Форум литературного общества Fabulae

Я уходила. Уходила быстро, решительно, словно догоняла уходящую электричку. Времени оглянуться не было, да и сумки обрывали руки. Впрыгнула на подножку, подтянулась и застряла в тамбуре. Слишком много людей. Все чужое и неприветливое. Жизнь побежала вперед. Я стояла возле окна и под стук колес смотрела Назад. Там остался Он. Брошенный мной, как когда-то прибившийся к ногам рыжий котенок. Сердце сжималось, дрожали пальцы и слишком быстро тлели сигареты. Холод или озноб, напоминали, что я еще жива. Все нормально. Мне было просто Его жаль. Жаль до омерзения, жаль до саморазрушения. Жаль, до ощущения себя садистом - жестоким убийцей, отнимающего жизнь у годовалого ребенка. Я была чудовищем. Я бросала его и увозила с собой его надежду на счастье. Я увозила себя. Я увозила нашего сына…
Стояла в тамбуре. Курила. Много. Глубоко вдыхала и выдыхала с надрывом. Никотин разрывал нёбо. Терпкость и тошнота. Электричка набирала скорость. Я с каждой минутой становилась все дальше и дальше. Дальше от чего? Дальше от Него, дальше от себя прежней. Дальше от удушливого ощущения жалости. Бежать. И это все, что я могла тогда сделать. Бежать и не задумываться о том, где моя остановка и нужен ли билет, нужно ли с кем-то знакомиться и что-то покупать, нужно ли следить за бегом колес, и думать, о том, что ждет меня на остановке. Да и какая она? Моя остановка. И есть ли вообще в этом мире моя остановка? Мне надо было просто бежать. И я бежала.
Жалость заполнила все мои мысли. Я грабитель. Отобрала, обобрала, растерзала, растрясла и растоптала. Он любил меня. Любил всегда. Любил преданно. Любил беззаветно. Просто любил. Все прощал и пытался создать для меня рай. Он меня баловал, как стареющие родители балуют новорожденного первенца. А я капризничала, рыдала и помышляла о суициде. Почему? Все очень просто. Я не любила Его. Не любила всегда. Не любила до очерствения. Просто не любила. А он? Он требовал от меня именно того, чего я не могла ему дать. Я могла дать ему горячий ужин, свое теплое тело и ощущение семьи. Но я не могла дать ему ЛЮБОВЬ. А он ее от меня ждал. Ждал, требовал, вымаливал. Корил меня за ужин без свечей, за деревянность в постели и за иллюзию семьи. А я? А я помышляла о суициде. Представляла это действие. Пыталась найти наиболее безболезненный способ, и чтоб потом мое восковое лицо смотрело из дубового гроба жизнерадостно. Рыдала и понимала, что это не возможно. НЕТ! Суицид возможен, но нет такого способа, что б все было так, как я хотела. И я решила полетать. Полетать напоследок. Просто расставить руки и сигануть из окна. Сигануть в бездну, в пропасть, в ад. Все равно куда, только бы больше его не жалеть. Пусть такой способ, раз другого, так и не придумала. Все равно моя душа останется красивой, как сейчас отражение в зеркале. А тело? Для этого есть закрытые гробы и две белые розы на крышке. Только суицид мог разорвать этот круг.
Я каждый день жила изнасилованной. Изнасилованной собственным мужем. Я ненавидела свое тело. Оно отвратительно. Оно предатель. За одиннадцать лет брака оно научилось получать оргазм, когда насиловали душу. Я презирала себя и… безумно жалела мужа. Бывшего мужа. Его любовь для меня была… А впрочем, я нашла в себе силы бежать. Бежать. Бежать от него. Бежать от этой любви…
Тамбур, чужие люди, моей остановки все нет, жалость и… желание жить. Теперь никто не будет меня есть большой ложкой, облизывая пальцы. Никто не будет запускать в мое чрево тарантула, с вопросом: «Тебе было хорошо?». МНЕ БЫЛО ХОРОШО, как могут быть хороши: небеса, две белые розы и безвозвратное бегство.
Я бежала. Бежала без суицида. Разорвать. Забыться. Увидеть желтые листья и ощутить удары дождя. Жизнь! Я вышла на остановке, на которой выходила, когда еще не была замужем. Я вернулась в отчий дом. Взрослая, с одиннадцатилетним сыном, с сумкой вещей и с некогда утраченным блеском в глазах.
- Здравствуй, мама. Только ни о чем не спрашивай. Все хорошо. Я хочу жить. Не о чем не спрашивай. У тебя есть кофе? Крепкий. Боже. Как вкусно. У тебя новые чашки? Как давно я здесь не была…
…Мы с Ним живем в одном городе, проезжая мимо окон моего бывшего дома, я задыхаюсь. Ком, подступает - не проглотнуть, не проблевать. Жалость… Жалость… Жалость… Не могу выдавить из себя это слово. Слово «ПРОСТИ». Не прощай! Я чудовище. Убийца. Вор. Садист. Мне нет прощения…
…Время бежит вне зависимости от того, хотела бы я его ускорить или замедлить. Оно бежит, бежит уверенно и решительно, как когда-то бежала я. Не знаю, сколько прошло времени, с тех пор, как я ушла – может день, может десять лет, хотя календари упорно врут, что прошло всего лишь три недели…
…Вчера, я узнала, что у того, кто так любил меня и требовал моей любви… за последние два года, были две постоянные любовницы – одна жена нашего общего друга, а вторая старлетка, моложе меня на восемь лет…

Господи! Зачем ты разрешал Ему так долго насиловать мое тело и мою душу? Почему ты не сказал мне этого раньше?

Спасибо, Господи, что ты не дал мне силы выйти на карниз, и, расправив руки, броситься камнем вниз.

…Теперь я точно, знаю, самый большой грех - это ЖАЛОСТЬ. Грех, совершенный собой по отношению к себе…

…Никогда никого не жалейте!…

…Посмотрите, у меня все равно светятся глаза.

Я ХОЧУ ЖИТЬ! И Я БУДУ ЖИТЬ!

Отредактировано Наталья Лигун (2006-09-11 16:44:40)