Форум литературного общества Fabulae

Приглашаем литераторов и сочувствующих!

Вы не зашли.

  • Форум
  •  » Публицистика
  •  » "Феноменология природы в русской литературе". Ассоциации и соображения

#1 2014-01-08 01:46:52

Игорь Мангазеев
Участник
Откуда: Тверь
Зарегистрирован: 2007-09-21
Сообщений: 375
Вебсайт

"Феноменология природы в русской литературе". Ассоциации и соображения

Двадцатого декабря в Славянском зале Тверской областной библиотеки имени Горького началась Всероссийская научная конференция «Феноменология природы в русской литературе». Длилась она два дня, на следующий продолжилась в городе Старице.
Организаторами конференции выступили «Горьковка», Тверское отделение Союза писателей РФ и кафедра филологических основ издательского дела Тверского госуниверситета. Вёл конференцию профессор Валерий Александрович Редькин, доктор филологических наук (д.ф.н), руководитель Тверского отделения СП РФ. Во вступительном слове он поведал о природе Верхневолжья в творчестве тверских писателей.

ЗАДЕЛ КОНФЕРЕНЦИИ
Человек и природа в русской прозе предперестроечного периода исследовал к.ф.н. Сергей Владленович Глушков. Предметом разыскания к.ф.н. Полины Громовой стали природа и цивилизация в лирике Владимира Соколова.
Их коллега к.ф.н. Юлия Василевская истолковывает природу и войну в романе А.В.Геласимова «Степные боги». А внимание доцента Ирины Львовны Ефремовой привлек парадокс одного стихотворения у А.С.Пушкина: «На холмах Грузии лежит ночная мгла; //Шумит Арагва предо мною. //Мне грустно и легко; печаль моя светла; //Печаль моя полна тобою».
В первый день собственные произведения декламировали тверской прозаик и врач Валерий Годовицын, тверские поэты: Валерий Токарев, Олег Горлов, Юрий Смирнов, Гайда Лагздынь, член Межрегионального Союза писателей Украины Том Нарциссов (литературный псевдоним Игорь Смирнов).
Тверской стихотворец Леонид Нечаев вспомнил провокативное четверостишие сибирского поэта Медведева: «И то сказать – дождит и вьюжит, (… чем наши) холода. Природе человек не нужен ни для чего, и никогда». Мысль не новая. Только ленивый не пишет о том, как человек «завладел планетой Земля и во многом переделал ее под себя: понастроил города, каналы, создал новые моря, пробил в горах туннели и, тем не менее, остался странной бессмысленной «плесенью» на одной из бесчисленных планет непостижимо великого Космоса. Исчезновение странных существ Вселенная и не заметит, спокойно продолжит свое саморазвитие. Не нужно человечество природе. Повинно оно в том, что оставляет после себя разрушительные для планеты следы своей деятельности. А казалось, должен оставить природу в лучшем состоянии, чем принял при появлении на свет: «…встал поутру, умылся, привел себя в порядок – и сразу же приведи в порядок свою планету» (Антуан де Сент-Экзюпери).
Ну, а себе-то мы нужны?
Оказывается, состояние психического и телесного здоровья человека во многом определяют филологические механизмы самовосприятия состояния здоровья (болезни). С момента «самопризнания» в болезни человек субъективно воспринимает себя больным, и даже если «ничего не болит», всё равно даже привычные проявления организма, не вызывавшие ранее никакой тревоги, начинают ассоциироваться с истинным или мнимым заболеванием. Это означает, что на человека губительно воздействуют не только реалии, но даже филологически оформленная информация о негативных проявлениях в сфере экологии, санитарии, гигиены, организации досуга и питания. Этот фактор исследовала участница конференции к.ф.н. Наталья Волкова.
Казалось бы, выступления ученых филологов укладывались в русло двадцатилетней давности. Однако это не филологи, а авторы литературных текстов оставались в плену прежних представлений о борьбе человека против природы. Поэтому филологи не фиксируют в беллетристике разворачивание качественно иной борьбы: одной части человечества против другой части человечества за обладание природой. Тем не менее полезно сравнить мэйнстрим поздней советской литературы в отражении многообразной природы с тем, что все четче проявляется сейчас.
В качестве отправной метки возьмем отпечатанное в Югославии издание «Пять десятилетий. Союз писателей СССР 1934 -1984» (М.: Советский писатель. 1984). Эта энциклопедия советской беллетристики показательна хотя бы по той причине, что редколлегию издания возглавлял Г.М.Марков, и не только потому, что с 1977 года Марков был председателем Правления СП СССР. Он родился в Томской области в семье охотника-медвежатника Мокея Фроловича и крестьянки Евдокии Васильевны, а Западная Сибирь уже стала ареной разработки мощных газовых и нефтяных месторождений. На Востоке страны строилась Байкало-Амурская магистраль, требовавшая мобилизации огромных ресурсов всей страны. Книга «Пять десятилетий» иллюстрирует развитие ницшеанских, по существу, лозунга «Человек – царь природы» и стратегия Ивана Мичурина «Мы не можем ждать милостей от природы. Взять их у неё – наша задача».
***
В кружениях и поисках выхода из социальных катастроф пристанищем и утешением часто служат широкий край, дикая степь, раздольный плес, синее море.
- «Помню, мы с матушкой сидим на дворе, на крыльце на солнцепеке. Около стоит толстая, как бочка, попадья, босая, в лисьей рваной шубе, и говорит:
- Наступает кончание веку, матушка княгиня: иду я сейчас через мост, а на мосту безместные попы сидят, восемь попов, и все они драные, нечесаные, и  бранятся матерно, а иные борются и на кулачки дерутся. Я их срамить. А один мне поп, Наум, нашего приходу, говорит: "Царь Борис, слышь, дьяволу душу  продал, знается с колдунами и службы не стоит, и быть нам под Борисом нельзя, - мы все, попы, уйдем в Дикую степь к казакам, к атаману Ворону Носу. Вы еще нас попомните"» (Алексей Толстой. «Повесть смутного времени»).
- «Мать-Россия, мы полсвета // У твоих прошли колес, // Позади оставив где-то // Рек твоих раздольный плес. // Долго-долго за обозом // В край чужой тянулся вслед // Белый цвет твоей березы // И в пути сошел на нет» (Александр Твардовский. «Василий Теркин»).
- «Отряд Половинкина вырос неузнаваемо, но возрос в неодолимую ораву и Барсуковский отряд, путеводимый теперь самим Семеном. Даже и крутые морозы – лопался лед на Мочиловке - не могли остановить враждующих в их безумных круженьях по снегам (Леонид Леонов. «Барсуки»).
«А из-за гребня вываливаются все новые и новые ряды весело шагающих солдат, и всех одинаково поражает густая синяя стена до неба, и голубеют глаза, и возбужденно мотаются руки в размашистом спуске по белому петлистому шоссе» (Александр Серафимович. «Железный поток»).
Характерна апелляция к солнцу, к весне, молодой траве.
- «Опять мы отходим, товарищ, //Опять проиграли мы бой, // Кровавое солнце позора // Заходит у нас за спиной» (Констнтин Симонов. «Лирика»).
- «Но что бы ни думали и ни говорили люди, что бы они ни делали, весна шла своим порядком; теплые густые ветры быстро съели последний, грязноватый снег, отгремели, оставив в полях новые разводья оврагов, талые воды и схлынули, в лугах по мелководью зацвела калужница; пошли теплые дожди» (Петр Проскурин. «Судьба»).
- «Мы ехали шагом, // Мы мчались в боях, И "Яблочко" песню держали в зубах. Ах, песенку эту // Поныне хранит // Трава молодая – Степной малахит…» (Михаил Светлов. «Гренада»).
Лес и тайга – покрывает и укрывает.
- «Казнили старого Силантия за то, что он помог укрыться партизанскому отряду в неприступных каменных теснинах Звенигоры. Этот большой отряд, организованный бывшим председателем Шантарского волостного исполкома Совета Поликарпом Кружилиным еще год назад, гоняясь по лесам за возникшей во время белочешского переворота кулацкой бандой Михаила Лукича Кафтанова, фактически контролировал огромную таежную область» (Анатолий Иванов. «Вечный зов»).
- «Позвольте утвердиться в доброте! // Не вспоминать // о боли, // об утратах, // И в исступленье / /Целовать траву, // Благодаря за ласковость, // За нежность, // За то, что прорасти // Сумела здесь, // На безысходном сером пепелище. // Мое дитя, // Кровиночка моя! // Любимая травинка! // Да приидет, // Да утвердится // Царствие твое!» (Юстинас Марцинкявичус. «Homo sum»).
«Петр Ильич подумал, что собаки могут его выдать. Надо было избрать более надежное место для наблюдения. Неподалеку от пруда виднелась беседка, увитая плющом. В прозоры между листьями можно спокойно любоваться и прудом, и фейерверком, и всеми насельниками дома» (Юрии Нагибин. «Когда погас фейерверк»).
- «В помощники к нам нанялась осень: долгая, солнечная и сухая. Солнце заставало нас на ногах, я смотрел на него поутру не жмурясь, и оно, то же, что и над русской землей, говорило мне: вот и все, что могу для тебя сделать…» (Александр Борщаговский. «Где поселится кузнец»).
- «Была очень морозная, снежная ночь. Взвевались снежные вихри. Снег лежал сугробами, глубокий, чистый. Блок начал говорит. Когда подошли к Фонтанке, к Симеоновскому мосту, сказал, что любит и что судьба его – в ее ответе» (Владимир Орлов. «Гамаюн»).
- «Зима, мириадами алмазов искрится под снег, постукивает крепкий мороз по деревьям. По зимней накатанной дороге медленно двигаются широкие розвальни с высоким задком из плетенки» (Иван Соколов-Микитов. «Дальние берега»).
- «Слушая мужиков, Касьян из-под полусмеженных век умиротворенно поглядывал, как Натаха, упрятавшись от жары под резное кружево калиновых листьев, трудно, неудобно сидя на земле, баюкала на руках сомлевшего Митюньку, отмахивая от его потного личика молодых июньских комарков, еще неумело докучавших в тенистой прохладе. Она и сама взопрела, от чего на круглом простеньком лице грубо проступили предродовые пятна» (Евгений Носов. «Усвятские шлемоносцы»).
- «По обе стороны реки насколько мог видеть глаз, простиралась тайга — величайшее нагромождение растительности. В ее безграничных дебрях суровые северяне — лиственница и голубица — жили в теснейшем соседстве с нежными детьми юга, бархатным деревом и виноградом, и, хозяин тропических джунглей, тигр охотился за северным оленем» (Василий Ажаев. «Далеко от Москвы»).
- Закон вечности - о том, что можно обмануть себя, но сердце никогда: «А лодка все так же мерно покачивалась на легких волнах голубого моря... Минула тысяча лет, и вдруг больной ощутил толчок. И тут же острая боль, вызванная этим толчком, пронзила его. Лодка пристала к берегу» (Нодар Думбадзе. «Закон вечности»).

ПОЛЮСА МНЕНИЙ
В.Ажаев представлен как автор романа «Далеко от Москвы», в котором «тяжелый труд заключенных на строительстве нефтепровода в тайге в годы Великой Отечественной войны изображен как трудовой подвиг свободных людей». Несколько иное мнение у советского, позже российского писателя и мемуариста Григория Свирского - участника Великой Отечественной, члена ВКП(б) -  КПСС с 1944-го по 1972 год, члена Союза писателей СССР: «Ажаевский же архипелаг ГУЛАГ стал, благодаря Константину Симонову, всемирно известным апофеозом свободного труда в свободной стране — нашумевшим романом «Далеко от Москвы», удостоенным Сталинской премии 1-й степени» («На лобном месте». http://lib.ru/NEWPROZA/SWIRSKIJ/svirsky1.txt).
Книга советского писателя Нодара Думбадзе «Закон вечности» - о том, что только сердце справедливо – таков вечный закон. Эта книга - о любви, преданности, верности своему делу и своему слову. Книгу не очень портит даже линия коммунистической партии.
Когда отрицались православные традиции, то в безбожной жизни природа – это почти всегда прикосновение к вечности и красоте.
«Все, кто сегодня собрался за круглым столом конференции, нет-нет, да и обращали взгляды на небо, благо большое трехстворчатое окно давало такую возможность. Но небо, как оно виделось сквозь просторные просветы зала, не спешило освобождаться от хмари – низкие тучи, темно-сизые, не тучи, а тревожные дымы, бежали над дворцом, казалось бы, сообщив свое настроение и тому, чем жила в этот день конференция» (Савва Дангулов. «Кузнецкий мост»)
Человек во все времена ищет подсказку в правильности его пути. Сосредоточенность на природе, превращение ее в нравственный идеал делали лирику значительным явлением советской поэзии, хотя она была лишь намеком на подлинную духовность: «Возвратились птицы: все в порядке. // Посвежел, воскреснул мир иной // …Ныне стали крыльями лопатки // У людей, разбуженных весной (Альфонсас Малдонис. «Путь»).
Зёрна на ладони - вполне советский и даже постсоветский стереотип, взращенный на дореволюционной лирике, в частности, тверского крестьянского поэта Спиридона Дрожжина. В 1904 году Дрожжин написал: «Я песне жаворонка внемлю // И, распахнув глубоко землю, // Её по горсточке зерном // Всю засеваю, а потом // Спешу под кров уединенный…»
- «Он бережно размял колос в ладонях, вышелушил зерно, провеял его, пересыпая из руки в руку, и ссыпал в рот, стараясь не уронить ни одного зернышка, а когда стал жевать, раза три тяжело и прерывисто вздохнул.…» (Михаил Шолохов. «Они сражались за родину»).
- «Нурмухаммет бережно размял колос в ладонях, вышелушил зерна, провеял их, пересыпая из руки в руку, пересчитал, стараясь не уронить ни одного зернышка. Глубоко вдохнув запах хлеба, Нурмухаммет высыпал зерна в кузов машины» (Черкез Ниязмамедов. «Жаркие дни жатвы» «Туркменистан. Золотой век», 16.6.2010: http://www.turkmenistan.gov.tm/?idr=6&id=100616a)
- «Но кое-где попадались толстые граненые колосья с черными длинными усами. Усы кололись, хрупко ломались. В белесых рядках (Ивану Семеновичу показалось, что их было четыре), слитно составлявших колос, прятались зерна Он сорвал два колоса, помял их в ладони, вышелушивая зерна и стараясь, чтобы ни одно из них не упало. Сосчитал. Батюшки — семьдесят штук! И все как на подбор — литые, крупные, тяжелые» (Маслов Илья Васильевич. «Дом на песке» (роман-хроника). Вторая часть. Гл. 19. Неожиданные осложнения. http://www.proza.ru/2011/08/14/728; http://www.proza.ru/2011/08/15/1252

ГЕРОЙ И ТОЛПА. ТОЛПЫ ГЕРОЕВ
- «Он поднимался все выше и выше, вот и раскаленный докрасна небосвод. Далеко внизу всходило солнце, пронзительное, жаркое – накаленный в горниле краешек циркулярной пилы. Земля с лесами и городами, полями и деревеньками уподобилась огромному крапчатому полотну – безлюдный, безжизненный дымящийся шар стынущей магмы, на котором все зародится и заживет сначала. И его разобрало веселье. Он размахнулся и ударил кулаком по небосводу» (лауреат Ленинской премии Йонас Авижюс. «Потерянный кров»).
- «В этом городе всегда, как во всем мире, были воры, грабители, убийцы. Но должны ли они быть всегда?.. Всегда ли человеческую жизнь будут омрачать звериные нравы? (Павел Нилин. «Испытательный срок»).
Наверное, можно искать корни в произведениях М.Горького эпохи «серебряного века». Сокол, Буревестник, Данко. По всей вероятности, с учением Ницше М.Горький познакомился в русском переводе одним из первых, так как переводчицей была жена химика Н.З.Васильева. Именно у этой четы молодой Горький жил в селе Каменском (ныне райцентр Кувшиново Тверской области)
«Тут и там виднелись, господствуя над самыми высокими елями, макушки стеклянных кранов. Машины высотой в трехэтажный дом копали землю... А между тем дорога сбежала к реке, пошла по-над берегом, по кромке, в тени диабазовых скал» (Борис Полевой. «На диком бреге»).
«Обнимала их златолистая, сухотравная тайга в осенней ждущей тишине. В желтом ветвистом кружеве линял седобородый изюбр, пели прохладные родники, роса держалась весь день, прозрачная и чистая и тоже желтая от листвы. А зверь ревел с самого утра тревожно, страстно, невыносимо, и чудилось в таежном золотом увядании мощное дыхание какого-то огромного, вечно живого тела» (Александр Фадеев. «Разгром»).
Полевая страда, лесоповал, добыча полезных ископаемых. БАМ, тюменские нефтепромыслы, БАМ... Избрание Георгия Маркова председателем правления Союза писателей не могло быть случайностью.

ПРИРОДА НАМ ПОМОЖЕТ
Природа – это обиталище естественных и сверхъестественных сил.
- «Вдруг стало очень сыро, пронзительно холодно и начисто пропали звезды, мерцавшие в вышине. Это ковер-самолет попал в густые облака» (Лазарь Лагин. «Старик Хоттабыч»).
«Данилов потому и облюбовал Останкино, что оно испокон Данилов потому и облюбовал Останкино, что оно испокон веков было самым грозовым местом в Москве, а теперь еще и обзавелось башней, полюбившейся молниям. Он знал, что и сегодня столкновение стихий произойдет над Останкином» (Владимир Орлов. «Альтист Данилов»)
Природа – убежище, прибежище и дом родной.
- «Через весь еловой лес, где сосредоточились наши танки и пехота, с севера на юг. Через весь еловый лес, где сосредоточились наши танки и пехота, с севера на юг идет извилистый овраг; дойдя до южной опушки леса, он разбивается на два рукава: левый, идущий к шоссе, короткий, а правый тянется далеко» (Михаил Бубеннов. «Белая береза»).
- «Нет лучшего времени для рейда крупного боевого отряда, да еще с опытными смелыми командирами, чем суровая русская зима…» (Петр Веришигора. «Люди с чистой совестью»).
Советский писатель, Петр Петрович Вершигора родился в семье сельского учителя. Был актером, режиссером, работал на Киевской киностудии. В годы Великой Отечественной войны был одним из командиров партизанского соединения С.А.Ковпака. В 1944 г. был удостоен звания Героя Советского Союза. После окончания войны П.П.Вершигора стал профессиональным писателем. В 1946 г. выходит его книга "Люди с чистой  совестью", удостоенная Государственной премии СССР. Вторая часть книги ("Карпатский рейд") вышла в 1950 г.
- «Мне слышно, как песни // От края до края //Земля Беларуси поет, расцветая, // Зарею просторы небес пламенеют, // Синеют озера, //Боры зеленеют» (Петрусь Бровка. «Молодость и зрелость»).
Поэт и общественный деятель Петрусь Бровка родился под Витебском. Первые сборники стихов «Годы как шторм» (1930), «Цеховые будни» (1931), «Каландры» (1931). Для них характерно пафосно-романтическое воспевание революционного уклада жизни. Поэма «Сквозь горы и степи» (1932) посвящена Гражданской войне, «1914» - о Первой мировой войне. В своей лирике и сборниках стихов «Приход героя» (1935), «Весна родины» (1937), «Путями боровыми» (1940) стремился раскрыть многообразие и глубину чувств лирического героя.
Кто из ценителей художественной литературы не слышал о писательских домах отдыха и домах-музеях!.. Карабиха, Шахматово, Малеевка, Переделкино, Комарово, Коктебель, Карачарово... Тарханы, Сростки, Святогорское, Берново, Слепнево. Не монастыри, не храмовые комплексы, а всё - о заповедные места. Но почему они не церкви? Не станем рассуждать о общественно-политических катаклизмах.

НИЗЛОЖЕНИЕ МАТЕРИАЛИЗМА
Во второй половине XVIII века во всех странах Западной Европы восторжествовал сентиментализм. Руссо в романе «Новая элоиза» (1761) утверждал, что цивилизация принесла человеку вред, исказив врожденную доброту его натуры. Поэтому писатель проповедовал возвращение к природе.
Вершиной антипросветительского движения, зарождавшегося как сентиментализм, стал романтизм. Романтики потянулись к далекому от цивилизации природному миру, экзотическим странам, фольклору, европейскому средневековью. Так, основной пафос поэзии Жуковского – утверждение романтической личности. Видимый образ природы в его восприятии – это символ невидимых божественных энергий.
Крестьянский мир и ландшафт земли собирал как в фокусе все богатство и разнообразие наших национальных природных стихий. У Алексея Васильевича Кольцова эпический образ русской природы передает богатырскую мощь. Кольцовский пахарь, проходя вместе с природой весь круг жизненного цикла, радуется прорастанию зерна, ревниво следит за созреванием колоса, является сотворцом, соучастником великого таинства возникновения жизни.
На исходе XIX века русский поэт и философ В.С.Соловьев заметил, что наша литература явилась на свет не на гранитных набережных Петербурга, не на Красной площади в Москве – «А там, среди берез и сосен неизменных, // Что в сумраке земном на небеса глядят». Ницшеанство Горького не противоречит романтизму Кольцова, оно прорастает на унавоженной Кольцовым почве. Некоторые исследователи объясняют крушение Российской империи объясняется слабой воцерковленностью населения, полу-языческой обрядовостью верований. Материализмом, проще говоря. Но материализм, диалектически возвышенный от базиса до «надстройки», сгубил и Советский Союз.
Вывод очевиден, идеализм вновь должен занять главенствующее положение.

Неактивен

 
  • Форум
  •  » Публицистика
  •  » "Феноменология природы в русской литературе". Ассоциации и соображения

Board footer

Powered by PunBB
© Copyright 2002–2005 Rickard Andersson