Форум литературного общества Fabulae

Приглашаем литераторов и сочувствующих!

Вы не зашли.

#1 2007-07-09 21:54:19

Maksim Usachov
Автор сайта
Зарегистрирован: 2006-03-09
Сообщений: 82

Райское дерево

Райское дерево




Диковатым… а точнее диковинным зимним утром, когда идет снег и никому до этого нет дела, ибо суббота, прямо посреди двора, непонятным никому образом появилась яблоня. Удивительные красные яблоки, которые выглядывали из зеленой, как сказал бы поэт – зеленой до изумрудной тоски, листве на фоне плотно закутавшихся в снежные шубы деревьев, которые все равно зябко дрожали на ветру. Яркое пятно, которое  нагло потеснило своим стволом железный столик и опрокинуло скамейку. Естественно, местное общество высыпало из  своих домов и теперь, разинув рот, наблюдало за этим чудом.

– Вот такие дела, – высказал свое мнение дворник, которого все и в глаза и за глаза называли Шкура, так как имени его уже никто не помнил.

Все кивнули. Но отнюдь не от согласия с ним, а из-за осознания всей собственной безысходности на фоне наблюдаемого ими чуда. Говорить никому ничего не хотелось. Или не моглось. Тут уже сложно разобраться во всех бушующих внутри, под защитой верхних, нижних и прочих одежд, чувствах. Ведь перед всеми стояло удивительное «вот», с обездвиживающей очевидностью, которое за одну ночь, а может и намного быстрее, появилось во дворе. Но что было это «вот»? Тут у каждого, в рамках индивидуальной эрудиции и личной готовности фантазировать расцветало собственное «такое» – пусть и не построенное из твердых фактов понимания, а скорее сотканное из интуиции и веры кружево восторга. В его узоре смутно можно было угадать и останки христианских нравоучений, и миражи научного мышления, и даже пласты более поздних уже постперестроечных и постсоветских суеверий. Но чего уж точно во всем этом не было, так это «дела», которое так прочно ассоциировалось в пеленками, проездными, портфелями и кастрюлями. Поэтому-то никто и не возразил дворнику. А он отчего решив, что общество и впрямь согласно, продолжил упражняться:

– Яблоня, – заявил он.

– Штрифель, – неожиданно поддержал дворника неформальный лидер всей дворовой интеллигенции – профессор политологии Лев Львович, распахнутое легкое пальтецо которого говорило о буре чувств где-то внутри него. Произнеся это, профессор отчего-то расчувствовался. Он снял варежку, зачерпнул снег и размазал его себе по лицу.

– Джонатан, джонатан – неуверенно проговорил единственный во всем дворе политически  уверенный в себе господин в черном кожаном макинтоше и тонких перчатках, Семенов, который стоял на твердой платформе либерализма, а сейчас попросту на скамейке в непосредственной близости к чуду.

Профессор помотал головой и уверенно произнес:

– Нет-нет! Штрифель. Это штрифель – я помню. Море, скамейка, чайки, – он вздохнул и посмотрел куда-то глубоко в сугроб. И добавил, – Никаких сомнений.

Семенов открыл рот, чтобы возразить, но в последний момент не решился спорить со столь авторитетным представителем преподавательского состава, тем более что какой-либо необходимости спорить именно сейчас не было.

– А кто они? – тихо поинтересовалась Алевтина – Ученные?

Бедная девушка моментально покраснела, из-за чего слилась со своим алым полушубком, так как вопрос вырвался у неё невольно: она сама сильно удивилась, когда услышала свой голос. Подумала вслух, с кем не бывает. Ну, мелькнула мысль, не в честь ли людей названы сорта яблок, может даже в память известных селекционеров. Бедная девушка! Если бы она знала что человеческие стереотипы и простая гнусненькая вера в чужую глупость  сыграли с ней шутку. Все участники событий, которые услышали вопрос, решили что она настолько глупа что уверена что предметом обсуждения являются некие господа Штрифель, должно быть немец, и Джонатан, американец.

– А какая разница: джонатан, штрифель? – задумчиво поинтересовался у вечности дантист Аркадий, замечательно переносящий холод в дутом китайском пуховике и вязанной шапке, типа гандон.

Молодой и неопытный, он просто не знал какой опасности подвергает общество. Ибо страдают наши люди странной слабостью, которая не получила и вряд ли когда-то получит названия. Суть её заключается в том, что вопросы произнесенные вслух со страшной разрушительной силой проносятся по общественной мысли, уничтожая не только сами мысли, но даже постройки и государства их окружающие. Этот наследственный порок уже не раз становился причиной ужасных катаклизмов пропахивающих общественное сознание. Достаточно произнести в слух: кто виноват, что делать, кто последний. И перед взором любого образованного человека немым укором встают руины и развалины прошлого. Естественно, далеко не каждый вопрос превращался в катастрофу, но какие именно слова, лениво брошенные в пустоту, вырастают в Вопрос – никто предугадать не может. Поэтому наученные горьким опытом предыдущих поколений граждане стараются вслух особо не интересоваться. Даже самые безобидные.

И Аркадий бы обязательно поостерегся, и уж точно не будет в следующий раз столь беспечен, ведь вопрос его странным образом изменил эту историю. Виновен, конечно, не он. Виновато то грандиозное чудо во дворе и невозможность, в рамках простой человеческой логики, найти ему объяснение и толкование. Яблоня сама была вопросам ответить на который было настолько сложно, что люди сразу ухватились за возможность ответить на что-то попроще, на что-то побанальней. И попали в ловушку. Тихо, громко, смело, сомневаясь, с улыбкой, хмуро, но ответили почти все. Даже Алевтина пробормотала в сторонку: вкусовыми качествами. И с удивлением граждане жильцы и обитатели обнаружили, что их соседи не совсем правильно понимают, чем же отличаются джонатан и штрифель или, что еще ужасней, неправильно делали акценты и переворачивали все с ног на голову неуместными сравнениями. И каждый загорелся мыслью пояснить, поправить, уточнить, добавить, возразить. Само собой начался бардак, который некоторые еще именуют общественной дискуссией.

– Аллюзия, сплошная аллюзия, полное небо звезд, ни тучки, ни черного пятнышка, – продолжал вздыхать Лев Львович, не замечая нарастания вокруг противоречий.

– Холодная нынче зима, – заметил дворник и достал из огромного кармана шубы бутылку и пластиковые стаканчики. Вокруг него сразу образовался тесный кружок не то чтобы единомышленников, но в чем-то близких друг другу людей. В состав пробились:  сам дворник, грустный дантист, партийный активист и Алевтина. Их соединение во многом случайное – просто стояли рядом – но, несомненно, не состоялось бы без некой тайной и глубоко спрятанной симпатии. Налили из уважения и стоящему рядом профессору политологии. Чуть-чуть. А вот барыгу с пятого этажа шугнули – бутылка все-таки не резиновая. Тост попытался толкнуть дантист.

– Я, в общем-то, так просто спросил, без задней мысли, – виновато произнес он.

– Риторически, – поддержал его дворник.

Все под аккомпанемент хихиканья Алевтины беззвучно чокнулись пластиковыми стаканчиками. Выпили и так хорошо пошло и так приятно на душе стало, что решили добавить тут же, не делая большого перерыва, благо политически хорошо подкованный Семенов очень толково комментировал разворачивающиеся во дворе события, а, как известно, под зрелище пьется лучше и вдвойне.

– Деление как ни странно произошло по территориальному признаку, – объяснял Семенов, – Хотя почему странно? Оно в принципе и верно, кому верить как не самому близкому соседу? В принципе, образовалось пять центров и одно неустойчивое образование, которое за отсутствием лидера, группируется около песочницы. Там те кто или не понял вопроса, или те, кого он не слишком заинтересовал.

– Я же в порядке общего понимания ситуации, – пояснил ему Аркадий.

– Для науки и счастья человечества, – по-своему поддержал дворник, бережно разливая опять.

Алевтина сочувственно покивала, а профессор честно говоря не обратил внимание.

– Самой сильной мне представляется крайне правая партия под руководством бабы Нюсти. Группа сейчас малочисленная, но крайне популистская и беспринципная, руководимая опытным и целеустремленным лидером. Несомненный плюс в дебатах – муж лидера, которого вполне можно использовать в качестве оратора и вышибалы. Идеально подходит, – продолжал Семенов, все больше увлекаясь событиями, иногда дергая руками и ногами, будто-то вот-вот и выбежит в самую гущу.

– Да мне и не интересно вовсе, вот мамой клянусь, – вздыхая бормотал дантист, но на этот раз нашел сочувствие только у Алевтины. Ибо:

– Кап-кап. Последние капли, – печально проговорил дворник.

А профессор погрузился в свои мысли и декларировал:

– Исток всего – твои глаза. В них я читаю зиму, лето, и роскошь сумерек и света, и вин игристых торжество, – в голосе его чувствовалось не только торжество, но и легкая хрипота, из-за чего декларировал он чрезвычайно убедительно и кто-нибудь обязательно бы похлопал, если бы.

– Не ожидал, не ожидал! – воскликнул Семенов, – партия под предводительством дяди Яши перешла в наступление! Взобравшись на детскую горку, их лидер получил не просто стратегический обзор, но и возможность громко и уверенно агитировать песочницу. Ну-ну.

– Вот такая грустная история – жизнь, – говорил Аркадий уже исключительно Алевтине, которая от избытка понимания гладила его по пуховику.


– Ну, я, пожалуй, сбегаю, – заявил дворник, – сбрасываемся!

Вопросов никто не на всякий случай не задавал, поэтому сбросились.

– Пожалуй, партия центристов примкнет к дяди Яше, – передавая деньги, заявил Семенов.

– Да ты что, – произнес дворник, прикидывая сколько брать.

– Все к этому идет, – подтвердил активист. – Более того, наметилось определенное схождение позиций. Дядя Яша пойдет на некоторые уступки. Странно только что баба Нюстя ведет себя пассивно, не используя способности своих сторонников.

– Портвейн не бери, – зачем-то уточнил Аркадий, хотя заподозрить дворника в таком извращении было сложно. Алевтина чему-то улыбнулась.

– Бриз, легкий бриз. Бриз, бриз, – пояснил Лев Львович дворнику, когда тот выворачивал карманы его пальто в поисках недостающей на закуску суммы.

– Ага! Вот почему баба Нюстя молчала. Она вела переговоры с двумя остальными партиями. Вот уже шахмато-шашечный клуб выступил в поддержку правых позиций и Сергей Палыч даже толкнул речь о готовности так сказать одним фронтов, староиндийской, супротив ферзевых и других гамбитов. Сильный ход.

– Мир глуп и несправедлив. Кошмарная ситуация. И холодно, – сделал вид, что тоже интересуется политикой Аркадий.

– Ах, мир! Темный провал и огромное солнце, – восхитился непонятно чему профессор.

– Еще Вольтер жаловался своему другу… – решила тоже блеснуть печалью Алевтина, но её прервал вернувшийся с бутылками дворник.

– На закуску по-любому не хватает, – заявил он.

– Снегом, снегом… – пробормотал Аркадий, вспоминая студенческие годы.

– А партия левый бабок оказывается террористы! – воскликнул Семенов. – Ловко они согнали снежками дядю Яшу с детской горки. Правильных союзников избрала баба Нюстя, ну да она б… женщина опытная.

– И чудо, это как бриз, который обдувал наши обнаженные тела, – продолжал воспарять Лев Львович, благо делал это безобидно и налить не просил.

– Да вот, однако, – после некоторых раздумий заявил дворник, – яблочки

Подошел к яблоне и сорвал одно яблоко. Неожиданно профессор очнулся от грез и с криками «Святотатство! Культурная эпидемия, тьфу, революция» ринулся на дворника. Любой интеллигент прекрасно знает что грубость и насилие – это просто защитная реакция на опасную внешнею среду. Поэтому той самой среде следует уважительно относится к подобным проявлением агрессии. Это же она виновата! Но, увы... Если бы кто-то сказал дворнику, что та самая среда это он, тот совершенно бы не понял подобные заявления и очень, очень сильно обижался бы. Оттого и не понял уважаемого всеми Льва Львовича и просто напросто заехал ему в морду. Больно. Профессор упал. Благо снег смягчил его падение и почти сразу он заскулил. Но с истинно научным упорством профессора пополз к яблоне со словами:
– Бриз, море, ты, я… – дворник не стал вникать в произнесенное и немного грубо заехал ногой в лицо мечтательной интеллигенции, чем заставил её замолчать на некоторое время.

– А неплохой в общем-то закусь, – заявил дворник, переступая  профессора и пробуя на ходу яблоко.

Кружок, образовавшийся вокруг него, согласился и последовал его примеру.

Боже мой! Снег и яблоки! Что может быть чудесней, чем в тесной компании сидеть, пусть даже в мороз, сидеть и  наслаждаться зрелищем, выпивать, простите, и закусывать чудом? Слушая Семенова, который постепенно переходил в шепот и чавканье, несмотря на высокую политическую культуру, хлопая одну за одной, закусывая удивительными для февраля яблоками, которые таяли во рту, с приятным именно яблочным послевкусием. Не мог помешать даже иногда приходящий в себя профессор, и снежки долетающие к ним. И не беда, что постепенно у собравшихся около яблони заканчивались яблоки и водка. И не беда, что участники дискуссии постепенно, в ходе нормального политического процесса, если не считать битвы снежками и взятия ледяной крепости,  вырабатывали единое и, наверное, действительно правильное мнение. Все это неважно! Было действительно хорошо. Дворник нежно обнял партийного активиста Семенова, и когда тот начинал тихо бормотать, комментируя текущий политический момент, нежно и по-братски гладил его по голове. Благо в обнимку на скамейке было очень удобно и тепло. И не беда:

– Ну, все, можно идти домой, – заявил дантист Аркадий, одно рукой обнимая Алевтину, а другой яблоню, – чудо закончилось.

– Почему, – с трудом ворочая языком, спросила Алевтина.

– Яблок оказалось как-то очень мало. Мы их все… закусили.

– И что.

– И все…

– Правда?

– Наверное.

– Мне теперь домой? – спросила тихо Алевтина.

– Я же сказал… Но может зайдешь ко мне? Выпьем кофе, – неуверенно спросил Аркадий, в общем-то, и не надеясь.

– Конечно, выпью, – заявила Алевтина, крепко сжимая в кармане своего полушубка последнее яблоко.

Но это уже совершенно другая история и рассказать её должен, если по справедливости, один мой знакомый змей...



Редакция 09.07.07

Неактивен

 

#2 2007-07-10 11:08:52

Черёмина
Редактор
Зарегистрирован: 2006-02-13
Сообщений: 1744
Вебсайт

Re: Райское дерево

Посмеялась, спасибо smile1
Местами слишком уж перемудреный закос под русских классиков (вернее, не закос, а блестящая стилизация, конечно), оттого иногда читать трудновато. А вот за эти штуки: "посмотрел куда-то глубоко в сугроб", "ну да она б… женщина опытная" я обожаю Вашу прозу. Правда, слово "гандон" царапает. Стеб - да, но здесь важно не переборщить с вульгарностью.

Неактивен

 

#3 2007-07-10 12:45:04

Александр Клименок
Автор сайта
Откуда: Калининград
Зарегистрирован: 2007-02-10
Сообщений: 4610

Re: Райское дерево

Стиль, чувство языка - вполне на уровне. По поводу вульгарщины - ну, если так уж необходима, что спасу нет - да. А так - согласен с Натальей.


Александр Клименок

Вывожу из тьмы. Круглосуточно.

Неактивен

 

#4 2007-07-11 11:06:42

Maksim Usachov
Автор сайта
Зарегистрирован: 2006-03-09
Сообщений: 82

Re: Райское дерево

Спасибо! По поводу вульгарности… В толковый словарь Ушакова слово попало. ))

Неактивен

 

#5 2007-07-11 11:18:28

MariLaska
Автор сайта
Зарегистрирован: 2006-08-25
Сообщений: 294

Re: Райское дерево

хорошо написано.


MariLaska
совершенство складывается из мелочей

Неактивен

 

#6 2007-07-11 13:16:10

ЖукоВ
Участник
Зарегистрирован: 2006-08-15
Сообщений: 827

Re: Райское дерево

Прости Максим - не впечатлило. Просто не люблю "Кривые зеркала" с их придурковатой сатирой. )

Отредактировано ЖукоВ (2007-07-11 13:16:43)


Не откажите мне в любезности
Со мной пройти слегка туда-сюда )) 
Н.Рыбников

Неактивен

 

#7 2007-07-11 21:13:31

Maksim Usachov
Автор сайта
Зарегистрирован: 2006-03-09
Сообщений: 82

Re: Райское дерево

MariLaska, Спасибо!

ЖукоВ, Увы, ничего поделать не могу, так написалось. ))

Неактивен

 

Board footer

Powered by PunBB
© Copyright 2002–2005 Rickard Andersson