Форум литературного общества Fabulae

рассказ

    Если разобраться, по жизни Петру Тряпкину не везло. Он неудачно женился, из-за семейных скандалов быстро постарел и скукожился, стал чаще болеть. Развёлся, женился вновь, и опять семейная жизнь не заладилась. Возможно, оттого и карьера не удалась. Он менял одно место службы за другим, нигде подолгу не задерживаясь, а на попрёки новой жены мрачно отвечал одно и то же:
    -Между прочим, американцы советуют один раз в пять лет менять место работы.
    -Так ты и менял бы ...  раз в пять лет. За год в трёх конторах уже потрудился,  - продолжала ворчать супруга, накрашивая ногти у трюмо, - и неизвестно, задержишься ли в экспедиторах...
    -Не платят... -   со вздохом отозвался Пётр.
    -Работай лучше,  - отчеканила жена, за которой неизменно оставалось последнее слово. Она придирчиво оглядела лак на ногтях и принялась за подводку глаз. Времени до начала рабочего дня у неё было предостаточно - ведь Настя работала с десяти утра. Секретарём в офисе торговой фирмы. А, точнее, офис-менеджером, как часто поправляла она мужа. Была она моложе аж на пятнадцать лет, и Пётр до сих пор удивлялся, что вспыхнувший, как степной пожар, курортный роман с эффектной голубоглазой блондинкой закончился-таки женитьбой.
    Он быстро опрокинул в рот кружку чаю и одел видавшую виды кожаную куртку. Пора было на работу. Предстояло взять арендованный на автобазе  «Камаз» и опять ехать на дальний склад за товаром.
                    ***

    В закопчённом ангаре было шумно от включённых двигателей и дымно от выхлопных газов. Тряпкин хорошо знал, где стоит нужная ему машина и, поскольку время поджимало, решил пройти напрямую. Он заметил Витьку-водителя, спрыгнувшего с кабины грузовика, заспешил было к нему и, наверное, оттого не обратил внимания на загоревшийся на ближайшей автомашине сигнал заднего хода. Удар пришёлся в висок. Водитель заглушил двигатель, склонился над телом, распростёртым на залитом машинным маслом асфальте и почесал затылок:
-Бля! Как он здесь очутился?
Истерзанная душа пятидесятилетнего экспедитора Петра Тряпкина отделилась от его невзрачного тела в стоптанных ботинках и пузырящихся на коленках серых брюках. Увёртываясь от зловонных выхлопов, она вылетела в разбитое окошко ангара и с удивлением оглядела просыпающийся огромный город.
Но Петру в очередной раз не повезло. Он вдруг ощутил мучительный  голод. И не просто лёгкое чувство голода, так хорошо знакомое ему, когда он, задержавшись очередной раз в поездке, возвращался домой на троллейбусе, мечтая о поджаренной на подсолнечном масле картошечке, живо представлял аппетитную корочку и явственно ощущал запах жареного лука. Голод пронзал всё его существо, существо в виде жалкой и грязной дворняжки, стоящей у вонючих мусорных контейнеров.
Из подъезда дома вышла на удивление красивая девушка в наброшенном поверх халата стильном, длиннополом плаще с помойным ведром в руке и, направившись к ближайшему контейнеру,  с брезгливым выражением на лице опрокинула туда содержимое ведра.
-А это тебе, Тузик!
Кость, завёрнутая в промасленную газету, упала на грязную землю, но он тотчас схватил её вместе с бумагой и отбежал за бетонную оградку. Тузик! Значит, он теперь - Тузик! Вот те на! «Короче, религию придумали индусы: что мы, отдав концы, не умираем насовсем»,  - пронеслись в голове слова из песенки Владимира Высоцкого. То, что Петя Тряпкин умер, теперь ясно. Но почему ему опять не повезло? Неужели не могла его душа вселиться в какую-нибудь вольную птицу с ярким оперением, живущую на одном из островов Тихого океана, где всегда лето и всего в изобилии? Где не надо дрожать от порывистого ветра, отряхиваясь от мокрых хлопьев валящегося с неба снега. Или на худой конец, в изящного дельфина, разрезающего изумрудные волны тёплого моря со скоростью судна на подводных крыльях. Эк его опять угораздило!  Как сражался он  за кусок хлеба, так и сейчас сражается. За что боролись - на то и напоролись! Так говаривал бывало его начальник.

Но почему он помнит всё из прошлой жизни? Впрочем, к этому вопросу он ещё вернётся. А пока надо хоть немного утолить терзающий его голод.
К своему удивлению, теперь он располагал острыми зубами. Кость была мягкой, хорошо проваренной и ещё хранила ароматы всего первого блюда. Тузик-Тряпкин сноровисто удалил куски бумаги, зажал кость между лапами, чётко ощущая весь спектр заложенных в то самое блюдо ингредиентов. То, что это был борщ, он нисколько не сомневался и даже повернул лохматую голову в сторону подъезда, как бы отыскивая среди окон дома то самое окно, за занавеской которого стояла заветная кастрюля с борщом, и нашинкованные свеколка и капусточка наряду с янтарным лучком оттенялись свежим укропом, брошенным хозяйкой в самом конце приготовления.
Тряпкотузик зазевался лишь на мгновение, но этого ему как раз и не следовало сейчас делать. Из-за контейнера молнией метнулся рыжий Полкан, выхватил кость и с грозным рычанием улёгся на бетон неподалёку.
Полкан и  не собирался убегать с добычей. Куда ему, дохлому Тузику, тягаться с грозой всех дворовых собак! Да его даже хозяйские овчарки, ризеншнауцеры и боксёры с доберман-пинчерами предпочитают обходить стороной на прогулке, а дистрофичный  Тузик не достанет даже до плешивого брюха! Грозный пёс с явным наслаждением  обгладывал свеженькую косточку, получая двойное удовольствие как от еды, так и от вида униженного пса, изо рта которого выступила обильная слюна.
А Тузик не мог оторвать свой взгляд от Полкана, который, явно рисуясь, поворачивал кость то так, то эдак, время от времени прекращая грызть её, закатывая усталые глаза и поглаживая глянцевую поверхность добычи длинным языком. Нет, это зрелище явно было из разряда садистских.
Тузик повернул свою морду к хмурому небу и жалобно завыл, вкладывая в своё произведение и невыразимую боль от внезапной потери и разъедающую всё его существо горечь за несправедливое устройство мира, и призыв к высшим силам во что бы то ни стало исправить его ужасное положение.
Однако вой этот, кроме Полкана, никто не услышал. А Полкан, хотя и не был голодным, продолжал просто издеваться, громко чавкая и кося то и дело на Тузика озорным глазом. Кто знает, может вошла в него в своё время душа какого-нибудь прирождённого палача, да так и задержалась надолго в косматом и оборванном большом кобеле.
Тузик понял: кость для него пропала, и надо срочно искать замену. Он бросил прощальный взгляд на Полкана и побежал  по городу, стараясь держаться от людей подальше. В жизни бродячей собаки опасностей и так хоть отбавляй, а от двуногих и непредсказуемых существ можно было ожидать чего угодно. От брошенной доброй девочкой конфетки до сетки живодёров или пули скучающего охранника, выпущенной забавы ради из пистолета с глушителем...
                
***

Прошёл месяц.  Пригрело солнышко, и это само по себе радовало, так как уже не приходилось, как зимой,  дрожать на промозглом ветру, отыскивая более или менее подходящее место для ночлега. Что занесло его к тому новенькому, стоящему на отшибе от многоэтажных домов коттеджу, он уже и не помнил. Здесь и еды подходящей вроде бы не было.
Строение было возведено совсем недавно, и ветер доносил густые запахи свежей древесной стружки и краски, а черепичная крыша поражала своим неповторимым, редким в этих местах изяществом.
Из-за угла показался сверкающий обводами джип, и Тузик нырнул в кусты. Улёгшись на только что проклюнувшуюся траву, через недавно распустившиеся листочки он мог видеть всё, что происходит. А его никто не мог заметить. Если, конечно, в кусты не сунутся.
Из машины вышел здоровенный верзила с бритым затылком. Он достал из неё бутылку шампанского, коробку конфет, хлопнул дверцей. Затем из автомобиля вышла Настя, Настя ...Тряпкина. В новом платье с глубоким вырезом сбоку, открывающим её крутые, весьма привлекательные бёдра в чёрных колготках.
Она достала из сумочки зеркальце, поправила локоны белокурых волос:
-А если твоя супруга заявится?
-Не заявится! - уверенно заявил верзила, - у неё аэробика, потом сауна, бассейн и массажистка. Не меньше трёх часов. За это время мы сколько  раз успеем... перепихнуться?  В первый раз что ли?
-Ты два года так говоришь, - с укором в голосе сказала женщина.
Два года! Тузик чуть было не издал жалобный стон. Он мотался по командировкам, брал подработки, суетился весь день, а она в это время! Вот сука!
Мутная слезинка выкатилась из одного глаза и застыла на носу. Парочка прошла в коттедж, а он всё ещё осмысливал увиденное и услышанное. Ну что ж, его дело собачье... Да и что он теперь может предложить?  Если в своё время Настя не раз пеняла на его не всегда великую потенцию. Верно, получалось у него не так часто, как ей того хотелось. Набегаешься на работе, изнервничаешься...
Остаётся выть под окнами, да и то с оглядкою...
Прошло десять минут, а Тузик всё лежал в кустах. Вдруг он услышал шум двигателя подъезжающей машины. Из автомобиля вышли двое. Донеслись голоса:
-Установим, как в прошлый раз - под днище...
-А проверит? Он сейчас осторожный...
-Это я предусмотрел! Тронет - и ему тоже в оконцовке хана! У  офиса тем более не сможем. Там охрана, да и центр города. А два дня в неделю он сюда с секретаршей приезжает кувыркаться. Не всегда в одно и то же время, хитрый! Подстраивается под обстоятельства...
Через листву Тузик увидел двух парней спортивного вида. Они крадучись приблизились к машине, засуетились внизу её...
...А он лежал и думал, думал...
Парни отъехали, но недалеко. Их скромненький «Москвич-2141» встал так, что сидевшим в машине был хорошо виден и джип, и  коттедж.
Тузик выбрался из своего импровизированного логова, решительно направился по направлению к джипу, а потом полез под днище. Он без труда отыскал пахнущее толом устройство и, нащупав острыми зубами разноцветные проводки, рванул что было сил!
-Ты видел? - заорал на напарника сидящий в машине, - нет, ты видел? Где он взял эту собаку?!
От взрыва почти все стёкла в коттедже да и в ближних домах полопались, а клубы дыма от горящего джипа были видны из других районов города. Где то вдалеке раздался вой сирены пожарной, а может быть, милицейской машины.
Но какое это теперь имело значение?
Потревоженные птицы с ближайших деревьев поднялись очень высоко в небо, и прильнувшая друг к другу испуганная парочка в одном из разбитых окон, конечно же, не могла знать, что одна из этих птиц смотрит сейчас с неба на  них.
Потому что именно в неё вселилась душа Петра Тряпкина...