Форум литературного общества Fabulae

Приглашаем литераторов и сочувствующих!

Вы не зашли.

#1 2009-01-21 02:36:32

Юрий Лавут
Автор сайта
Зарегистрирован: 2008-01-26
Сообщений: 78

Моя старая детская сказка.

Весь первый день пытались выбраться. И так, и сяк, и друг на друга, и прыжками, и подбрасываниями. Страшно устали, перемазались, разозлились и переругались. От прежней дружбы, поражавшей лес, ничего не осталось.
– В последний раз, – хрипло сказал Волк. – Давайте подбросим в последний раз.
– Зачем? – глядя на него бешенными жёлтыми глазами, спросила Лиса. – Вокруг ни-ко-го!   Доходит? Сдохнем все.
– За день кого-нибудь найду, клянусь, клянусь, ребята, - сказал Заяц. Но остальные пошли к своим налёжанным местам.
Ночью никто не спал. Думали. Прислушивались. Где-то далеко и как будто из-под земли выла нездешняя тварь. Днём спали урывками. Стал мучить голод, к которому раньше были привычны и легко, и подолгу переносили. От нервов что ли. Заяц  иногда принимался что-то бодро рассказывать из прошлой жизни, но ему никто не отвечал. К вечеру Медведь, всаживая лапы на всю глубину своих огромных когтей и вырывая целые глиняные валуны, стал отчаянно, подняв морду вверх, рычать далёкому небу, пока совсем не осип. Кровь холодела в жилах. Но сверху, из светлого ещё круга прежнего, праздничного мира, чистого и сладкого мира бесконечной свободы, никто не отвечал.
Темнота подступала как ужас. Всю эту вторую ночь Заяц опять делал безумные попытки выкарабкаться по отвесным краям. Посидев и собрав силы, подпрыгивал и, пробивая ямки в стене, пробовал зацепиться; зацеплялся, ещё немного продвигался вверх, подпрыгивал – и падал. Пробовал бежать для разгона по кругу – прыгал, цеплялся, подтягивался – и тоже в конце концов падал на дно. Никто не спал.
       Когда стало чуть светлей, и Заяц вновь приготовился, Медведь сипло сказал: "Ну все, хватит." Все обмерли и ждали продолжения, но Медведь молчал.
– Я просто не понимаю, – сказала Лиса, – просто не понимаю. Если у кого-то не получается. Не получается выпрыгнуть. Зачем погибать обязательно всем?
Молчали тяжело и долго.
– Заяц плохой, плохо себя ведет, – наконец сказал Волк.
Ещё помолчали.Дух в яме стоял страшный.
– Да. Весь. Изгадился. Согласен. Не ожидал я, – вынес приговор Медведь.
– Ну что ж тут, что ж тут, ах, ты, господи ты боже ж мой, поделаешь... – мягко запричитала Лиса, приближаясь к Зайцу  мелким, плывущим шажком.
Заяц, стоя на задних лапах, прижался спиной к холодной глине и вытянулся, как будто собирался взлететь. Все собрались и напружинились. Заяц казался неестественно большим. Лиса подошла на расстояние удара Заячьей ноги и замерла. Стояла и смотрела.  И вдруг резко обернулась к Медведю.
– Парализовало Побегайку, – хрипло сказала Лиса. И отошла, чтоб всем было видно.
Заяц стоял как вкопанный, глаза закатились.
– У него тут на шее такая жилка бьётся, Михайло Иваныч, горячего попить - очень силы укрепляет.
–Я хочу, – не выдержав, сказал Волк.
Медведь посмотрел на него тяжелым, сосредоточенным взглядом маленьких влажных глаз и медленно, с трудом просипел: – Ну давай, если так сильно хочешь. Волк подождал немного, потом неуверенно двинулся.
–Где тут? – спросил у Лисы.
Лиса, пристально глядя на Медведя, отодвинулась в сторону и показала лапой.– Вон там, со стороны Михайло Иваныча, у ножки возьми, тебе удобнее будет.
Волк зашёл со стороны Медведя и, чтобы не быть заподозренным в жадности, не подходя вплотную к общему, вообщем-то, Зайцу, потянулся к нему всем хребтом.
Медведь, легко двинувшись, страшным ударом лапы по этому вытянутому позвоночнику переломил его и, пригвоздив другой когтистой лапой Волчью морду к зловонному дну ямы, навалился и стал рвать Серого Бочка, еще живого, на части. Волчок хрипел длинным последним хрипом.
Лиса быстрым движением прокусила Зайцу шею и жадно сосала, успевая быстрым языком слизывать убегающую кровь. Медведь, заметив движение, молниеносно, всей огромной окровавленной мордой дернулся в сторону Лисы - и упёрся яростными глазками в светящиеся жёлтые кольца Лисьих глаз: та уже стояла, держа на вытянутых лапах обмякшего Зайца и не отводя верного взгляда.
–Брось, – сипнул Медведь.
–Зачем бросать, – сказала Лиса, и прежними мелкими шажочками, подняв хвост колечком, открывающим беззащитные худенькие красноватые ляжки, вся холодея спиной, проплыла с Зайцем к медвежьему месту. Положила его брюхом вверх, развела Заячьи лапы и, отведя морду, уверенным движением официанта натянула шкуру одной лапой, а другой вспорола Заячье брюхо и развалила сочащиеся внутренности. Отошла, демонстрируя беззащитную спинку и пригласив подчеркнуто просто: – Отобедайте, Михайло Иваныч.
Медведь не двинулся; Лиса, устроившись на сухой середине, тонкими лапками в чёрных чулочках тщательно приводила в порядок хвост и пушистые, рыже-белые штаны. Иногда, выгнув спину, через плечо, смущённым девичьим взглядом скользнув по Медвежьим глазам, упиралась куда-то в живот Медведя и, вдруг опомнившись, опять принималась за свою женскую заботу. С трудом сдержала себя, услышав движение. А потом, ощутив его лапу на спине, опустила морду на осклизлое дно и сильно подняла распушённый зад. Терпеть пришлось изо всех сил. Медведь был безобразно велик, и, хоть сначала и сдерживался, -
жесток. В конце, рыча: сестричка, сестричка, - и крупно дрожа, оставил ей кровавые полосы на шкуре.
       Зайчатину съели вместе. Лиса брала по крошке - и ходила добирать кислого волчьего мяса. Смрад стал ужасен. Потом, в наступившей темноте, Лиса, не останавливаясь, мягким убаюкивающим голосом что-то бормотала о том, что она летом, вот же какая дурочка, радуется тонкой весёлой травке и прозрачной утренней росе, что осенью собирает цветастые листья, похожие на её рыжую шкурку, а зимой, как глупенькая какая-то, радуется первому белому пушистому снежку, бегает по нему своими чёрными лапками и долгими, долгими ночами опять вспоминая всё это, ждёт весны. Медвежья голова склонилась на бок – и захрапела. Двигаясь рывками, только во время всхрапа, и замирая в тишине, Лиса достала из-под кусков волчьей шкуры длинную, белую, остро заточенную кость, которую готовила весь день, встала перед Медведем, сидящим вразвалку, приладила кость к его горлу и, на всхрапе, приподнявшем его морду, навалилась на неё всем телом. Поняла сразу, ещё не загнав кость до конца: на всхрапе - это ошибка, надо было на выдохе, дала набрать воздуха! Медведь вспыхнул остекляневшим, красным глазом, и  лапы его с растопыренными когтями, мгновенно, каким-то неуловимым движением, ласково приобняли её и одна клешня мёртвой хваткой, пронзая, страшно сжала ей зад - зачем сейчас-то задрала хвост? – мелькнула мысль – и тут же вторая клешня, войдя в спину, острыми чёрными когтями схватила и разорвала её сердце.
Держа её, уже мёртвую, изнутри, как тряпичную куклу, Медведь последним конвульсивным движением прижал к себе узкий девичий череп.
       Утром холодный глазок неба заглянул до самого дна - и отодвинулся опять на недоступную голубую вышину. Мелкой волной чуть дёрнулась, смыкая разорванную ямой красоту, разноцветная лесная подстилка - и снова, спускаясь прихотливыми спиралями,  ранние жёлтые, красные листья повисли в воздухе, а потом на зелёной, упругой ещё траве.

Отредактировано Юрий Лавут (2009-01-23 21:43:06)

Неактивен

 

#2 2009-01-23 19:10:17

Aberrat
Редактор
Откуда: г. Подольск
Зарегистрирован: 2006-06-01
Сообщений: 364

Re: Моя старая детская сказка.

Очень, очень тревожно. Читается с интересом, ибо бескомпромиссно написано. Никого не жалко - никого.. и всё такое. На самом деле жутковато, что не есть плохо. Но какая-то аутогенная агрессия во всём этом есть. Выплекс злости и ярости вовне.


Aberrat
Ибо всё - тлен...
царь Давид

Неактивен

 

#3 2009-01-27 00:47:35

Юрий Лавут
Автор сайта
Зарегистрирован: 2008-01-26
Сообщений: 78

Re: Моя старая детская сказка.

Спасибо. Это стандартное слово, но хочется чтобы оно прозвучало неформально, потому что я действительно благодарен Вам за комментарии. Они живые, эмоциональные и умные, что не так просто. Удачи. Ю.Л.

Неактивен

 

Board footer

Powered by PunBB
© Copyright 2002–2005 Rickard Andersson