Форум литературного общества Fabulae

Приглашаем литераторов и сочувствующих!

Вы не зашли.

#1 2006-03-22 13:58:40

Просвирнов Александр
Автор сайта
Откуда: Новочебоксарск
Зарегистрирован: 2006-02-17
Сообщений: 264
Вебсайт

На переломе-ч4

Утреннее построение не предвещало ничего особенного. Бурные события нескольких последних месяцев остались позади. Вскоре после памятного инцидента в финчасти полковник Кленовский ушел на пенсию, и вместо него приехал новый командир полка - полковник Подкоркин. Денег от этой замены отнюдь не добавилось, зато задержки с выплатой денежного содержания стали нормой. Каждый месяц заветные купюры приходилось ждать все дольше. Корнеев подумал-подумал и написал рапорт, чтобы ему предоставили десятидневный отпуск по семейным обстоятельствам для поиска дополнительного заработка. Пример оказался заразительным, и вскоре в строевом отделе скопилось несколько десятков аналогичных рапортов.
Офицеров и прапорщиков всего полка собрали в ГОКе и для начала пригласили для беседы с ними священника местной православной церкви. Однако святой отец был не особо расположен взывать военных к смирению, а ударился в пространные рассуждения о близких ему церковных делах. Особенно возмущало священника желание проправительственных церковных властей перевести молитвы на украинский язык - наспех и без согласования с учеными-теологами. Николая Чудотворца на скорую руку переименовали в Миколу Фокусника. Правда, зал больше смеялся, чем возмущался, услышав эту историю.
После священника появился командующий ПВО Украины и отругал всех на чем свет стоит. Командирам эскадрилий за резолюции "ходатайствую по существу рапорта" генерал тут же объявил выговоры, а заместителя командира полка по воспитательной работе превратил в зама комэски. Правда, деньги на следующий день все части гарнизона получили. Но радость оказалась недолгой: со следующего месяца финчасть опять залихорадило.
Сегодня был понедельник, и в строю, как обычно, не  досчитались  нескольких человек.  Практически  все  они по разным причинам опоздали и сейчас прятались за штабом, укрываясь от снежного заряда, благоразумно не спеша появляться перед строем. Гораздо лучше было через несколько минут объясниться с командиром или инженером эскадрильи, чем рисоваться на виду всего полка и почти наверняка получить взыскание от начальника штаба.
-Всех отсутствующих построить в одну шеренгу! Разобраться как положено и наказать как попало!- чуть слышно прошептал прапорщик Кислицын.
Однако стоявшие рядом несколько человек все-таки расслышали и тихонько захихикали, а инженер отряда по радиоэлектронному оборудованию (так называлась теперь его должность) Корнеев незаметно погрозил подчиненному кулаком.
-Ты что, мало из-за своего длинного языка пострадал? Стой тихо!
-Отставить разговоры в строю! - грозно прорычал полковник Подкоркин. - Опять первая эскадрилья! Подполковник Степочкин! Наведите порядок! А инженеру эскадрильи после построения зайти ко мне в кабинет. Привести с собой ДСП, дежурившего с субботы на воскресенье. Командирам подразделений дать указания срочной службе и прапорщикам. В строю остаться офицерам.
Через несколько минут, когда механики отправились по своим стоянкам, начальник штаба приказал выйти из строя старшему лейтенанту Красоткину из третьей эскадрильи.
-Посмотрите, товарищи офицеры, на данного старшего лейтенанта, - сообщил Подкоркин. - Вчера заступил в наряд в патруль. По докладу коменданта гарнизона, не задержал ни одного нарушителя. Получается, что у нас все солдаты образцово-показательные, патрулирование в гарнизоне можно смело отменять. Ни за что не поверю, что можно весь день проходить и не обнаружить ни одного нарушения! Разве что скрыться от всех подальше. За халатное исполнение служебных обязанностей объявляю вам строгий выговор!
-Есть строгий выговор!
-Становитесь в строй! Старший лейтенант Слепцов!
-Я!
-Выйти из строя!
-Есть!
-А теперь, товарищи офицеры, полюбуйтесь еще на один пример того, как не надо нести службу в суточном наряде, - продолжил командир полка. - Старший лейтенант Слепцов с пятницы на субботу заступил в наряд ДСЧ. При проверке суточного наряда командиром полка был обнаружен с собственной собакой - доберман-пинчером. Расскажите, как вам пришла в голову такая фантазия.
-Товарищ полковник, я же холостяк. За собакой следить без меня некому, живу на частной квартире. Пса же покормить надо, выгулять. А так и он при мне, и дополнительная охрана. Пойду эскадрильи проверять - он со мной, все чует, все слышит.
-Детский лепет, товарищ старший лейтенант! Для остальных повторяю - никаких домашних животных в суточном наряде! Знаю, в некоторых подразделениях прижились бродячие кошки и собаки. Насчет них определимся постепенно, пока пусть живут, но если доктор решит - всех уничтожим. Еще раз - в наряде никаких собак, кошек, хомячков, рыбок в аквариуме! Тоже мне, «Гринпис» выискался! Объявляю вам строгий выговор!
-Есть строгий выговор!
-Становитесь в строй! Личный состав в распоряжение командиров подразделений!
Через пять минут майор Зленко и прапорщик Кислицын поднялись на второй этаж штаба, но им было велено подождать минут пятнадцать.
-Где ты там, Володя, опять провис? - тяжело вздохнул инженер. - Что еще Подкоркин мог у нас накопать?
-Не знаю, товарищ майор. Разве что лыжню увидел...
-Какую лыжню?
-На арке в первом звене, где четырнадцатый самолет стоит. Я полчаса в домике посидел, перекусил, после обеда вышел посмотреть - а там следы какого-то «горнолыжника» - до магистральной рулежки.
-Если из-за этого, скажем, детей приводили покататься, понял? Вечно у тебя какие-то приключения! Забыл уже, как осенью отдувались? За прошлый год «тринадцатой» у тебя уже нет, хочешь, чтобы Подкоркин тебя авансом и за следующий лишил?!
Кислицын понуро опустил голову. Это случилось пару месяцев назад. Проходило самое обычное утреннее построение.
-Здравствуйте, товарищи! - поприветствовал полк Подкоркин.
-Бажаемо здоров'я, товарищу повковнику! - грянуло в ответ, однако из первой эскадрильи параллельно прозвучало и совсем другое: «Пошел на х..!»
Очевидно, сказавший это полагал, что не будет услышан в многоголосом хоре, однако командир, как раз стоявший напротив, сразу изменился в лице.
-Подполковник Степочкин! Выявить этого мерзавца и доставить ко мне в кабинет! Немедленно после построения!
Через полчаса вспотевший от волнения командир эскадрильи  сбивчиво докладывал, что никто командиру полка не грубил. Это между собой несколько прапорщиков поругались, а кто кому чего говорил в запальчивости уже забыли. Подкоркин кисло сморщился.
-Что вы мне сказки рассказываете! Сочинили быстренько версию и тянете ее за уши! Даю вам время до конца дня выявить того негодяя.
Однако титанические усилия Степочкина и Зленко ни к чему не привели: их мольбы к грубияну сознаться и покаяться остались гласом вопиющего в пустыне. Результат не замедлил сказаться. Когда на следующий день казначей эскадрильи прапорщик Бабкин появился в кассе, ему ничего не дали, хотя его коллеги из других подразделений вышли с полными портфелями. Обескураженный, прапорщик немедленно доложил о случившемся Степочкину.
Тот сидел в своем штабе мрачнее ночи, покручивая длинные пшеничного цвета усы: на субботу Подкоркин объявил для первой эскадрильи построение в шесть утра и наведение порядка на закрепленной территории до отбоя. Подполковник позвонил на стоянку, и вскоре майор Зленко сидел перед ним, привычно приглаживая ранние залысины.
-Алексей Викторович, надо что-то делать! Невозможно уже этот нажим терпеть. Был бы летчик, давно бы уже сознался. Да и слышал я, что где-то это сказали на том фланге, где техники и механики стояли. Есть какие-то мысли?
-Никто ничего не говорит, но в воздухе витает. Есть у нас один острослов. Как раз вчера он с похмелья был. Да и голос на его похож, да только сознается ли?
-Давай попробуем так. Что может сделать командир? Или трое суток ареста или лишит тринадцатой, последнее вероятнее. Если это случится - скинемся всей эскадрильей, компенсируем ему.
-Можно и по-другому попробовать. Я переговорю с Бабкиным. Скажем, что тот обсчитался при получении денег в кассе. Когда такое случается, всегда все без проблем сбрасываются, а нашего матершинника вообще афишировать не будем, чтобы не так стыдно было. Может, Петрович, ты и Подкоркина сумеешь убедить, чтобы это между ними двоими осталось. И чего он прицепился! Сделал бы вид, что не слышит - и дело с концом. Как тот король из «Декамерона».
-Какой король? Не читал я этой книжки.
-Я тоже не читал, Корнеев как-то в курилке пересказывал, он много чего читает. Когда только успевает и по бабам бегать, и книжки читать! Там слуга один подсмотрел, как король ночью в плаще к королеве в спальню стучится. Потом сам такой же плащ надел, постучался, его в темноте по ошибке приняли, а после король пришел. Королева ему: «Ваше величество, вы же только что были, не переутомитесь?» Тот что-то пробормотал, пошел в людскую, пощупал слугам пульс, обидчика своего вычислил. Клок волос отрезал, чтобы утром опознать. А тот, не будь дураком, следом остальным слугам такую же парикмахерскую устроил. Утром король всех построил - а как теперь определишь? Понял, что тот нахал не дурак, и говорит: «Тот, кто это сделал, пусть больше никогда не делает». Никто не понял, кроме того озорника. На том инцидент был исчерпан.
-Наш Подкоркин явно не тот король. Ладно, попробуй уговорить того парня.
Через час Степочкин и Зленко привели Кислицына в кабинет командира полка. Опустив глаза, он признался, что бранился в строю, однако говорил это другому прапорщику, наступившему ему на ногу. После пятиминутной разборки Подкоркин не стал особо настаивать на том, что «пошел на х...» относилось непосредственно к нему, объявил строгий выговор за нарушение дисциплины строя и пообещал лишить премиальных за месяц. Отпустив прапорщика, полковник отчитал  командира эскадрильи и его заместителя по ИАС, после чего отменил завтрашнее построение и позвонил командиру ОБАТО, чтобы деньги первой эскадрилье выдали.
Кислицына даже передернуло при столь тягостных воспоминаниях.
-Помните, товарищ майор, песню «Веселых ребят»? - спросил он у инженера. - «Видно все-таки есть она, полоса невезения». Как раз про меня.
Вскоре Кислицын и Зленко робко ступили в кабинет Подкоркина.
-Так это вы были ДСП! - презрительно произнес командир при виде прапорщика. - Тогда все понятно. Расскажите, откуда взялась лыжня на арочном укрытии номер сто четыре.
Худой и нескладный Кислицын, опустив глаза в пол, чуть слышно ответил:
-Дети катались.
-Дети? - встрепенулся Подкоркин. - Чьи дети?
-С нашей эскадрильи. Просили очень.
-Другого места, значит, не нашли, а вы их спокойно пустили на охраняемый вами военный объект! Очень интересно! Но вы так и не сказали, чьи это конкретно были дети.
-Разрешите, товарищ полковник? - вступил в разговор Зленко, приглаживая сразу вспотевшие залысины. - Это я сына приводил с его другом. Арки закрыты, чего они могли там видеть? А покататься пацанам интересно.
-Так, так!
Подкоркин выбрался из-за стола и вплотную приблизился к Кислицыну. Полголовы уступая прапорщику в росте, тщедушный и невзрачный, сейчас он казался выше, поскольку худой механик съежился в ожидании неприятностей.
-Пойдете под суд чести! - отчеканил командир. - Причину вам майор Зленко объяснит чуть позже. Возвращайтесь на стоянку, а с вами, товарищ, майор, поговорим отдельно.
Едва за Кислицыным захлопнулась дверь, Подкоркин торжествующе улыбнулся.
-Все ложь от первого до последнего слова! Это я прокатился на лыжах, и ДСП меня не увидел, недобросовестно нес службу. Но это полбеды. Теперь же вы в два голоса начинаете нагло врать про каких-то детей. За обман вам лично объявляю строгий выговор, лишаю премиальных за месяц и ЕДВ за этот год.
-Есть строгий выговор! Товарищ полковник, это я Кислицына надоумил про детей сказать.  Не наказывайте его строго. Он же не должен все время патрулировать стоянку. На полчаса зашел перекусить в домик.
-Возможно. Но он должен был принять меры, когда увидел следы. Доложить ДСЧ, разобраться. А он махнул на все рукой. Хорошо, суд чести для него отменяю. Передайте ему - строгий выговор и лишение премиальных за один месяц.
*                 *                 *
-Ладно тебе, Володя, переживать! - успокаивал Кислицына Корнеев. - Подумаешь, суд чести!
-А если из армии приговорят уволить?
-Да кому это нужно! А и выгонят если? Вон Луценко уволили в позапрошлом году, когда перед комиссией упал. Смотрю, уже снова бегает в строевом отделе - грамотно подсуетился, восстанавливают его. А сейчас-то и терять особо нечего. Летчики и те жалуются, что получают меньше водителя троллейбуса в Киеве, да еще когда те деньги увидишь. Что уже про прапорщика говорить! Забудь и расслабься! Расскажи лучше хохму про девушку с копьем, которой меня на днях научил.
-Ага! А ну-ка, хохлы, скажите по-украински «девушка - копье - спасибо».
-Дывчина - спис - дякую! - бодро ответил не заметивший подвоха Броварский.
Все расхохотались, а через минуту к ним присоединился и сам Броварский, наконец осознавший, чего брякнул. В курилку вошел Сапожников.
-Повезло, брат, тебе, - сообщил он Кислицыну, закуривая сигарету. - Викторович только что позвонил из штаба: суда чести над тобой не будет. Вместо этого строгий выговор и лишение премиальных за месяц. Оказывается, это Под’’%бкин сам тут на лыжах катался, поэтому сразу знал, что вы его обманываете. Выискался доморощенный Ингемар Стенмарк! Я когда на Дальнем Востоке служил, была у нас тоже хохма с арками, там они тоже в первой эскадрилье только были. Отрядили на субботу трех человек, чтобы проконтролировали работу бульдозера - инженер эскадрильи за пятерку массандры в селе нанял стоянку почистить. Тот расстарался - до обеда весь снег посгребал. Мужики сели с трактористом, обмыли это дело. А служил у нас в эскадре Ваня Ходунов, и его как раз временно в первую откомандировали. Начал того тракториста подкалывать: «На арку ни за что не заедешь!» А тот, хоть уже в годах мужик, в залупу полез: «Что, я не заеду? Да когда я в армии на танке служил, вас еще никого на свете не было!» Сели все вчетвером в бульдозер, полезли на арку. До середины докарабкались, и бульдозер вниз грохнулся. Кабину смяло, а все четверо живехоньки, только ушиблись и поцарапались немного. Были бы трезвые, наверняка бы покалечились. Хотя трезвые и не полезли бы на ту арку. Ох, и шуму было потом на построении!
-И чего Под’’%бкина они в свой бульдозер не посадили! - вздохнул Кислицын. - Иногда даже жалко, что придумали на нашу голову эти премиальные. Только и знает, что лишать. Фельдшер рассказывал, велел доктору выдать информацию, кто часто в санчасть обращается и лишить их премиальных, поскольку «шланги».
-Не говори! - подхватил Каменев. - Раньше строго: оклад плюс звание, а потом за выслугу понемногу добавляют. Теперь вот эти премии. Хорошо, конечно, при нынешней инфляции, без них бы вообще ноги протянули. В то же время раньше попробуй хотя бы трети оклада лишить! Это как надо было провиснуть и сколько командиру писанины выдать! А сейчас эти премиальные полностью в его руках, вот он и тешится. Где-то на дальней стоянке свет не выключен - ДСЧ без премии. КПП сто лет назад разграбили, он только на днях обнаружил - дежурного по КПП, который эти листы ДВП и в глаза не видел, тоже лишил. И сегодня какой бенефис выдал! За один день трех человек без премии оставил. Раньше, бывало, хороших летчиков в командиры выдвигали. Плевать, что он с личным составом работать не умеет. Смотришь - козел козлом, но, по крайней мере, как классного пилота уважают. А этот сморчок... Когда без формы по гарнизону идет - смотреть не на что. Замухрышка какой-то, на сантехника больше похож. За какие заслуги его вытащили? Видел я недавно, как они с Дачниковым на высший пилотаж ходили. Вылезают из спарки, Под’’%бкин весь зеленый. Заходят за колонку, Дачников его давай как пацана отчитывать: «Ты такой, да ты сякой, что ты в воздухе творишь!» Меня не видят, я как раз в сопло погреться залез. Как он его честил - мне аж бальзам на душу! Конечно, Дачникову по х.., ему на дембель через три месяца. Жалко, что уходит, как бог летает. Летчики про него говорят: к водилу двигатель прицепить - и то улетит.
Вскоре появился Зленко, построил технический состав и сообщил «радостную» новость: через неделю ожидается прибытие комиссии, так что предстоят традиционное наведение порядка и подготовка к образцово-показательной тревоге.
*                 *                 *
Эскадрилья суетилась, как потревоженный улей. Несколько дней подготовки остались позади, и все это время техники допоздна трудились на стоянках. Даже летчики появлялись на несколько часов и работали вместе со всеми. Больше всего сил отнимало оборудование дзотов. Бетонные заготовки завезли летом, но тогда про них в повседневной суете забыли. Теперь вместо того, чтобы вкопать их в землю, бетонные конструкции обкладывали снегом. При традиционно мягкой зиме снега не хватало, и приходилось собирать его лопатами по всей территории и носить за десятки метров. Впрочем, приступали к этой нудной работе, когда начинало темнеть. Днем по много раз отрабатывали подвеску ракет и подготовку самолетов по тревоге. В Антоновске планировались генеральские учения с участием почти всех высших офицеров Украины, так что "показуха" была рассчитана на них.
-Знала бы жена, чем я с утра до ночи занимаюсь! - зубоскалил Кислицын. - Она думает, я родине служу, а мы тут снежные горки строим! Уже с шестого класса ни горок, ни крепостей не мастерил. Вспомним детство золотое!
-Зато, может, новый комбез заработаешь! - усмехнулся Броварский. - Командующий ПВО пообещал!
Действительно, выданная несколько лет назад техническая форма, все сроки службы которой давно вышли, выглядела очень и очень неважно. В последние годы перестройки ничего уже не выдавали, и все без исключения техники сильно обносились. На одну из первых репетиций приезжал командующий ПВО Украины и был очень озадачен внешним видом офицеров и прапорщиков.
-Надо им новую форму выдать! - сказал он.
-Есть, товарищ командующий! - кто-то из свиты взял под козырек и сделал пометки в блокноте.
Теперь все мечтали об обновках.
Наконец, изнурительное снежное строительство осталось позади. На стоянке появились даже десятка два солдат, которые обычно не вылезали из казармы, сами себя охраняя в суточных нарядах, или дежурили на кухне. Самолеты они видели крайне редко, хотя все числились авиационными механиками. Впрочем, и сейчас к сложной технике их не подпустили, чтобы чего-нибудь ненароком не сломали: лишь некоторые, периодически заступающие на боевое дежурство, имели какое-то представление об обслуживании нового истребителя. Солдат расставили с автоматами охранять подходы к стоянке и рассадили в свежеоборудованные дзоты. Ожидалось «нападение» условной диверсионной группы, так что несколько прапорщиков стояли на арках, наблюдая за окрестностями.
После двух часов ожидания на магистральной рулежке показался «УАЗик» командира полка. Он лихо въехал на стоянку. Вышел Подкоркин, поздоровался со Степочкиным и Зленко. Следом за командиром из «УАЗика» выбрались водитель и начальник строевого отдела майор Шпилькин. Они открыли багажник, выкатили старую покрышку и облили ее керосином из канистры. Шпилькин достал спички, но в этот момент на него набросился подоспевший Сапожников, сбил с ног и вырвал коробку из рук. Подскочивший для помощи Шпилькину водитель получил такой удар полупудовым кулаком в грудь, что упал в сугроб и подняться не смог.
К месту инцидента уже спешил Подкоркин.
-Что это за безобразие! - кричал он. - Почему мешаете проводить учения!?
-Мы не мешаем, мы препятствуем «диверсантам» устроить поджог на стоянке, - угрюмо отозвался Сапожников.
-Чуть пальцы мне не сломал! - пожаловался Шпилькин, вытирая носовым платком кровоточащую ссадину на щеке.
-Все должно было делаться по команде! - нервно продолжал Подкоркин, глядя на своего водителя, медленно поднимающегося из сугроба.
Через несколько минут покрышка вспыхнула, и густой черный дым поднялся над стоянкой. Никто в эскадрилье не шелохнулся, равнодушно глядя на «пожар». Но тут из-за эскадрильского домика высыпала группа человек десять с автоматами в белых маскировочных халатах и начала швырять повсюду гранаты со слезоточивым газом.
-Почему не отражаете нападение?! - закричал Подкоркин.
-Ждем команды, - хором ответили Зленко и Степочкин.
-Действуйте же!
Однако, не дожидаясь дополнительных ценных указаний, все вокруг уже надели противогазы. Степочкин, давно получивший с одной из арок по рации сообщение о проникновении «врага», взмахнул рукой, и со всех сторон захлопали холостые выстрелы. «Диверсанты», зачем-то собравшиеся плотной группой, оказались в крайне невыгодном положении: их окружили и обстреливали из дзота, с арки и даже с крыши домика. Через несколько минут Подкоркин объявил, что «нападение» успешно отбито, «диверсионная группа» уничтожена. Не сказав больше ни слова, командир уехал. Оставалось только закончить тушение «пожара» и залатать проволочное ограждение, в одном месте разрушенное «диверсантами», прокравшимися из леса.
Вечером стало известно, что «долгожданная» комиссия не приедет, и все с облегчением вздохнули.
-Видимо, найти для нас несколько десятков новых комбинезонов оказалось невыполнимой задачей в масштабе ПВО страны, - сделал вывод Корнеев. - Легче было отменить генеральские учения. А вы уж разорялись - нефть в Карпатах, золото в Донбассе, медь на Волыни!
Скляровский, не говоря ни слова, подскочил к Корнееву и изо всех сил ударил в ухо.
-Гнида! Ельцинский шпион! Сколько же ты будешь нашу кровь пить!
Корнеев покачнулся от удара, но тут же сгруппировался и вонзил кулак в глаз Скляровскому. Подскочившие офицеры схватили обоих за руки и не дали разгореться драке. Изрыгающих потоки матюгов соперников с трудом развели в разные стороны.
-Говори спасибо, контра, что другие сейчас времена! - успел выкрикнуть Корнеев. - Я бы тебя на дуэли как муху прихлопнул! Ты же до сих пор в мишень только по большим праздникам попадаешь!
-Это ты радуйся, что не то время! - отозвался Скляровский. - Давным-давно бы пришли из леса и тебя  прикончили! Уе…й уже скорее к своим москалям!
Наконец, Скляровского увели в его арку, где он безуспешно лечил подбитый глаз, прикладывая к нему снег. Корнеев в своей каптерке перед зеркалом тщетно пытался спрятать под шапкой распухшее ухо.
-Да, не судьба мне сегодня к девушке идти! - пожаловался он Каменеву. - Выходные пропали из-за этого контрика, буду сидеть в общаге и лечиться. Может, к Вовику Кислицыну на стоянку прийти на лыжах покататься?
Действительно, как штрафник, Кислицын вновь заступал ДСП с субботы на воскресенье.
-С утра затопишь баню, - инструктировал его Зленко. - Подкоркин с замами приедут примерно в одиннадцать - двенадцать. Чтобы к этому времени все было готово!
Прапорщик тяжело вздохнул. Баня была гордостью и проклятьем первой эскадрильи. Стоянка располагалась на отшибе, в полутора километрах от штаба, так что здесь было очень удобно отдыхать вдали от глаз начальства. Здание много раз ремонтировали, не жалея материала. В моечном отделении были установлены два душа и два крана. Печка парной топилась снаружи керосином, который заливался в бочку и оттуда по шлангу поступал в форсунку. Предбанник и комната отдыха были со вкусом обиты рейкой. Один умелец-прапорщик даже лампочки оборудовал изящными абажурами из тщательно обработанных щепок. В комнате стояли четыре топчана, откидной столик, электрический самовар. На стенах рядом с всегда свежими сосновыми ветками, придававшими воздуху приятный хвойный аромат, висели репродукции «Данаи» Рембрандта и «Обнаженной» Ренуара. В уютной комнатке почему-то сразу хотелось выпить. Некоторые летчики, приходя сюда, даже не раздевались. Но большинство предпочитало испытать всю гамму удовольствий. Сначала высиживали в сухом пару при стодвадцатиградусной жаре, пару раз выходя в комнату отдыха полежать на топчане и остыть. После этого в топку поддавали горячую воду, иногда смешанную с пивом, и с наслаждением парились с вениками, после чего выскакивали из бани и окунались в пруд (зимой для этого пробивали большую прорубь). Чуть согревшись, возвращались на топчан. И только покончив с этими приятными делами, приступали к неофициальной части.
Однако нередко получалось, что техникам и механикам первой эскадрильи помыться в собственной бане не удавалось. Пятницу на веки веков застолбил для себя командир эскадрильи. В выходные нередко бывало полковое начальство. Оставалось выкраивать время среди недели, но и тут нередко получалось так, что топили баню для «дяди»: в последний момент неожиданно появлялись какие-нибудь инженеры из корпуса, из армии и прочие прихлебатели. Повод всегда находился - плановый осмотр какого-либо самолета полка, который, словно по волшебству, был из первой эскадрильи. А после осмотра - плавный переход к бане.
Прапорщики благословляли то время, когда ломалась форсунка и баня не работала. Тогда ДСП не нужно было прислуживать разнообразному нетрезвому высокому, среднему и мелкому начальству. Однако сейчас бани были в полном порядке. Кислицын еще в пятницу натаскал канистрами с ближайшего самолета шестьдесят литров керосина. Времена, когда можно было вызвать топливозаправщик и без усилий до краев наполнить бочку, давно миновали.
В воскресенье с утра прапорщик затопил баню, очистил прорубь от тонкого свежего льда, накачал электронасосом воды из пруда и наблюдал за огнем, периодически прочищая быстро забивающиеся сажей дырочки в форсунке. Несколько раз объехал стоянку на велосипеде, но ничего подозрительного не обнаружил. За ним бегала дворняга Найда, которая уже года три жила в конуре около домика.
-Что же ты, псина, на прошлой неделе меня насчет Под’’%бкина не предупредила? - шутливо ворчал Кислицын на собаку. - Надо было не около меня в домике сидеть, жратвы ждать, а стоянку караулить!
Полдвенадцатого ДСП заметил издали «УАЗик» и четко доложил приехавшему командиру обстановку. Подкоркин небрежно кивнул, указал прапорщику на сумку в автомобиле, а сам налегке с двумя незнакомцами (а вовсе не с планировавшимися заместителями), один из которых держал в руках соблазнительно позвякивавший пестрый полиэтиленовый пакет, сразу зашагал в сторону бани. Кислицын, тихо чертыхаясь, принял у солдата тяжелую сумку и понес следом.
Потом еще пришлось, пока командир с приятелями парились и ныряли в прорубь, накрывать на стол: резать хлеб, колбасу, копченое мясо, сало, соленья, открывать консервы и кипятить чай в самоваре. Прапорщик захлебывался слюной и с завистью косился на пакет, заманчиво звеневший при каждом касании топчана. Покончив с неплановой работой, Кислицин с облегчением вздохнул, прикрыл подготовленные яства двумя полотенцами и вернулся к исполнению основных обязанностей.
Примерно через час командир показался в дверях бани, завернутый в простыню на манер римской тоги.
-ДСП! Принесите еще один веник!
Увидев странную белую фигуру, Найда сначала глухо зарычала, затем с громким лаем подбежала к Подкоркину и яростно вцепилась зубами в простыню. Тот мгновенно освободился от одеяния и исчез в глубине бани, закрыв дверь. Собака, рыча, продолжала со злостью трепать материю, и Кислицын с огромным трудом расцепил ей челюсти. С трудом отобрал простыню, превратившуюся в грязную рваную тряпку, и отнес командиру.
Спокойно выслушав поток ругани в свой адрес, Кислицын с чувством глубокого удовлетворения вышел из бани и отдал Найде всю снедь, что взял с собой в наряд.
*                 *                 *
Крупные хлопья снега сыпались уже целые сутки. К стоянке дежурных сил приходилось пробираться через сугробы. Здесь специальными машинами худо-бедно расчистили площадку перед домиком, а четыре дежурных самолета все еще оставались в снежном плену.
Все три части авиационного гарнизона - полк, ОБАТО, ОБС РТО - сегодня строились на митинг по случаю начала нового учебного года. Многие еще не пришли в себя после празднования Нового года и теперь с тоской думали о том, как пережить сегодняшний день.
-Ничего, Володя, крепись, - весело подбадривал Кислицына Корнеев. - Сейчас на свежем воздухе постоим, посидим часок в ГОКе и пойдем снежок чистить на стоянке, быстро отойдешь. 
Построение длилось более часа. Сначала несколько человек отбарабанили заученные трафаретные речи. Минут десять - пятнадцать слушали набившие оскомину сентенции Подкоркина о необходимости крепить боевую готовность и воинскую дисциплину. После этого все эскадрильи, ТЭЧ, управление полка и части обеспечения прошли торжественным маршем.
До обеда просидели в ГОКе, где детально разбирались действия полка по тревоге. Еще раз объяснили систему звуковых сигналов: один гудок - проверка связи или вызов командира, два гудка - готовность дежурных сил, три гудка - подъем из дежурных сил и вызов группы усиления, четыре продолжительных гудка - общий сбор по тревоге.
-Интересно, а как отличить вызов командира от проверки связи? - глубокомысленно заметил Корнеев. - Который год уже над этой задачей бьюсь.
-Очень просто! - разъяснил посвежевший на морозе Кислицын. - Зеленый гудок - вызов командира, красный - проверка связи. Смотри, не перепутай!
Прописные истины о подготовке полка по тревоге на многих действовали гипнотизирующе. После морозца в теплом помещении почти всех разморило, и борьба со сном превратилась в самую большую проблему. Перед Корнеевым и Кислицыным сидел Кобелев, который вдруг тоже оказался на службе и был не в силах сопротивляться мощному наступлению войск Морфея. Офицер давным-давно сдался превосходящим силам могучего противника и даже слегка похрапывал, обдавая соседей запахом перегара.
Кислицын, сам только-только оправившийся от похмелья, аккуратно отстегнул у Кобелева ремешок портупеи, перекинул его через спинку сиденья и вновь застегнул. Все, кто сидел поблизости, наблюдая за этими манипуляциями, еле удерживались от смеха. Теперь им уже не нужно было бороться со сном. Они с нетерпением предвкушали окончание занятия.
Наконец, раздалась долгожданная команда «смирно, товарищи офицеры», и весь зал дружно поднялся с мест и замер. Попытался встать и мгновенно проснувшийся Кобелев, но ничего из этого не вышло. Он бился, как муха в паутине, не понимая, что его держит. Окружающие хохотали во все горло, благо команда «вольно, товарищи офицеры» уже прозвучала.
-Ну, Вовик, артист! - возмущался наконец-то освободившийся от пут Кобелев. - Только ты мог додуматься!
Но сам не выдержал и рассмеялся. После обеда вопреки ожиданиям на стоянку не пошли. Теперь сидели в штабе эскадрильи и продолжали разбирать действия по тревоге в своем подразделении. На следующий день до обеда под дождем, сменившим снегопад, проводили строевой смотр полка и только после этого отправились по стоянкам. В первой эскадрилье с трудом вычистили снег вокруг одной арки. В замедленном темпе, поясненяя каждый шаг, подготовили самолет по тревоге. Затем сняли ракеты, закатили в хранилища и снова вернулись к теоретическим занятиям в штабах.
К этому времени вместо дождя вновь пошел снег. За три дня программу занятий, присланную из Киева, в основном выполнили. Разумеется, она касалась не только полка, но и частей обеспечения, так что аэродром оказался погребенным под могучими снежными сугробами.
С громкими проклятиями первая эскадрилья добралась до своей стоянки. Достали лопаты и самодельные скребки, сделанные из частей старых самолетов. В такие впрягались несколько человек и небольшими полосами сгребали снег к краю бетонного покрытия. Лопатами подчищали остатки и откидывали в сторону завалы. Сугробы за эти дни намело немалые, к тому же сверху их покрывала ледяная корка. Титаническими усилиями только к шестнадцати часам удалось очистить треть стоянки, хотя обычно свежевыпавший снежок на всей территории убирали от силы часа за два. Все уже валились с ног от усталости, однако программа мероприятий не была на этом исчерпана.
Теперь в первой эскадрилье построился весь полк, и один из самолетов, стоявший вне арочного укрытия, вновь образцово-показательно готовили по тревоге с комментариями инженеров полка.
-Очень плохо готова стоянка, товарищ майор! - отчитывал Подкоркин Зленко по завершении занятия. - У вас был целый день, а снег до сих пор не убран. После ужина продолжайте работу.
Сообщение о решении командира полка ни у кого не вызвало энтузиазма. Однако приказ есть приказ, так что около семи вечера в самой большой по площади эскадрилье вновь началась уборка снега. В темноте дело шло совсем медленно, хотя освещение стоянки функционировало. Постепенно работа сама собой прекратилась, и началось бурное обсуждение.
-С трудом я этот дурдом постигаю, - разглагольствовал Сапожников. - Сразу видно, что Под’’%бкин только здесь в центре по теплым краям ошивался. Куда-нибудь послали бы его на Север или Дальний Восток, его бы там командир дивизии или корпуса с говном съел за такое безобразие. Там боевое дежурство - в первую очередь, а всякие митинги и показухи на потом. Идет снег хоть сколько, все равно будут убирать в процессе, иначе аэродром потом не откопать. В первую очередь дежурные силы вычищают, первую рулежку и ВПП. Иначе с агрессорами не справиться. Каждый день бывает по несколько подъемов с БД, редко когда один - два, а если ни разу - вообще за счастье. А, бывало, в Корее учения «Тим спирит» или, еще хлеще, авианосец американский. Он, зараза, встает в сорока километрах от Владивостока, и начинаются там такие полеты - только шуба заворачивается! Наш Дальний Восток на ушах стоит. Все полки в боевую готовность приводятся, летают, только шуба заворачивается. Как-то раз в районе Серебряной Сопки вертолет американский совсем близко к границе подошел. С нашей эскадрильи истребитель над ним пролетел, тот в струю попал, закувыркался вниз, у самого моря сумел выровняться. Американцы протест прислали: дескать, несколько метров тот вертолет до границы не долетел, был в нейтральной зоне. Летчику на построении служебное несоответствие объявили, а за спиной руку пожали и - на повышение. А тут... Одни игры в войну со снежками. Как сюда заменился, только два раза ДСы реальную готовность занимали. В восемьдесят девятом Чаушеску к нам не пускали, когда он собирался от своей революции бежать, да в прошлом году обеспечивали пролет Руцкого за Горбачевым в Форос. Нет понятия у Под’’%бкина о боевом дежурстве. Одно дело занятия по плану проводить, а другое реальную боевую готовность обеспечивать.
Только на следующий день первая эскадрилья с грехом пополам убрала снег со своей стоянки, хмуро наблюдая, как на рулежных дорожках и взлетно-посадочной полосе работает мощная снегоуборочная техника. Вечером на построении Зленко сообщил  очередную «приятную» новость.
-Завтра все выходим работать на ВПП. Не смогли ее вычистить. Снег укатали, потом сдувку кто-то сдуру запустил. Теперь все льдом взялось. Сейчас проверить лопаты и ломы, завтра берем их на полосу.
*                 *                 *
Командиры частей и подразделений на трех «УАЗиках» проехали по двум с половиной километрам ВПП и распределили ее на участки пропорционально количеству людей, тщательно сосчитав плиты. Первой эскадрилье достался участок длиной в восемьдесят и шириной четырнадцать плит. Лишь некоторые из них оказались полностью свободными от снега и льда. Мощные роторные снегоочистители за прошедшие два дня смогли убрать основную массу снега, но при этом укатали плотный слой в несколько сантиметров. Его пытались ликвидировать тепловой машиной, так называемой сдувкой. Очень эффективная при легком свежем снежке, она не в силах была справиться с плотной коркой, превратив ее в лед. Полоса оказалась полностью не готовой к полетам.
Первая эскадрилья в полном составе во главе с подполковником Степочкиным, чьи пшеничные усы сразу заиндевели на пронизывающем ветру, приступила к очистке выделенного участка. Там, где попадался просто укатанный снег, работать было намного легче: он легко откалывался, и лопатами его сгребали в сторону. Однако обледеневших плит оказалось куда больше, и они требовали в десятки раз больше усилий. При каждом ударе лома обычно отскакивал крошечный кусочек льда, поэтому на такие плиты вставали по два - три человека и порой по полчаса тратили на очистку. Иногда вместе со льдом выламывались приличные черные куски гудрона, залитого между швов.
-Вот ОБАТО весной работенка привалит! - зубоскалил Кислицын. - С «авророй» дни и ночи будут на полосе торчать.
Повсюду звенели ломы, ударяющиеся в бетон, сыпались искры. Раздавались гневные окрики в адрес медленно работавших солдат. Громко ругался Корнеев:
-Как белый человек, сегодня новые рукавицы надел. И вот, пожалуйста, все изодрал! Будь она проклята, эта х…вина!
Он колол лед топором, приваренным к ребристой полоске арматуры, и теперь с огорчением разглядывал испорченные рукавицы. Время от времени работа приостанавливалась для коротких перекуров. Сапожников вновь принялся рассказывать о Дальнем Востоке.
-У нас в Котелкове со сдувкой ОБАТО умел обращаться, никогда такого бардака не было. Один раз идем со стоянки эскадрильской в летный домик на обед. Сдувка навстречу, сметает все на своем пути. Все в снег попрыгали с магистральной РД, а Боря Месропян, служил у нас такой, идет, все по х..., сдувке рукой нервно машет – дескать, сворачивай, пропусти гордого сына армянского народа! Сзади на «УАЗике» командир полка едет. Влепил Боре трое суток ареста, чтоб сдувку не регулировал. А еще летали мы как-то на Сахалин на стрельбы. Я был в передовой команде. Прилетели бортом, а весь полк в Котелкове застрял по метеоусловиям. Смотрю - мама дорогавя! На острове снега вообще до х...ща! Даже с Котелковом не сравнить, а про Антоновск вообще молчу. Но убирают по уму, полоса всегда в порядке. Правда, стоянки до бетона не чистят, не успевают просто. Утаптывают снег и скоблят по нему до весны. Перед стрельбами тоже погорячились, ЦЗТ хотели побыстрее к прилету нашего полка подготовить. Какой-то дуб, только что с Запада приехавший, подкинул ЦУ в стиле нашего Под’’%бкина. По ЦЗТ сдувкой прошлись и все испортили. Всех долбить выгнали: и нашу передовую команду, и местный полк, и даже с округа всякое начальство. А я перед этим только-только у бортачей зимнюю летную куртку за спирт выменял. И смотрю - не то. В ТЭЧ зашел чего-то спросить - все бычки побросали, тут же работать кинулись и рассосались кто куда. Где прохожу, все норовят спрятаться, чтобы не встретиться. А тут встали лед долбить, полчаса поработали. Ко мне подполковник какой-то подходит, по-приятельски под ручку берет, ведет за колонку, угощает сигаретой, говорит: «Да сколько уже можно въе…вать, давайте перекурим, поболтаем». Потом оказалось, в такой же куртке к ним недавно злющий полковник с округа приезжал, на меня  лицом и комплекцией похожий, их гарнизон затрахал во все дыры. Меня за того полковника принимали. Чуть не подох со смеху.
Такие разговоры несколько скрашивали унылую однообразную работу. Как назло, сильный северный ветер не стихал до самого вечера. Многие в обед дополнительно утеплились, надев «ползуны» вместо обычной технической формы. Другие решали проблему еще радикальнее: Кислицына послали на велосипеде в известную ему точку, а потом на стоянке согрелись изнутри ароматным самогоном. На морозе хмель быстро прошел, и эскадрильское начальство или ничего не заметило, или не захотело заметить. Впрочем, никакие меры, никакое старание не могли радикально ускорить очистку ВПП. Когда вечером Подкоркин построил всех на полосе, он был крайне недоволен.
-Очень плохо, очень медленно работаем. Я думал, мы сегодня все завершим. Завтра крайний день.
Строй угрюмо молчал. На следующий день, несмотря ни на что, полоса по-прежнему оставалась небоеготовой. Пришлось работать в субботу до самого вечера. Лишь тогда Подкоркин, проехав по аэродрому и решив, что очистка завершена, всех отпустил по домам. Правда, первая эскадрилья почти в полном составе отправилась в свою баню, заблаговременно натопленную ДСП. Техники и механики от души попарились, а потом чуть ли не до полуночи сидели в комнате отдыха с самогоном и закуской.
В понедельник стало известно, что полеты, и без того крайне редкие из-за дефицита горючего, пока откладываются: должна приехать комиссия и принять аэродром.
Через неделю Кислицын заступал дежурить по штабу.
-Не повезло тебе, Вовик, - предупреждал Осинский, сдававший ему наряд. - С утра комиссия из округа приехала, снуют все туда-сюда, с глупыми вопросами пристают. На полосу после обеда второй раз поехали. Под’’%бкин злой, как черт.
Кислицын придирчиво осмотрел штаб и заставил солдата снова все подметать и вытирать пыль в самых дальних закоулках. Сам предусмотрительно спрятался в глубине дежурной комнаты, перенеся туда телефон, чтобы лишний раз не маячить в окошечке и не попадаться на глаза высокому начальству без крайней нужды.
Часа через два он услышал громкие голоса: командование полка и комиссия вернулись с полосы. Очевидно, окружное начальство не задумывалось, что его может услышать дежурный по штабу.
-Вы представляете, что натворили! - раздавался чей-то визгливый голос. - Разве можно таким образом чистить взлетно-посадочную полосу! Только весной мы сможем оценить весь нанесенный урон и прислать инженерный батальон для ремонта. Вы на несколько месяцев остались без полетов и без боевого дежурства! Да плевать мне на ваши планы и митинги! На них вы никуда не улетите! Вот уж и впрямь - не каждого нужно учить богу молиться!
Разнос обильно подкреплялся такими же крепкими словечками, которые составляли добрую половину лексикона курилок. Было слышно, что комиссия поднимается на второй этаж в кабинет командира, и голоса становились все тише, однако в ушах прапорщика Кислицына они еще долго звучали ангельской музыкой. Он с наслаждением растянулся на топчане, с удовольствием предвкушая, как будет пересказывать услышанное в эскадрилье и какие крупные неприятности ждут полковника Подкоркина.
*                 *                 *
Вечером в комнату Корнеева в общежитии постучали. Открыв дверь, он с изумлением увидел Петухова, о существовании которого уже почти не вспоминал. Когда из Борошнова приехал Зленко, бывшего инженера эскадрильи вывели за штат, и больше он на службе практически не появлялся. От Петухова сильно пахло спиртным.
-Можно?
-Заходите, товарищ майор.
Петухов снял куртку и молча сел на табуретку, после чего начал скупо и односложно говорить о каких-то отвлеченных делах. Он явно пришел не из-за этого, и Корнеев решил ему помочь. Он достал из-под кровати бутылку, из тумбочки полбуханки хлеба, порезал копченое и соленое сало, почистил чеснок и открыл банку с консервами.
Петухов жадно выпил полстакана, закусил и сразу заговорил, словно внутри у него наконец-то ста граммами смыло до этого еще державшуюся дамбу.
-Почему так происходит? Я же всегда старался для дела. Возможно, я был порой несправедлив к личному составу, но ведь все для дела, чтобы с максимальной эффективностью выполнить поставленные задачи. И вместо благодарности получаю под зад коленкой. Где справедливость? Вот скажи, Валерий Алексеевич, где она? Где ее искать?
-Откровенно?
-Откровенно!
        -Хорошо. В данном случае, справедливости, конечно нет. Но есть этом абсолютная логика и некая высшая справедливость, великая «сермяжная правда», которую во всем видел Васисуалий Лоханкин. Ваша личная трагедия - частный случая произвола административно-командной системы управления. Вы читали анализ Гавриила Попова на «Новое назначение» Александра Бека? Вот почитайте на досуге вместо «Коммуниста Вооруженных сил», который так настоятельно рекомендовал уважаемый вами Тройкин. Попов очень интересно, детально и точно исследует суть Административной Системы. Она все время управляла нашим государством и за годы перестройки изменилась очень мало. В армии она существует в чистом виде и никаким изменениям вовсе не подвергалась. Одно из зол состоит в том, что при такой системе власть часто может оказаться в руках не подготовленных к ней людей, но когда они ее получают, отобрать ее бывает очень трудно. Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно - народная мудрость. Не зря говорят, что если хочешь узнать человека, дай ему власть. Бывает, что и порядочный не выдерживает, а что говорить об узких и недалеких людишках, которые, ничтожества по сути, вдруг оказываются на некой вершине властной пирамиды! При этом для системы каждый человек - ничтожный винтик, и она им легко пренебрегает в случае необходимости. Служа верой и правдой этой системе вы надеялись, что и она будет к вам благосклонна. Ваши ожидания постоянно оправдывались. Ваше рвение, старание были замечены и оценены. Вы получали должности и звания. И все-таки вы обладали куда меньшей властью, чем вам казалось. Не знаю, осознали ли вы, что руководили крайне неумело и некомпетентно в плане непосредственной работы с людьми. Вы полагали, что, самодурствуя в эскадрилье, служите верой и правдой системе. Это было не совсем так. Что с вами, что без вас технический состав выполнял свои задачи - худо или бедно. Вы же создали невыносимую атмосферу в подразделении, так что инстинктивно все желали делать вам назло, и никто не стремился проявлять какую-то инициативу. Вы неплохой специалист по СиД, но никудышный руководитель. К сожалению, так часто бывает. Типично, что хорошего, дисциплинированного техника, летчика продвигают по службе, совершенно не задумываясь, умеет ли он работать с людьми. Кстати, и продвигают его, как правило, такие же горе-командиры. Разумеется, далеко не всегда это так, но случай, повторю, очень типичный. А поскольку для системы все мы винтики, она не очень-то с ними церемонится. При случае ваши заслуги перед системой могли быть учтены, но ради вас она не будет меняться. Вы не вписались в новый полк по субъективным обстоятельствам - не нашлось подходящей для вас должности. Что ж, для системы это глубоко ваше личное дело. Или соглашайтесь на то, что дают, или до свидания. Никто, абсолютно никто от такого не застрахован, пока система не снабжена надежными юридическими противовесами произволу и самодурству. Каждое их проявление - частный случай, но проявление их вообще - глубокая закономерность. Административная система неисповедима и непознаваема, как пьяная икота по версии Венички Ерофеева, так что слишком самонадеянно полагать, что знаешь все ее подводные камни. Вы читали «Мастера и Маргариту»? Жаль. Вот там Коровьев говорит Босому, что все относительно, все зависит от того, как поглядеть: сегодня я неофициальное лицо, а завтра, глядишь, официальное. Естественно, возможно и обратное. Воланд тоже рассуждает: тот, кто думал, что чем-то управляет, оказывается неподвижно лежащим в деревянном ящике. В вашем случае все не так мрачно, вы просто оказались не у дел. Но то, что вдруг система повернулась именно к вам спиной - еще и проявление какой-то высшей справедливости. Вы никогда не утруждали себя размышлениями по этому поводу. Были ревностным служакой, не понимая, что ваши действия нередко выглядят комично. Полагая, что действуете на высшее благо, дотошно исполняя указания свыше, вы не проявляли необходимого творческого подхода, а если и проявляли, то только в сторону ужесточения. И вот злодейка Судьба смеется уже над вами во весь голос. Вы можете со мной не соглашаться - в конце концов я высказываю свое субъективное мнение. Но задумайтесь над будущим. Что вы решили делать дальше?
-Я уже написал рапорт на увольнение. Вернусь на родину, пойду дослуживать в милиции, родственники ведут там переговоры.
-В милиции для проявления мудизма еще больше возможностей. Подумайте над этим. Проанализируйте свое поведение и не повторяйте ошибок. Система безжалостна, и она легко сломает любого из нас еще не раз, особенно на том историческом переломе, на которым мы оказались, потеряв из-за политических амбиций горстки бездарных руководителей и экономического кризиса великую страну.
Петухов поднялся и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.
Едва за ним закрылась дверь, как перед ошеломленным Корнеевым появилась лукаво улыбающаяся симпатичная девушка пышного сложения.
-Все пьянствуешь, Валера, не надоело?
-Галя, а ты откуда здесь?
-Да вот, шла мимо, дай, думаю, загляну. А то уже два с лишним года от меня прячешься.
-Чего это я прячусь? Каждый день меня в столовой видишь.
-А толку! Хоть бы слово за это время сказал, кроме заказа на блюда. Будто и не было ничего в пустыне.
-Ничего и не было. Это в командировке, спьяну - не считается.
-У тебя, может, не считается, а у меня считается. Хоть бы поинтересовался из вежливости. Может, мне аборт делать пришлось.
-Так бы ты тогда и молчала! Сразу бы прибежала уже через месяц.
-Ладно, шучу, ничего я не делала. Надо мной вся столовая смеется, что один раз с тобой переспала и два с половиной года жду, когда ты наконец про меня вспомнишь и соизволишь внимание обратить. Устала я уже от этого ожидания. Скажи, не надоело тебе пьянствовать, да по девкам шляться? Сколько их у тебя за это время было?
-А тебе не все ли равно? Не жена, чтобы интересоваться, и даже не невеста. Одна из многих, только и всего.
Галя тяжело вздохнула.
-Когда ты за меня в столовой заступился, я вдруг подумала, что все-таки что-то для тебя значу. Иначе не пришла бы сегодня. В общем, я к тебе с деловым предложением. Знаю, так никто не делает, но устала ждать. Плевать на предрассудки! Хочу, чтобы ты меня сделал той самой единственной. Хочешь - распишемся, хочешь - просто так будем жить, как тебе удобнее.
Впервые за время разговора довольно откровенная досада во взгляде Корнеева сменилась нескрываемым интересом.
-Это что-то новенькое! Вот уж не ожидал от девушки твоего типа такой смелости!
-Понятно, ты же меня за глаза называешь сельской простушкой. А я не совсем такая.
-Уже вижу, что ошибался. Ты, оказывается, очень смелая и интересная девушка. Что же ты раньше молчала?
-Смелости набиралась. Думаешь, так это просто - прийти к шальному мужику, у которого куча баб, и заявить, чтобы взял тебя в жены. Да еще решиться - нужен ли такой мужик вообще, чтобы свою жизнь с ним связывать.
-Действительно, зачем тебе такой легкомысленный мужик?
-Ты не легкомысленный. Ты умный, грамотный, от других офицеров отличаешься. Даже поэт, хоть и матерный. Просто все хорошее в себе ты глубоко на дно запрятал. А я это сразу разглядела, как только в первый раз тебя в столовой увидела, сердце так и вздрогнуло. Это остальные по большей части и есть твои сельские простаки - что прапорщики почти поголовно, что офицеры на девять десятых. А мне и хотелось за необычного замуж выйти. Тебе уже двадцать восемь, пора остепениться. Хватит уже по девкам бегать, да в общаге этой массандру со спиртом хлестать, тем более кончились, поди, уже. Смотрю, на самогонку все перешли.
-Правильно, хлестать уже нечего. Последние запасы допиваю. А через пару месяцев и вовсе в Россию уезжаю.
-Знаю. Вот и возьмешь меня с собой.
Корнеев внимательно посмотрел на девушку, задумался и вдруг запел:
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой.
Там, в краю далеком,
Буду тебе женой.
Глаза Гали затуманились, лицо страдальчески исказилось. Она закрыла его ладонями и тихо заплакала.
-Прости меня за эти глупости, - еле произнесла она сквозь слезы. - Зря я все тебе говорила, ни к чему это. Забудь мои слова, я ухожу и больше не напомню о себе.
Она поднялась со стула и медленно зашагала к двери. Но Корнеев преградил ей путь.
-Постой, не торопись. Это ты извини меня за фиглярство. Знаешь, ты права. Наверное, я и впрямь всю жизнь в маске, как тот Мистер Икс. Понимаешь, пока мне будто мозг буравили твои слова. Мне в жизни никто ничего подобного не говорил. Действительно, я идиот. Не мог понять, какая ты необыкновенная девушка. И если у тебя случилась, как ты говоришь, любовь с первого взгляда, то у меня, выходит, с тысячи второго. Вот уж не думал, что такой разговор может так круто изменить жизнь, да еще к лучшему! Я никуда не хочу больше отпускать тебя, оставайся со мной навсегда.
Он обнял девушку и нежно поцеловал в губы.
*                 *                 *
За разговором бутылка массандры постепенно опустела, и Тигров наконец откупорил коньяк.
-Спасибо, Серега, за эту историю. Займусь вскоре ее литературной обработкой, процесс творческий. Видишь, что в советской армии, что в украинской - как были через одного при власти дубы, так и остались. А что с тем полковником Подкоркиным в Антоновске стало?
-Корнеев уже уехал оттуда, когда дело с полосой завершилось, но из письма от Каменева узнал пару хохмочек. Весной пригласили Подкоркина на юбилей местного военного училища. Он там напился до поросячьего визга, сопли и слюни распустил и лез ко всем целоваться, называя каждого Миколой. Мэр города аж обалдел, попросил от «Миколы» избавиться. Погрузили Подкоркина в «УАЗик» и увезли с мероприятия. Потом комиссия с министерства обороны приехала, аэродром с грехом пополам признала годным, правда, при условии  проведения небольшого ремонта. Зато по ГСМ между делом раскопали какие-то нехорошие дела, и «Микола», как оказалось, тоже руку к ним приложил. Перевели куда-то с понижением до комэски. Видишь, все-таки случается иногда и в армии справедливость. Ты, Володя, кстати, не жалеешь, что поторопился с увольнением? Хотя, конечно, на военный оклад ты бы такие хоромы в Москве никогда в жизни не купил!
-Это точно! – согласился Хитрецов. – Но, знаешь, не так все просто. Иногда, бывает, нахлынет что-то непонятное, какая-то ностальгия по армейскому прошлому. Слушай, какое я стихотворение по этому поводу сочинил:
Сколько тонн стихотворных помоев
Я на армию вылил - не счесть.
Не встречал я на службе героев,
Хоть они, без сомнения, есть.
Много лет самодурство и тупость
Приходилось покорно терпеть.
Совершил, видно, в юности глупость,
Раз попался в армейскую сеть.
Здесь серьезное рядом с потешным,
И нельзя ничего изменить.
Все теперь позади, но, конечно,
Этих лет никогда не забыть.
Да и может ли быть по-другому?
Годы лучшие службе отдал...
Значит, резать пришлось по живому,
Хоть и «дембеля» с радостью ждал.
Праздник наш в феврале предстояло
На «гражданке» уже отмечать.
Круг друзей собирался немалый,
И хотел перед ними предстать,
Как на службе, при полном параде.
И для этого форму достал.
Начал китель привычно свой гладить...
В тот же миг налетели, как шквал,
Прежней жизни военной картины:
Словно смотр предстоит строевой,
И уже командиры-кретины
Мне не кажутся страшной чумой.
Разве мог я представить такое:
Что по армии стану вздыхать,
О полетах, нарядах и строе
С умилением вдруг вспоминать.
Медицинской известно науке,
Скажет это любой инвалид:
Пусть отрезаны ноги, пусть руки -
Все по-прежнему это болит.
Я бежал от армейской неволи:
Ненавистен тупой мне приказ,
Но однако фантомные боли
Испытать доведется не раз.
-Да, понимаю тебя, - кивнул Телегин. – А ты не задумывался, что твои сюжеты, может быть, устарели буквально за несколько лет? Посмотри, на Кавказе худо-бедно, не то что в первую войну, армия свое дело сделала. У американцев подучились – упор на подавление банд с воздуха сделали. Прогресс есть.
-Возможно, в чем-то и есть, - согласился Тигров. – Но разве суть изменилась? Американцы во Вьетнаме потеряли пятьдесят тысяч человек. После этого они уволили всех генералов, сказав им спасибо за службу, и начали коренную реорганизацию армии. Мы повторили американскую ошибку в Афганистане, серьезных выводов не сделали, наступили на те же грабли в первую кавказскую кампанию. При этом министр обороны Дроздов все время говорил про какие-то кардинальные реформы, хотя под ними подразумевалась перекройка штабов и военных округов. Мощный реформатор! По-моему, относительный успех второй кавказской войны достигнут не благодаря каким-то серьезным сдвигам, а вопреки всему, как в Великую Отечественную, когда простые солдаты заплатили миллионами жизней за политические просчеты руководства страны и техническую отсталость. Вот и сейчас за Кавказ расплатились несколькими тысячами убитых и очагом напряженности и терроризма на много лет вперед. Если после гражданской с басмачами постепенно справились, после Отечественной с бандеровцами, то в основном потому, что и в пустыне особо не спрячешься, в схронах лесных тоже. Зато абреки в горах десятилетиями смогут скрываться. Тут нужен качественный прорыв в вооружении, в создании какого-то оборудования для безошибочного поиска и уничтожения одиночных террористов. Американцы в Ираке теряют на порядок-другой меньше людей, чем мы на Кавказе. Уже им военной романтики и риска, видишь ли, не хватает, слишком комфортно эти вояки себя чувствуют в неуязвимых самолетах и где-то на пультах управления. Вот только теперь по носу иногда стали получать от иракского сопротивления, перепугались. Но они-то проблему решат, у них есть деньги. А у нас как не любили никогда платить, деньги во что-то вкладывать, так жлобами и остались. Князья дружине не платили, должны были воины сами себя снаряжать. Казаков потом на окраины страны бросили, чтобы тоже сами себя и кормили, и вооружали, и границы защищали. С древности и у народа, и у его руководства, плоти от плоти народной, неистребимая любовь к халяве. Вот и делается все на авось, все на глазок. В общем, не чувствую я пока, что армейский дурдом, на который мы с тобой вдоволь нагляделись, претерпел какие-то качественные изменения в лучшую сторону. Мы с тобой помотались по разным гарнизонам, переходили из части в части, вокруг нас шли замены, так что знаем тысячи людей, сотни командиров и начальников разного уровня. И мудаков среди них хоть отбавляй. Хотя, может, я со своей колокольни младшего офицера чего-то не так понимаю. Рад буду ошибиться, но, боюсь, еще не скоро мы увидим, что наша армия сможет сравниться с американской. А ведь возможности есть! У нас же богатейшая страна с неисчерпаемыми природными и людскими ресурсами. Но правильно писал Николай Дубов в «Колесе Фортуны»: бедны не от бедности, а бедны от глупости. Хотя предостаточно талантливых людей и среди простых офицеров, и среди тех, кто создает новую технику! Но почему-то только за границу ее продаем, а своя армия на голодном пайке. Да еще все СМИ от восторга захлебываются, что лично президент страны едет в какую-то Малайзию, чтобы всучить там контракт на два десятка истребителей. Ты мог бы представить, чтобы Брежнев из-за подобной сделки куда-то поехал? Ладно, ушли мы что-то в высокую политику. Напились что ли? Вроде бы нет. Вспомнился мне сейчас один случай. Когда Засипаторов выжил меня из ОБАТО, сдавал уже дела, подошел один молодой солдат и говорит: «Жалко, что вы уходите, товарищ старший лейтенант. Мы, молодые, знали, что если вы в наряд заступаете, мы ночью будем спокойно спать. А заступит дежурным по части командир автороты, уйдет на всю ночь в парк, а нам «деды» дают чаду!» Думаю, черт с ним, что в качестве политработника пацанам не запомнился, зато хоть какое-то доброе дело сделал. И слова этого солдатика были для меня куда важнее, чем все проклятия и матюги Засипаторова и Кононыхина в мой адрес. Вот и теперь отзывы упертых читателей вроде Лихоткина хоть и представляют большую ценность хотя бы тем, что я этих ретроградов растормошил, не оставил равнодушными, вызвал на дискуссию своими книгами, но гораздо приятнее было, когда пришло письмо от одного высокопоставленного офицера запаса. Написал, что после прочтения моих скромных трудов вдруг понял, каким порой был идиотом во взаимоотношениях с личным составом. У него оба сына в разных военных училищах, он им мои книги послал, чтобы пацаны не делали никогда так, как племя мудаков из моих повестей. Вот это по-настоящему радует. А если, как ты говоришь, мои сюжеты устареют – что ж, буду только рад. Тогда пусть они останутся только историческим памятником, а я буду с чистой совестью писать лишь фантастику и приключения.

Примечания и сокращения:

0150-й приказ - секретный приказ Министра обороны, принятый 1 июня 1985 г. на основании известного Постановления ЦК КПСС от 7 мая 1985 г. (опубликовано 16 мая, многие ошибочно считали эту дату датой Постановления) о мерах по преодолению пьянства и алкоголизма.
Авария, катастрофа - по классификации летных происшествий, приведенной в НИАС-78, авария и катастрофа – различные понятия (катастрофой называется авария с человеческими жертвами).
АТО - авиационно-технический отряд.
АТС - авиационно-технический состав.
Водило - жесткая сцепка для буксировки самолета.
ВУ - Народные «расшифровки» аббревиатуры ВУ (военное училище) на значке выпускников средних военных училищ. Значок также носит неофициальное название «бычий глаз».
ДСП - дежурный по стоянке подразделения - наряд в соответствии с Наставлением по инженерно-авиационной службе (НИАС-78)
ДСЧ - дежурный по стоянке части - наряд в соответствии с Наставлением по инженерно-авиационной службе (НИАС-78)
"Массандра" - спирто-водяная смесь, используемая на самолете «МиГ-25» для охлаждения генераторов; полная заправка 150 кг. Кроме того, для охлаждения прицела заливается 43 кг чистого спирта, несколько кг спирта (зимой «массандры») заправляется для охлаждения радиостанции. Во избежание злоупотреблений неоднократно рассматривался вопрос о замене этилового спирта метиловым, однако лучшего охладителя, чем этиловый спирт, по информации армейских руководителей высокого ранга, не существует (наверняка существуют, но стоят во много крат дороже).
ОБАТО - отдельный батальон аэродромно-технического обеспечения.
ОБС РТО - отдельный батальон связи и радиотехнического обеспечения.
ПСТО - передвижная станция технического обслуживания (автомобиль, оснащенный аппаратурой для проверки авиационной техники).
САУП - система автоматического управления полетом
Спарка - учебно-боевой самолет с двумя кабинами.
Форсаж - специальный усиленный режим работы двигателя.
ЦЗТ - централизованная заправка топливом: обширная бетонированная площадка с колонками.


Писатель должен ко всем прислушиваться и никого не слушать (В.Солоухин)
Просвирнов Александр

Неактивен

 

Board footer

Powered by PunBB
© Copyright 2002–2005 Rickard Andersson