Форум литературного общества Fabulae

Мы пришли в этот мир из промозглых вечеров, из непонятных вечеринок и из зим без снега, в мир сигаретного дыма, тяжелых ботинок, длинных ночей и бесконечных лестниц. Со шмыгающим носом, с грустью в глазах, с зажатыми кулачками, с желанием заснуть на плече. Мир замысловатых татуировок, маленьких картин... время, когда всё время хотелось завернуться в шарф и закрыть глаза, и приходилось вставать на цыпочки, чтобы дотянуться до окна, маленькие сумочки, дрожащие пальцы, озябшие голоса. Мы везде рисовала на стенах птиц, подбитых и раненых, со сломанными крыльями, с окровавленными клювами, а днём учили мёртвые языки: эсперанто и латынь, а также улыбались, пытаясь найти что-то забавное абсолютно во всём.
Мы пришли из мира автобусных остановок и многолюдных вокзалов с красивыми названиями, из ночей на скамейках, из аллей со статуями, в мир кафешек, цокающих каблучков, освежающих жвачек. Мы пришли в этот мир из больших городов, наполненных асфальтом и небоскрёбами, неоновыми вывесками и прочими ярлычками. Всегда на излёте, говоря порывисто и откровенно, грызя ногти, ища холодные капли дождя и горячие - душа... всегда ища солнце на вечно дождливом небе, всегда с мечтой, всегда с верой в чудо, чудо...

Мы не встретились тогда или встретились, но не в точке искренности. О чём можно думать съезжая на кафель, когда Снайперы на одно ухо и цифры телефона тёплым дыханием верхних этажей... царапающие пальцы рисовали историю мест и людей. Кто бы думал что всё будет именно так, ты и чайки, ты и дельфины, в любую минуту я думаю не о том. Вечер уже не здесь и ночь уже не здесь, зубастое животное раскрывает пасть и ничего не говорит, на голову падает полотенце, а мои волосы слишком жёсткие как  скомканные и разбросанные, зажатые между надуманностями минуты. Дождливо-улыбчатые вечера с рисунками, с хлопающими дверями и булочками с изюмом, вдоль линии жизни попадаются чаинки, и чертовски непонятно что такого в этих линиях и впадинах.

Она была хаосом. Ведь я подумал об этом в первый раз, когда сидел с ней за круглым столиком. Она непрерывно перебирала пальцами по столу, то клала хлеб, то брала его и подносила к губам. Самолётам не интересно летать в безветренном пространстве, покорность быстро становится скучной, война разрушает. В её обществе постоянно дул ветер, вечная турбулентность, непрерывная и непрекращающаяся. Иногда бывают дни от которых остаются очень расплавленные воспоминания, как будто горячий туман покрывает землю. Если в событиях участвуют несколько людей, то наверняка это будут неоднозначные слова, это будут версии вечера, версии ветров, переменные направления. Она ходила по полю хаоса в сапогах на низком каблуке, она ходила по миру самой ей созданному. В её обществе нельзя было тихо сидеть и читать книгу, нельзя было смотреть кино, потому что она прерывала его каждые три минуты, она искала какие-то образы, мне казалось, что она не видит сами вещи, мне казалось, она берёт их, подкидывает и видит лишь воздушный след. Она рассуждала не фактами, для неё не было законченности событий, для неё всегда всё вращалось, непрерывно и волнующе. Она притягивала меня как Луна, как нечто, что я вижу всегда с одной стороны, всегда объятое ветром. Она не давала остановиться, хотя и не была штормом, я выдерживал постоянную турбулентность как вечную лихорадку, непрекращающуюся ни днём ни ночью. Мне всегда казалось, что я мало сплю, мне казалось, что я долго не устаю, но она же вообще практически не спала, она порождала непрерывный хаос бегающими пальцами, глазами, обрывками строк, дней, мыслей. Она не давала смотреть на землю, останавливаться, анализировать, она жила так как будто поле вот-вот перестанет существовать, она брала вещи одну за другой, протягивала между ними одной ей видимые ниточки и опять бросала их, уже видя блеск чего-то другого. Она жила здесь и не здесь одновременно, она вихрила мои мысли, ощущения, я не мог пристегнуться, я почти не мог определить направление.

В стране её веры все поезда ходили точно по расписанию, и два композитора боролись за возможность звучать. Дождь на полях хаоса смотрится как потрясающей точности звуки, моросящее рождество, моросящая весна, разноцветная осень, всё это - вкус щёлкающих снимков, долина честности по дороге в город искренности. Ожерелье из тёплых проблесков нанизывается на музыку, спицы зонтика становятся лучами, король смеха забежал погостить к ней в гости и остался навсегда, капканы чувственности на поле - в них очень трудно не попасть, тайна лежащая на виду но невидимая. Беззащитные журавлики оригами срываются с мест в порыве ветра, в углах неба звуки темнеют, композиторы замедляют тишину, убыстряют, воюют с помощью своих звуков над бескрайним полем, скульптуры овевает ветер из звуков звучащих здесь всегда...

Я терял себя, не успевая расставлять таблички на поле хаоса, не успевая давать имена. Всё создавалось и рассыпалось сразу, скульптуры её образов, которые я пытался понять и которым пытался следовать. Вокруг неё ветер дул непрерывно и непереставая, всё быстрее и быстрее приближая нас к трагической развязке, к эху окровавленых птиц, которым больше не суждено взлететь. Приближая к местам, которые бью шумом улиц наотмашь, к зверьками в клетках. Так бывает: плачешь и смеёшься, плачешь и смеешься, всё одновременно и слишком сильно, всё скрывалось в нашей мимике и в блокнотике с нарциссами. Все дороги ведут в блокнот, который так тяжело открывать...

Отредактировано sonmik (2006-08-26 15:36:31)