каждым окном и единственным дверным проемом. Душевые точки организованы примерно через каждый метр. Вся конструкция не предполагала  заводских смесителей. Задумка была следующей.
В толстые трубы, друг за другом, вертикально вваривались короткие,  меньшего диаметра трубочки, которые в свою очередь вставлялись в некий короткий цилиндр, сделанный из толстой трубы, с заваренными торцами. Посреди тонких трубочек стояли обычные краны, а сам толстый цилиндр заменял собой смеситель. Далее из него наверх шла теперь уже одна тонкая труба с загибом вниз. На конце загиба к ней приваривался такой же толстый цилиндр с заваренными торцами, как и у смесителя. В один торец вставлялась тонкая труба, а второй - в маленьких дырках,  являл собой надежную душевую насадку. Наверняка, создатель данной конструкции думал, чем больше объем смесителя и душевой насадки, тем лучше в них смешивается вода. Может быть, по законам физики так и должно происходить, но в нашем случае душ получался контрастным. От такого количества труб и трубочек стены в душевой напоминали центр искусств «Помпеду» в Париже, где все инженерные коммуникации выведены на фасад.
Месяца через три моей курсантской службы в учебке, я от
хронической усталости, чуть не засыпая под этим, пусть даже и контрастным душем  все время вспоминал свою первую реакцию на дурацкую надпись: «Курсант – не спи под душем!!!». И именно эти воспоминания меня взбадривали больше чем водные процедуры и чем крики сержантов: «Термиты бл*дь, вы чё, заснули? А ну поторопись!!!» Термитами нас называли, потому что мы под одеялом ночью с голодухи «точили» разную хрустящую жратву.
Я стоял с мокрой спиной перед взбесившейся казармой.

Неактивен

 

#2 2006-05-02 23:29:36

Черёмина
Редактор
Зарегистрирован: 2006-02-13
Сообщений: 1744
Вебсайт

Re: Дедовщина. 18+ и допризывникам лучше не читать. Часть 1

Ох, и "блошек" я наловила... Все даже не стала обозначать - ничкакой рецензии не хватит.
Беда с запятыми! Например, здесь: "один забавный эпизод охоту их есть, отбил окончательно" запятая и вовсе не нужна, а здесь: "Времени, чтоб одеться дается мало" - нужна после слова "одеться". Причастные и дееприячастные обороты обрамляются запятыми! evil
Дальше.
"Явно не хватало, два, а может и три зуба" - и хде мы падежи растеряли, ась? И запятые как попало наляпали. "Не хватало двух, а может, и трех зубов" - так и не иначе.
"Курил офицер овальные сигареты, правда, вставленные в длинный манерный мундштук. В руках капитан вертел длинный стек" - а вот здесь нужны разъяснения чайникам. Что значит "овальные сигареты" и что такое "стек"?
"Я чуть не блеванул" - вот это лишнее. Я имею ввиду, в тексте. То есть, в диалоге это могло бы прозвучать, как звучит здесь многочисленный мат, но в авторском тексте - фи, моветон. Не в стиль.
"Не заметно" и "двух этажного" - здесь пишется слитно.
"Часы показывали половина одиннадцатого" - показывали кого? что? половинУ.
И звездочки опять я расставляла. Давайте Вы уж сами текст редактируйте перед отправкой! :feud:

Ваши тексты, Станислав, если попробовать закрыть глаза на технические несовершенства, были очычно неплохи. Этот, на мой взгляд, менее удачный. Где легкий, ироничный стиль автора? Где ненавязчивый, почти фольклорный юмор? Текст тяжелый для чтения, перегружен длинными описаниями и объяснениями армейского быта, каких-то деталей, каких-то обычаев. То есть, это интересно было бы читать и людям, далеким от армии, если бы все было более кратко, более связано с основным повествованием. Сократить бы раза в два-три, придать динамики, легкости - было бы самое то. Ох, вторую часть почитаю завтра, сейчас уже мой голова не мочь...

Неактивен

 
  • Форум
  •  » Проза
  •  » Дедовщина. 18+ и допризывникам лучше не читать. Часть 1

Board footer

Powered by PunBB
© Copyright 2002–2005 Rickard Andersson