Форум литературного общества Fabulae

Мой Господи Христе! Из бренности земной
Ты в путь меня послал по девяти острогам,
И подземелье Хель сомкнулось надо мной.

Зубовный скрежет там в бессилии убогом,
И пекелен огонь, и вековечна тьма,
Увиденный кошмар язвит меня ожогом -

От зрелища почти лишился я ума.
Молю, Господь, даруй мне благость и защиту,
А если согрешу, не ставь на мне клейма!

Владыка Ада там, взирающий сердито,
Что в пламень синевы и пурпура одет;
И влагою текут истресканные плиты,

Чудовищных палат губительный отсвет,
Сочится и шипит дымящаяся пена,
Змеиные клубки ползут за нею вслед.

Повсюду гниль и слизь, черны и липки стены,
Крылами в вышине бьет огненный дракон
Над месивом густым из плесени и тлена.

А ниже злая топь. Оттель несется стон
Завистников, лжецов, плутов и жалких трусов,
Копается в грязи их подлый легион;

И карою для тех, кто не стерпел искусов,
Блевотой истекать в сознании вины,
Страдать от жутких язв, расчесов и укусов.

Там на обломках скал сидеть обречены
Семь конунгов немых в сем неприютном зале,
Семь сумрачных вождей из северной страны,

Что прежде на пирах, не ведая печали,
Из костяных рогов пивали мед хмельной,
И скальды звоном арф их уши ублажали.

А ныне бесам лить из ендовы срамной
Напиток горьких слез в распахнутые зевы,
Что разъедает рты и исторгает гной.

Там встретишь дикий взор, коль поглядишь налево,
Где, на куски дробя большие валуны,
Вращают жернова три яростные девы.

Разверсты груди их, сердца обнажены,
Кровоточат, от мук нещадных изнывая,
Их тяжелы труды, и кары солоны.

И каменный помол облизывать, хромая,
На четвереньках к ним сбегаются скупцы
И тянут языки, как будто волчья стая.

На ложах из огня страдают подлецы,
Кто был при жизни пьян от неги сладострастной,
И на челах у них горящие венцы.

Там корчатся они в постели ярко-красной,
Огнем пылает плоть, и ложе жарит бок,
А в жилах стынет кровь от горечи ужасной.

Вот те, кто прежде был коварен и жесток
И кто невинных жертв подстерегал в засаде,
Убийственный кинжал вонзая под сосок.

Теперь один заснул, другой подходит сзади,
Удар ножа, и хрип, и кровь ручьем течет,
Струится по камням потоком в водопаде.

А рядом с ними те, кто осквернял киот,
Из чаш церковных пил, и рвал епитрахили,
И слуг Твоих благих тиранил, как сирот,

Кто праведных живьем закапывал в могиле -
Лукавый мучит их, дабы они мольбой
Под пытками его темницу огласили.

И, наконец, народ безумный и слепой,
Что на земле царил до Твоего прихода,
Не ведая пути и свет не видя Твой.

Их пылью ураган заносит из-под свода,
Бредущих наугад, и им слепят глаза
Горячие лучи, Нечистому в угоду.

Нам дарят благодать Господни образа,
Но суждена поднесь несчастным горемыкам,
Кто слишком рано жил, лишь горькая слеза!

И плавится их мозг в страданьи безъязыком,
Курится и дымит пылающим углем,
И руны на челе сверкают грозным бликом.

Идет за годом год, и день идет за днем:
И вилы, и котлы, и вечное мученье,
Терзания бичом, железом и огнем.

Все это, мой Господь, по Твоему веленью
В пещерах грозных Хель я видел изнутри.
Святой Заступник душ, несущий им спасенье,

Ты вспомни обо мне и милость подари!

La Vision de Snorr

Ô mon Seigneur Christus! hors du monde charnel
Vous m'avez envoyé vers les neuf maisons noires:
Je me suis enfoncé dans les antres de Hel.

Dans la nuit sans aurore où grincent les mâchoires,
Quand j'y songe, la peur aux entrailles me mord!
J'ai vu l'éternité des maux expiatoires.

Me voici revenu, tout blême, comme un mort.
Seigneur Dieu, prenez-moi, par grâce, en votre garde,
Et si je fais le mal, donnez-m'en le remord.

Le prince des Brasiers est là qui me regarde,
Vêtu de flamme bleue et rouge. Il est assis
Dans le palais infect qui suinte et se lézarde.

Il siège en la grand'salle aux murs visqueux, noircis,
Où filtre goutte à goutte une bave qui fume,
Et d'où tombent des nœuds de reptiles moisis.

Au-dessus du Malin, sur qui pleut cette écume,
Tournoie, avec un haut vacarme, un Dragon roux
Qui bat de l'envergure au travers de la brume.

En bas, gît le marais des Lâches, des Jaloux,
Des Hypocrites vils, des Fourbes, des Parjures.
Ils grouillent dans la boue et creusent des remous,

Ils geignent, bossués de pustules impures.
Serait-ce là, Seigneur, leur expiation,
D'être un vomissement en ce lieu de souillures?

Sur des quartiers de roc toujours en fusion,
Muets, sont accoudés les sept Convives mornes,
Les sept Diables royaux du vieux Septentrion.

Ainsi que les héros buvaient à pleines cornes
L'hydromel prodigué pour le festin guerrier,
Quand les skaldes chantaient sur la harpe des Nornes;

Les sept Démons qu'enfin vous vîntes châtier,
En des cruches de plomb qui corrodent leurs bouches,
Puisent des pleurs bouillants au fond d'un noir cuvier.

Auprès, les bras roidis, les yeux caves et louches,
Broyant d'épais cailloux sous des meules d'airain,
Tournent en haletant les trois Vierges farouches.

Leur cœur pend au dehors et saigne de chagrin,
Tant leurs labeurs sont durs et leurs peines ingrates
Car nul ne peut manger la farine du grain.

Autour d'elles, pourtant, courent à quatre pattes
Les Avares, aux reins de maigreur écorchés,
Tels que des loups tirant des langues écarlates.

Puis, sur des lits de pourpre ardente, sont couchés,
Non plus ivres enfin de leurs voluptés vaines,
Les Languissants, au joug de la chair attachés.

Leurs fronts sont couronnés de flambantes verveines;
Mais tandis que leur couche échauffe et cuit leurs flancs,
L'amer et froid dégoût coagule leurs veines.

Voici ceux qui tuaient jadis, les Violents,
Les Féroces, blottis au creux de quelque gorge,
Qui, la nuit, guettaient l'homme et se ruaient hurlants.

Maintenant, l'un s'endort; l'autre en sursaut l'égorge.
Le misérable râle, et le sang, par jets prompts,
Sort, comme du tonneau le jus mousseux de l'orge.

Et ceux qui, sur l'autel où nous vous adorons,
Ont déchiré la nappe et bu dans vos calices
Et sur vos serviteurs fait pleuvoir les affronts;

Qui nous ont enterrés, vivants, dans nos cilices,
Qui de la sainte étole ont serré notre cou...
Pour ceux-là le Malin épuise les supplices.

Enfin, je vois le peuple antique, aveugle et fou,
La race qui vécut avant votre lumière,
Seigneur! et qui marchait, hélas! sans savoir où.

Tels qu'un long tourbillon de vivante poussière
Le même vent d'erreur les remue au hasard,
Et le soleil du Diable éblouit leur paupière.

Or, vous nous avez fait, certes, la bonne part,
A nous qui gémissons sur cette terre inique;
Mais pour les anciens morts vous êtes venu tard!

Donc, chacun porte au front une lettre runique
Qui change sa cervelle en un charbon fumant,
Car il n'a point connu la loi du Fils unique!

Ainsi, gêne sur gêne et tourment sur tourment,
Carcans de braise, habits de feu, fourches de flammes,
Tout cela, tout cela dure éternellement.

Dans les antres de Hel, dans les cercles infâmes,
Voilà ce que j'ai vu par votre volonté,
Ô sanglant Rédempteur de nos mauvaises âmes!

Souvenez-vous de Snorr dans votre éternité!

Отредактировано Юрий Лукач (2010-01-12 13:51:45)