Форум литературного общества Fabulae

Приглашаем литераторов и сочувствующих!

Вы не зашли.

  • Форум
  •  » Проза
  •  » МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

#1 2007-04-03 16:39:19

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

http://venetian.612formulas.com/histories/book202.html

По книге Лейбгор. Венецианец или путешествие из прошлого в грядущее
с Комментарием 1565 года

ЛЕЙБГОР

История создания и разрушения машины рассказов
(перевод сделан по изданию ВЕНЕЦИЯ, 1543 год).


                                          При чтении рекомендуется музыка     
                                          http://bronner.ru/sound_room.htm



Сцена 1.

В предместье Флоренции жил дворянин, которого никто не называл иначе, как магистр Джакобо. Что до имени — так его и звали, что же до уважительного титула «магистр», то он сам так себя величал, а все остальные уже вслед за ним. Но имя — не пустой звук, и некоторая таинственность, как бы природно соединившаяся с подобным обращением «магистр Джакобо», нашла себе отражение в облике и манере разговора нашего флорентийца.

Впрочем, и занятия он себе выбрал странные, увлекаясь более всего математикой и механикой, и еще точнее — не только европейской по происхождению математикой, геометрией Евклида, но и алгеброй, в которой столь сильна примесь сарацинской крови. А в механике тянулся к изготовлению автоматов, то есть машин, похожих на разумные существа.

Покорная жена и послушный сын нисколько не мешали его занятиям. Денег вполне хватало на приличное существование, ученые опыты, на книги и на мастерскую, оборудованную рядом с кабинетом. Словом, магистр Джакобо шел по горестной стезе земной на зависть соседям легко и благополучно, без лишней тяжести грехов и нужды на горбу.

И если бы не таинственность облика, о которой мы уже сказали, то он мог бы внушить окружающим зависть. Тогда как почти суеверный страх перед ним заменил зависть опаской. Что вполне устраивало магистра, склонного к размышлениям в одиночестве и не терпящего мирской суеты.

Так выглядели дела со стороны, да и на самом деле были таковыми. Пока поиски истины не привели магистра Джакобо к изобретению некоего механизма, который назвал он «Машиной Рассказов», устройства удивительного, потрясающего достижения человеческого ума и чуть ли не вершины рациональной философии.

Но прежде чем сообщить о необыкновенной судьбе ученого и его превосходного изобретения, коснемся некоторых причин, по которым он обратил свой талант к построению машины, столь разительно отличающейся от других, полезных механизмов. Таких как военные приспособления, промышленные орудия, устройства для развлечения публики, вроде фонтанов, или, наконец, доходных механических игрушек, которые в образе живых существ могли бы поразить воображение простонародья и двора.

Дело заключалось в том, что Джакобо был на редкость косноязычен. Любая произнесенная фраза стоила ему немалого труда, а пауза между словами, когда подбирал он нужные, позволяла собеседнику позавтракать, отобедать, поужинать, сладко поспать и, проснувшись к полдню следующего дня, застать магистра все за тем же упорным занятием.

Если же, по несчастью, предстояло магистру Джакобо написать записку или письмо, то это становилось для него бедствием, почище чумы.

Вот что стало истинным мотивом трудов Джакобо, хотя сам он, конечно, в том не признавался, расхаживая бессонными ночами по дому и размышляя о самых возвышенных материях.

«Мир,— говорил он самому себе,— покоится, согласно церковному учению, на словах. Я не слишком усерден в вере и не так уж привержен канонам католичества, но могу признать, что тот Бог или Природа, или космический механизм мироздания, который движет камнями, животными и людьми вокруг меня, определяет, заодно, и потоки членораздельной речи. И, таким образом, из одних слов появляются другие, а за ними следующие.

Вопрос в том, имеются ли среди этих самых слов элементарные, равные по значению в образовании вещества сере или ртути, и на сей вопрос я давно ответил положительно. Но если это так, то подобно вычислению неизвестной алгебраической величины по другим, известным, можно по некоторым важнейшим словам исчислить недостающие, чтобы все вместе они связались в обращение к торговцу на рынке, или прекрасную поэму, или молитву, или в послание самого папы.

Да, в принципе подобное возможно. И, вычисляя слова, я мог бы составить любые книги, которые покоятся на полках библиотек. Однако, жизнь человеческая коротка, и вычисления с пером на бумаге могли бы оказаться чересчур затруднительными. И, следовательно, единственным путем становится построение машины, которая сама бы исчисляла слова по словам, расставляя их в правильном порядке.

Таков ответ! Механизм равный механизму Природы! Что же до всего остального, то мои знания, в том числе и многочисленных языков, и устройства машин, и автоматов, и познания в математике вполне позволяют приступить к работе, ведя ее в тайне, ибо чернь немедленно увидит здесь сделку с дьяволом и постарается без лишних слов отправить меня к праотцам».

Труд магистра занял чуть менее семи лет, машина была построена. Внешне она представляла собой бронзовую пирамиду, опять-таки из семи ступеней — число лет, потраченных на изготовление механизма, подсказало Джакобо подобное решение. А далее гордыня легко нашла очевидное соответствие: первая ступень — первый день творения, шестая — шестой.

Из бронзы же, по заказу магистра Джакобо, были отлиты аллегорические фигуры солнца и луны, деревьев, животных, Адама и Евы, и собственноручно, самим магистром, укреплены на ступенях. От первой до шестой.

Седьмая же ступень машины напоминала Град Небесный, с куполами и крестами, с фигурками людей, выполненных столь тщательно, что, приглядевшись, каждый сведущий в науках человек различил бы величайших философов, математиков и механиков всех времен и народов.

Среди них, точнее между фигурами Аристотеля и Архимеда, но несколько впереди и крупнее, магистр Джакобо расположил свою собственную фигуру — с протянутыми вперед руками и книгой на ладонях. Книгой, даруемой человечеству и содержащей великолепное описание жизни величайшего механика, то есть самого Джакобо, а также устройства его богоравной машины.

На передней стенке этой, седьмой ступени, имелись створки ворот, как бы открывающие путь в Град Небесный. Ворота механически раскрывались, когда машина магистра заканчивала работу, и посредством колес, спрятанных внутри корпуса, колес, с нанесенными на них буквами, можно было увидеть в этих воротах слова, предложения и целиком одну какую-нибудь страницу, составленную автоматом.

Для того же, чтобы увидеть следующую страницу, достаточным было не запускать машину вновь, но лишь опустить рычаг.

Начальное движение сотен зубчатых колес, постепенно, от заданных слов (они устанавливались на первой ступени машины самим Джакобо, выступающим чуть ли не в роли Творца), передавалось и детализировалось на ступенях следующих, вовлекая в свой оборот сюжеты, и тот или иной стиль письма, и имена героев, вращались зубчатые колеса добавляющие к начальным словам все другие, и колеса, выстраивающие из слов предложения, а из предложений — страницы.

С тем, чтобы на вершине машины, в горних высях, в распахнутых воротах, читатель мог увидеть, поразиться и пасть ниц перед немеркнущим светом нерукотворного творения.

Говоря кратко, вместо ангелов по своеобразной механической лестнице Иакова опускались и поднимались буквы и слова, начертанные на зубьях шестеренок, являясь, в конце-концов, не то чтобы пред Господом, но пред глазами далеко не худшего творения Его — магистра Джакобо.

Что до вращения колес, то оно обеспечивалось потоком воды, ниспадающим на колесо подобное тем, которые устанавливают на водяных мельницах. А поскольку шестерни механизма были изготовлены превосходно и оси отшлифованы с редким усердием, то, в силу малого трения, для работы машины требовалось не более колодезного ведра жидкости на сто страниц убористого текста, явленных в воротах. Когда вода заканчивалась — магистр вновь заполнял бак, подвешенный к потолку.

Но достаточно подробностей, вряд ли интересных читателям этой книги. Теперь они могут представить себе кабинет Джакобо, дверь распахнутую в мастерскую, бронзовую пирамиду машины, свет падающий из окна в предвечерний час. Магистр склонился над таблицами, ими усыпан стол кабинета и пол, весь поглощенный расчетами перед тем, как его машина впервые будет пущена в ход.

Взгляните на вдохновенное лицо Джакобо! Приглядитесь к рукам — они поглаживают бронзу механической пирамиды, до высоты которой, в духовном смысле, конечно, никогда не подняться пирамидам Египта!

Час просветления человечества, минута опрокидывания основ!

«Я составлю послание к сыну, вот с чего я начну,— произносит магистр вслух, хотя рядом нет ни души,— чтобы стало ему известно, когда подрастет, кем был его отец. Чтобы продолжил дело мое, чтобы не оказались труды осиротевшими. Не к простолюдинам же мне обращаться — пусть живут в пустых хлопотах, и не к власти — над чем их власть, и не к церковникам, они закостенели в своих древних обрядах и, тем более, не к ученому миру — эти от зависти задушат. Нет, только к сыну, к будущему. И никак иначе...»

Говоря так, магистр Джакобо установил на первой ступени машины слова — «послание», «сыну», «отец», «труд!», «знания», «машина», «книги», «Бог?», последнее с вопросительным знаком, а четвертое — с восклицательным, чтобы механизм верно воспроизвел мысли магистра. Затем Джакобо немного помедлил и задал колесам ход.

Полная тишина ответствовала ему. Впрочем, ничего другого магистр и не ожидал, колеса, как уже говорилось, были отшлифованы чрезвычайно тщательно и не издавали ни малейшего скрипа.

Так прошел час. Лишь тонкая струйка воды мерно струилась по желобу, вращая колесо с лопастями. Джакобо стоял в оцепенении, казалось, волнение мешало ему дышать. Наконец раздались звуки музыки, механическая шарманка, установленная внутри корпуса, предупредила магистра, створки ворот распахнулись, и ученый смог полюбоваться результатами труда.

При входе в Град Небесный было написано:

«Сын мой! Этот личный опыт действия... наиболее большой из механизмов, седьмое чудо света, человеческого ума, что никакое и не будет границами, навоз... Гуси, утки, бараны, свиньи, быки, куры... Я посвящаю Вы. Упаденное Слегка и будущее остается моя сделка... Скоро Вы мать... но взрослый, в будущем, имеющий становится Вами будет наверняка понят, что получающее наследство, чтобы позолотить и драгоценности целого мира. Ибо Знание - здесь истинное богатство и человек, постигший хитрость устройства, зажигают властелин... Не становиться, чтобы говорить Вас, сын мой, в многих годах труда, в сомнениях и разочарованиях, в горечях, чтобы увидеть, которые обладают занятиями трава духа человеческая, среди... пустопорожней жизней, мелочности, страстей властвовать, хочет, что набить деньги кошельки, упорное, стремление, в, других не знаниях и выполнении разума, но мощность кулака и стремительностью меча... так. так. так. так. так. так. так. так. так... бац, бам... И здесь, Я ваш отец, .... Пасха, Рождество, день короля, ночь с бабой... не включает их, установленное ни наиболее наиболее наиболее наиболее наиболее наиболее наиболее наиболее наиболее малейшее внимание... Вы можете быть будет страшным, чтобы услышать это, но такой Бог просто никакое на свете. Но будить трудолюбие и жажда знаний, которое делает большинство Бога человека... И процветание человечества, в котором... Я вера... настанет затем, когда ученый займет место механизм покроет человека земли монаха... Когда тысяча машин и неведомый... теперь земли. Затем и появитесь этот Бог, который молит людей... И этот Бог даст меня счастливый и предусмотренный, получать жирные мысли жизнь... Возможно подобно не для гор, ... чтобы предсказать?... аб, ав, аг, ад, ае, аж, аз, ай, ак, ал, ам, ан, ая, аа... Так природа, что с определенным натяжкой, могли бы быть названы как Бог, долг из варварства между прочим и дикости, восходит прежде, чем завершает себя мироздания и создадут Всевышний. И которых лепится руки в глине, Бог мои... ба, бб, бг, бд, бе, бж, бз, бй, бк, бл, бн, бя... ...сын, несомненно нигде не объявляя чтение и не деля это ни с кем. В противном случае Жизнь ваша воля завещание завещание, завещание, завещание, завещание, завещание, завещание, завещание, завещания подвергается опасности, вашему заданию не входить в раздоры с мощностью церковный и светский, но повышение в ступенях знания, туда будущей судьбы... А, б, в, г, д, е, ж, з, и, й, к, л, м, н... И Я гарантирован, так это и случится».

Лицо магистра Джакобо исказила гримаса боли — он ничего не мог разобрать среди полоумных строк, и уж, во всяком случае, косноязычием превосходная машина превосходила его самого. Но, постепенно, вчитываясь в слова на воротах седьмой ступени механизма, магистр светлел лицом, видя некоторую связность, близость начертанного машиной его собственным размышлениям.. Правда, целые фразы, для быстроты работы, были заготовлены заранее и в полном виде нанесены на зубчатые колеса. И неудивительно, что они выглядели вполне осмысленно.

Волнение вконец измотало Джакобо. Уже не имея сил ни думать об усовершенствовании машины, ни вновь перечитывать написанное, флорентиец прилег в кабинете и, кажется, мгновенно уснул.

В полночь магистра разбудил звук механической шарманки. Не доверяя самому себе, он бросился к машине, створки ворот были открыты. Каким образом механизм сумел вращать свои зубчатые колеса без вмешательства Джакобо оставалось загадкой. Магистр провел рукой по желобу — тот оказался сухим, будто бы по нему не протекала вода.

«Должно быть перед тем как заснуть, я вновь привел механизм в действие,— рассудил Джакобо.— А усталость заставила об этом забыть. Однако начальные слова остались теми же. И, значит, той же самой должна остаться страница в створках ворот. Ибо механика приводит к одинаковым результатам в сходных условиях».

Подобные мысли, точнее правильная последовательность фигур логики, несколько успокоили флорентийца и, вооружившись листом бумаги, пером и чернилами, он собрался переписать строки с шестеренок, чтобы поразмыслить о нерукотворных письменах в тиши кабинета. 

В ту самую минуту, когда магистр Джакобо собирался приступить к занятию, какая-то тень проскользнула между ним и машиной, и ему почудился негромкий смех. Оглядевшись по сторонам и никого не обнаружив, магистр принялся переписывать первую строку, и перо выпало у него из рук.

Слова, их порядок, литературные обороты, периоды речи были совершенно правильны и полностью соответствовали желаниям Джакобо. Более того, то, что он хотел бы сказать, невозможно было бы высказать лучше.

Дрожа всем телом, флорентиец прочитал:

«Сын мой! Этот первый опыт действия величайшего из механизмов, седьмого чуда света, свидетельства человеческого ума, которому нет и не будет границ, я посвящаю тебе. Своему сыну и будущему продолжателю моего дела.

Сейчас ты мал, но в будущем, став взрослым, ты наверняка поймешь, что доставшееся наследство стоит золота и драгоценных камней всего мира. Ибо знание — вот истинное богатство, и человек, постигший хитрое устройство мироздания — его властелин.

Не стану говорить тебе, сын мой, о многих годах труда, о сомнениях и разочарованиях, о горечи видеть занятия свои — высоту духа человеческого — среди пустопорожней жизни, мелочности, страсти властвовать, желания набивать деньгами кошельки, упорного стремления превосходить других не знаниями и свершениями разума, но силой кулака и стремительностью меча.

И вот, я твой отец говорю тебе — лишь просвещенный разум достоин быть отмечен среди краткой жизни нашей, разум, поднимающий нас из праха, всесильный, всемогущий, нет которому предела и никогда не будет.

Те же, кто думает иначе, находятся в глубочайшем заблуждении. Путь к тому, кого именуют они Богом, полагают эти люди главным и самым существенным из занятий, тогда как этот их Бог, ради которого одели они рясы, возвели церкви, соблюдают посты и празднуют праздники, не обращает на их суету ни малейшего внимания.

Тебе может быть будет страшно услышать это, но такого Бога попросту нет на белом свете.

А есть трудолюбие и жажда знаний, которые сами делают человека Богом. И процветание человечества, в которое я верую, настанет тогда, когда ученый займет место монаха. Когда тысячи машин и неведомых ныне механизмом покроют лицо земли. Тогда и появиться тот Бог, которому молятся люди.

И этот Бог даст нам счастливую и обеспеченную, полную мысли жизнь.
Возможно подобное не за горами, и ты еще станешь свидетелем этих счастливых событий.

Не подтверждает ли этого моя машина, умеющая сочинять книги и, следовательно, сама ставшая элементом божественного? Так природа, которую мы с некоторой натяжкой могли бы именовать Богом, долгим путем от варварства и дикости восходит к вершинам мироздания и сама творит Всевышнего. И мои руки в глине, из которой лепится Бог.

Я призываю тебя задуматься над сказанным, сын мой, разумеется нигде не оглашая прочитанного и не делясь им ни с кем. Иначе жизнь твоя подвергнется опасности, твоя же задача не вступать в раздоры с властью — церковной и светской, а подниматься по ступеням знания, верша судьбы будущего.

И я уверен — так оно и случится».

Джакобо не знал — наяву ли явились пред ним столь прекрасные слова или он спит и лишь воображает случившееся. Слишком долго он ждал свершения своей мечты. Тут ему вдруг пришло на ум, что следует, пожалуй, взглянуть — не продолжила ли машина послания, нет ли вслед за первой страницей второй? Флорентиец нетерпеливо потянул за рычаг — тот не подался.

Впрочем, удивляться здесь не приходилось. Механизм был отлажен так, чтобы рычаг не переводился, когда написанное машиной исчерпано. Оставалось переписать слова на бумагу. Джакобо сумел взять себя в руки и переписал первые слова — «Сын мой!», но случилось нечто совершенно невероятное. Створки ворот закрылись. И флорентиец остался перед воротами Небесного Града с раскрытым ртом и выпученными глазами.

Трудно сказать насколько долго длилась немая сцена. Финал же оказался прост — магистр с помощью особой рукояти распахнул створки. Ворота были пусты. Желоб сух. Каким образом повернулись зубчатые колеса и стерли слова оставалось величайшей тайной.

Измученный, потрясенный Джакобо без сил упал на пол возле своей бронзовой пирамиды. И уже не слышал, как музыка прозвучала в мастерской, створки ворот распахнулись и, если бы кто-нибудь оказался неподалеку, то сумел бы прочитать: «А впрочем, сын мой, все прочитанное тобою ранее неверно. Я всего лишь хотел испытать твой разум подобной нелепицей. Запомни навсегда и говори всем — Бог над нами, нет движения тела или души без мановения Его. Он лепит нас из глины, мы же лишь пыль под рукой Господа"

Отредактировано Микаэль (2008-11-26 18:24:00)


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#2 2007-04-03 16:39:53

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Комментарий                           

Добрый день!
Я рад представить столь квалифицированной публике свой роман «Венецианец».
Этот роман написан двумя авторами под общим псевдонимом Лейбгор.
Поскольку один из авторов известен здесь под именем Микаэль, то пусть так и будет. В данном случае я уполномочен выступать под этим именем, и для простоты буду всюду говорить от первого лица.

Я надеюсь, что обсуждение столь объемного труда окажется полезным для него. Несколько слов о романе.

1. БИОГРАФИЯ  РОМАНА
Роман создавался длительное время – 1984 – 2005 г.г.
С осени 1991 г. по весну 1992 г. я читал первые главы романа на радиостанции «Эхо   Москвы» в своей еженедельной передаче, которая шла с повтором на той же неделе.
В 1993 г. .роман (примерно треть от объема нынешнего романа) был напечатан в журнале «Волга», №3,4.
Роман номинировался на первого русского Буккера, в рукописи.

2. О  РОМАНЕ.
Роман «Венецианец» изначально был задуман как и сайт-роман-библиотека, хотя на тот момент сети Интернет еще не было, равно, как и слова «сайт» в его нынешнем понимании. Помимо чисто литературных соображений о развитии жанра, данное обстоятельство задало определенную простоту сюжета – это путешествие. Правда своеобразное – главный герой книги Венецианец, замаливая грехи несправедливой к нему родины, берет обет немоты на семь лет и, водрузив на плечи лучшее свое творение, ворота Венеции, идет в Рим. Его сопровождает каменщик из Пизы по имени Петр – любитель выпить, бабник и балагур.
Я не раскрою секрета, если скажу – оба героя книги до Рима дошли.

3. ТРАНСФОРМАЦИЯ РОМАНА В ТЕМЕ НА ФАБУЛЕ..
Мне показалось скучным публиковать здесь главу книги за главой – ссылка на сайт дана, и всякий желающий может насладиться названным произведением или плюнуть на него.
С другой стороны – не грех и обсудить книгу.
Разрешение трудности, тем не менее, возможно. Литературный метод, использованный нами, таков, что в целом ряде случаев легко сквозной сюжет главы, или части книги, сделать частным сюжетом, и обратно, небольшой сюжет в главе – чуть ли не сюжетом всей книги. Между собой авторы называли этот способ  «голографическим».

То, что вы читаете здесь, теме – такая трансформация. В качестве главного сюжета взято приложение к роману (История создания и разрушения машины рассказов), а главы «Венецианца» явятся, в свое время, во вратах небесных машины магистра Джакобо, о которых  вы только что прочли.
Между прочим, некоторые из них явятся очень скоро, пока потрясенный магистр спит возле своего допотопного компьютера…

Я надеюсь на корректные высказывания о книге, даже если того или иного коллегу просто тошнит от нее.
Равным образом хотелось бы пожелать  конструктивности и четкости в изложении своих соображений.
Те лица, которые успели ознакомиться с книгой на сайте, конечно же имеют полное право на высказывание о книге в целом или ее частях. Но высказываний будет немного... Глупость и зависть под руку с самомнением - плохие рецензенты))

Разрешите поблагодарить вас всех за проявленное внимание.
Ваш…

Отредактировано Микаэль (2008-08-13 09:18:46)


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#3 2007-04-04 00:19:50

Глафира
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-28
Сообщений: 253

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Микаэль, возможно, эти несколько мелких сомнений тебе где-то пригодятся:

-- машин, похожих на разумные(ЫХ) существ(а) - глянь этот оборот на предмет грамматики.

--Словом, магистр Джакобо шел по горестной стезе земной(,) на зависть соседям(,) легко и благополучно -- имхо, вроде запятые все же нужны.

-- и посредством колес, спрятанных внутри корпуса, колес, с нанесенными на них буквами -- колес-колес - это так нужно?

--Начальное движение сотен зубчатых колес, постепенно, от заданных слов, они устанавливались на первой ступени машины самим Джакобо, выступающим чуть ли не в роли Творца, передавалось и детализировалось на ступенях следующих, вовлекая в свой оборот сюжеты -- знаешь, я бы часть "они устанавливались на первой ступени машины самим Джакобо, выступающим чуть ли не в роли Творца" обособила не запятыми, а скобками, так будет гораздо легче читаться (сама этот пассаж прогоняла несколько раз, чтобы допетрить что к чему)).

В остальном -- мне нравится язык, есть желание пойти за автором дальше (с монитора читается, конечно, тяжеловато, но тут уж ничего не поделать).

С теплом)))


Глафира
Речь, никого не спасшая от жажды,
а мы горим -
.....................бумажные -
.........................................в бумажном...

Неактивен

 

#4 2007-04-04 01:20:19

Александр Клименок
Автор сайта
Откуда: Калининград
Зарегистрирован: 2007-02-10
Сообщений: 4610

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Это было... было. Роальд Дал "Месть злейшим врагам". Есть и еще - но ни к чему. Парафразы в виде романов?.. А что - можно представить.
"20 000 верст под гладью озера". Или "Человек, который ржет".

Отредактировано Александр Клименок (2007-04-04 12:05:43)


Александр Клименок

Вывожу из тьмы. Круглосуточно.

Неактивен

 

#5 2007-04-04 04:50:01

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Дорогая Глафира! Спасибо за труд, потраченный на чтение столь внимательное. Все сказанное более чем полезно. Спасибо за отзыв!

Уважаемый Александр! Разумеется я никогда не читал названного сочинения. И прочел этот фантастический рассказик средних статей, только теперь.

Что могу сказать... Во-первых Машина только внешне смахивает на приведенный рассказ, хотя не то что сюжет – дебют сюжета сходен - ну так сюжетов вообще немного. И нам предстоит вскоре позаниматься этим в рамках данной темы. Я бы скорее привел здесь более подходящие и общие с рассказиком основания, скажем у Свифта Джонатана  Я, в некотором смысле, имел это ввиду.  Я также помнил о Гофмане...

У Свифта, Вы, разумеется, помните из Гулливера, насчет Академии :

"По его команде каждый ученик взялся за железную
рукоятку,  которые  в  числе  сорока  были вставлены по краям рамы, и быстро
повернул  ее,  после  чего  расположение  слов совершенно изменилось. Тогда
профессор  приказал  тридцати  шести ученикам медленно читать образовавшиеся
строки в  том порядке, в каком они разместились в раме; если случалось, что
три  или четыре слова составляли часть фразы, ее диктовали остальным четырем
ученикам,  исполнявшим роль  писцов.  Это упражнение было повторено три или
четыре раза,  и  машина  была так устроена, что после каждого оборота слова
принимали   все   новое   расположение,   по   мере   того   как  квадратики
переворачивались с одной стороны на другую.
     Ученики   занимались  этими  упражнениями по  шесть  часов  в  день, и
профессор   показал   мне  множество  фолиантов,  составленных из  подобных
отрывочных  фраз;  он  намеревался  связать  их  вместе  и от этого богатого
материала  дать миру полный компендий всех искусств и наук; его работа могла
бы  быть,  однако, облегчена и значительно ускорена, если бы удалось собрать
фонд  для  сооружения пятисот таких станков в Лагадо и обязать руководителей
объединить полученные ими коллекции.
     Он сообщил мне, что это изобретение с юных лет поглощало все его мысли,
что  теперь  в его  станок  входит целый словарь и что им точнейшим образом
высчитано  соотношение числа  частиц, имен, глаголов и других частей речи,
употребляемых в наших книгах..."


Делать же роман-парафразу к рассказику неизвестного мне автора - рассказику, который я и за деньги вряд ли стал  читать - помилуйте, я не из психобольницы на Форум прибежал))).

А рассуждения о вычислении слов по словам - этим мы только и заняты сидя за компьютерами. Собственно работы Хомского, формальные грамматики и т.д. И как только появились компьютеры все подобные вещи стали азами.

Я, конечно же, все рассуждения Джакобо подаю с оглядкой на это, чисто иронически. Ведь Машина не работает! Этого, главного, Вы не заметили, кажется.

Она не работает – вовсе!  Она пишет галиматью. И эта галиматья приводится в главе.


Я получил большую часть галиматьи так – вставил следующий, уже по сюжету мистически полученный связный текст, в плохой переводчик и сей электронный толмач перевел на английский, а затем на русский обратно… Вот и вышло.

Важно также и то, что Машина - небольшое приложение к роману. В данном случае, этот текст использован как окаймляющий для подачи романа из культурного любопытства и большей занимательности. Я подаю некоторую Трансформацию романа, который можно в его истинном виде читать на сайте.

Если же публика будет настаивать - я готов тут же сменить окаймляющий сюжет на другой, благо их в романе хватает.

Впрочем, вопросы что и откуда взялось, будут к этому роману постоянными. Потому что его суть в том, что это роман о европейской цивилизации и культуре за пятьсот лет. Главные европейские книги и Библия в процессе написания задействованы. Остальное – следствия.

Я искренне благодарен Вам, Александр, за внимание проявленное к моему труду. А поскольку уже с месяц читаю Прозу Фабулы, то могу высказываться по опубликованным на нем произведениям.
В частности, по «БЕЗ ЧЕТВЕРТИ АПРЕЛЬ Отрывок из 8-й главы повести "Позавчера и завтра". Это неплохой рассказ. На мой вкус он и то поинтереснее старого фантастического рассказика. Конечно, только на мой вкус)).

Еще раз спасибо.
Дружески….

Отредактировано Микаэль (2007-04-10 09:38:46)


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#6 2007-04-04 09:36:52

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Пока спал Джакобо, вновь повернулись шестерни, и во Вратах Небесных, появилась женская рука, написавшая теплые слова, а затем проплыло мелко - Роальд Дал "Месть"…  и исчезли эти непонятные слова.

И мог бы магистр Джакобо увидеть человека, о котором нельзя было сказать - огромен он или мал, как нельзя сказать этого о великанах Француза, и человек этот шел босым, по каменистым тропам Италии, а за спиной его, словно книга, словно крылья распростерлись резные, с ликами Святых, черного эфиопского дерева Ворота Венеции.

Рядом шел низкорослый, толстоватый человечек, причмокивающий губами, будто пробуя постоянно на вкус вино.

Затем они ушли за поворот, во Вратах же пирамиды появился текст:

«Кем я только не был на своем веку»…

Эзотерический комментарий 1565 года.

Когда придет время (прибавьте к настоящему четыреста двадцать лет) с этой буквы русского алфавита, столь похожей на открытую книгу, начнется «Венецианец или путешествие из прошлого», который будет торопиться к смене тысячелетий, но задержится по дороге.

И далее:

«У Тебя исчислены мои скитания. Положи слезы мои в сосуд...— не в книге ли они Твоей?» (Псалт.55:9)

«Они горят, я вижу четыреста лет пылающих костров из книг. Черные уголья прекрасных слов. И еще я вижу горы книг, написанных и напечатанных лишь для того, чтобы потешить чью-то глупость и праздность. Но в огонь летят не они, для костров выхватывают настоящие искренние слова. Они, и это многократно проверено, горят ярче и жарче.»


Затем сотрется и это во Вратах, и словно тень пронесется  снова, из угла в угол комнаты, где спит Джакобо. Как будто книгу открыли с последней страницы. А во Вратах, на седьмой ступени, на недосягаемой высоте загорятся слова из еще ненаписанной книги –

Эпилог. Прощание.

В предрассветный час, на траве, у дороги из Рима, поставил я ворота Венеции. Я всматривался в резные доски, словно в страницы, написанные своею рукой, и вспоминал дни, когда Венеция отвернулась от меня.

Теперь, далеко от Венеции, в Риме, с разбитыми в кровь ногами и натертыми веревкой плечами, уселся я у резных своих досок из черного с золотом дерева. Словно нищий у города своего.

«Не я нищий,— сказал я венецианцам, далеким, но они наверняка услышат каждое мое слово,— ты обнищал, Город мой на Лагунах. Немощь на улицах твоих — я проложил их для славы. Для справедливости построил дворцы — их заняли воры. Для молитвы возвел я церкви — что в них, кроме колокольного звона не в лад с совестью. Нищий на нищем, вот город мой, на песках.

Как дыра в кармане Венеция, как кошель пустой. Вся ты в рваных рубахах и вся боса. С протянутою рукой, убогая нищенка. Кто бросит тебе монету, кто покормит из жалости? Кто обогреет словом, согреет у очага? Кто оденет тебя в парчовое платье, кто защитит от ветра? Ты сама изгнала меня, ты пустила на площади ветер — он пронесся с лагуны.

Выветрил мозги, прошел по набережным, смел торговцев с рынка. Ворвался в дома, разбил венецианские стекла. Вошел в храмы, содрал одежды с прихожан, вырвал из рук молитвенники, превратил в язычников. Поскрипел на пустых петлях, от унесенных мною ворот, и ушел ничего не найдя. Как уходят из дома, где нет и стен.

Как уходят из церкви, что осквернена. Как бросают город, сожженный дотла. Не пуст ли ты, город мой, опустевший и без врага? Ты сама, Венеция, пустила свою славу по миру. Ты сама изгнала меня, ты сама добилась своего, непутевая девка. Править тобой шлюхам, по их заповедям, но уже без меня. И все же, не все погибло в тебе для света небесного.

Грехи твои замолены мною, и лучшее в тебе — спасено».

Отредактировано Микаэль (2008-08-13 09:09:49)


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#7 2007-04-04 09:49:50

Александр Клименок
Автор сайта
Откуда: Калининград
Зарегистрирован: 2007-02-10
Сообщений: 4610

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Микаэль, дружище, да и Вам, ей-богу, спасибо. Что поняли правильно. Все мы реминисцируем и парафразируем... Просто хочется новых идей - кои и сам ищу, по-возможности. Не прошел мимо потому, что ежедневно, перебирая и редактируя вирши многочисленных авторов, вижу как слаб язык, банальны темы, шаблонны конфликты и пр. Постоянно говорю себе, остальным - господа, пишете - имейте ввиду, это должно ЧИТАТЬСЯ. Иначе - зачем? А диатрибами никчемными, конечно, не занимаюсь. Удачи!


Александр Клименок

Вывожу из тьмы. Круглосуточно.

Неактивен

 

#8 2007-04-04 10:42:16

Бикинеев Виталий
Автор сайта
Откуда: Украина
Зарегистрирован: 2006-09-21
Сообщений: 5185

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

2 Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, - все суета!
...............
9 ЧТО было, ТО и будет; и ЧТО делалось, ТО и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.
(Книга Екклесиаста или проповедника, глава 1, с. 666. Библия. Перепечатано с Синодального издания. Printed in Finland. Mikkeli, 1990)
-----------------------
Как часто люди какофонию случайностей принимают за Глас Небесный.
И не воспринимают Глас, расценивая его как бестолковый пустяк и нелепость...


Бикинеев Виталий
Ceterum censeo Carthaginem delendam esse

Неактивен

 

#9 2007-04-04 10:48:09

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Я все так и понял, Александр. Ведь давно слежу...

Кстати - Вы уже в тексте, косвенно, попали внутрь инсталляции...
Я и дальше в этой Трансформации буду поступать.

Для прозаиков, коли захотят, занятий будет тьма!
Есть там далее игра, на придумывание сюжетов... Поглядим, на реакции. Стоит ли...

А поэты - пускай экспромты и стихи пишут - включим, с согласия авторов.

Эта версия, Трансформация, будет, возможно, на нашем сайте...

Всегда ваш...

Отредактировано Микаэль (2007-04-14 08:57:35)


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#10 2007-04-04 10:56:07

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Спасибо, Виталий. Очень емко сказано.

И к тому же задета важная тема - о 666. Которая в цитате появилась.

В романе Венецианец 66 глав - две створки Ворот по 33 главы (33 - число Христианства)

Комментариев эзотерических, предсказавших книгу в деталях ровно 666.

Меня часто спрашивали - это от дьявола? - Нет, отвечаю я, от Бога, от Света.
Потому что нечего трусливо прятаться от дьявольских проделок, но каждому из его зол, противопоставить Божественное, встречным ударом....

Отредактировано Микаэль (2007-04-14 08:58:35)


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#11 2007-04-04 12:07:06

Александр Клименок
Автор сайта
Откуда: Калининград
Зарегистрирован: 2007-02-10
Сообщений: 4610

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Виталий, мой поклон process

Отредактировано Александр Клименок (2007-04-04 12:08:20)


Александр Клименок

Вывожу из тьмы. Круглосуточно.

Неактивен

 

#12 2007-04-04 12:22:57

Бикинеев Виталий
Автор сайта
Откуда: Украина
Зарегистрирован: 2006-09-21
Сообщений: 5185

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Александр Клименок написал(а):

Виталий, мой поклон process

confuse
С ответным поклоном
wink2 beer


Бикинеев Виталий
Ceterum censeo Carthaginem delendam esse

Неактивен

 

#13 2007-04-04 22:39:44

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Это хорошо. Я о вежливости и поклонах.

Но, право, г-да прозаики да поэты - ежели нет ни оценок, ни вопросов, так и скажите.
А есть - задавайте.

Странно все как-то в краях прозаических, уж не вернуться ль к исканьям лирическим?...)))

Всем поклон.


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#14 2007-04-05 17:34:47

Марк Меламед
Автор сайта
Откуда: Израиль, г Маалот
Зарегистрирован: 2007-02-17
Сообщений: 4466

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Дорогой Миша!
Скажу кратко:

Романов не люблю. Но этот- исключение.
Считаю я, что он достоин восхищения!

Всегда твой- Марк Меламед.


Марк Меламед
" Не говори всего, что знаешь,но
знай всегда, что говоришь "

Неактивен

 

#15 2007-04-05 18:00:06

Людмила Русаковская
Автор сайта
Откуда: Юг России
Зарегистрирован: 2006-11-26
Сообщений: 952

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Михаил, прочла с восторгом и наслаждением!
С первых строк видна рука профессионального мастера!
Спасибо за приглашение, буду читать роман!
Успехов!
С уважением и поклоном, Людмила.


Любви связующая нить...

Людмила Русаковская

Неактивен

 

#16 2007-04-05 20:51:16

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Дорогой Марк! Благодарствую.

Я особенно ценю мнение автора остроумнейших стихов.
Пиши их и дальше. Вдруг роман выйдет?)).

Дружески


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#17 2007-04-06 04:34:31

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Дорогая Людмила!
Я благодарю Вас за столь высокую оценку.
Иногда случается так, что люди мыслят близко, похоже, даже не догадываясь об этом...

В одном из Ваших стихотворений я прочитал:

"Мир голографических пространств,
в таинстве рожденный сновиденьем, –
мысли выпадающие в транс,
кадры неслучайных повторений"...

"Мир голографических пространств" и "кадры неслучайных повторений" - важные принципы, они образно отражают некоторые основы построения моего романа.
Что до "в таинстве рожденный сновиденьем", то это, скорее, относится к бедному Джакобо, который все еще спит возле своей таинственной Машины...

С теплом...

Отредактировано Микаэль (2007-04-06 04:36:36)


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#18 2007-04-08 20:33:58

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

#Основной текст 3                          http://venetian.612formulas.com/book6/chapter61.html


Сменяются слова во Вратах Небесных, которые и не читает никто.  Кто будет читать? Магистр – не в счет, он, будто мертвый лежит на полу. Точно род Адама перед потопом.
А кому еще зайти в комнату, которая целый мир…

Прошел, тенью,  пожилой человек с ироничной усмешкой – меламед, учитель, женщина красивая вышла из Врат, и, кажется, поразила ее Машина. Только тени проносились на седьмой ступени – одна за другой, и смешки прятались в ладошки…

И не было никого – словно опустел мир, словно люди попрятались по домам, когда понес ветер, все усиливаясь, тучи. Но прояснилось во Вратах, пока сгущалась тьма за окном.  В горном краю, стоял со своими Воротами странный человек.

Вокруг него лежали пьяные мастеровые, каждый чем-то походивший на каменщика Петра, из Пизы, спутника Венецианца….

Все сильнее, потопом, ночь заливала грешный мир…

Но потекли, сверху вниз, из окон небесных по шестерням буквы, соединились в слова, и загорелись они смыслом, когда сложились окончательно.

Во Вратах было написано:

КОВЧЕГ      

Вскоре мое вино разобрало и доблестного старшину корпорации пизанских каменщиков. Счастливый во хмелю, мирно заснул он под нерукотворным, высоким, голубым небом Италии, на итальянской траве нашей, рядком с собратьями по ремеслу. Мой спутник, Петр, куда более привычный к беседам со мною, хотя и пошатываясь, оставался на ногах.
— Венецианец,— произнес он с особой важностью,— не пора ли нам отправиться в путь?
— Петр,— отвечал я пизанцу,— я не против того, чтобы продолжить путь вместе. Но я говорил и повторю — не стоит ли тебе порассуждать на трезвую голову. Может и захочешь ты остаться с родной корпорацией? Вернешься в Пизу, полюбуешься прямизной башни, а рассказов об испытанном хватит тебе на всю жизнь. И напоит тебя, и накормит всякий, и всякая бабенка уложит в постель. Чем стаптывать ботинки на каменистом пути, не лучше ли полежать в довольстве и тишине?
— Ну нет,— отвечал каменщик с чувством,— так меня на родине ославили, ни передом, ни задом Пизе показаться невозможно. Да и на трезвую голову не о чем мне думать — с пьяной головой за тобой увязался, с пьяной и дойду. Хотя и без того знаешь ты,— мой спутник помедлил,— что останусь я с тобой. Уж если про все на свете тебе наперед известно, то и в этом сомнения нет.
Я пожал плечами, возложил на них ворота и пошел в сторону от Арно, поднимаясь вверх по тропе. Шаг мой был нетороплив, давая время Петру проститься с товарищами по цеху. Мой спутник не преминул этим воспользоваться.
С горестным лицом подошел он к собратьям, наклоняясь и всматриваясь в спящие, счастливые лица. Некоторых он гладил по щекам, других трепал за вихры. Были и такие, возле которых он сидел скорбно, поскольку лежали они пьяные мертвецки. У старшины пизанец поцеловал руку, тот не шелохнулся. Впрочем, будь он трезв, не проснулся бы все равно — так плотно мозоли от мастерка лежали на его ладони. И так огрубела тыльная ее сторона.
Подхватив суму и ветвь оливы, последовал каменщик за мной, поминутно оглядываясь, словно сомнения в принятом решении все еще гнались за ним. Но еще через полчаса перестал вертеть головой, все более приободряясь, прилаживаясь в лад к моим шагам и явно пытаясь о чем-то заговорить.
— Послушай,— сказал он наконец,— взаправду я охмелел от бочонка, что ты нам поднес. Только, вот, когда угощают, на полпути не останавливаются. Не стоишь же ты на половине дороги со своим обетом. И мне останавливаться не след.
В мои намерения не входило потчевать пизанского каменщика на каждом шагу. Но ожидание его, многократно усиленное братской встречей, было столь трогательным, что я не мог отказать. Я как раз вышел к берегу горной речушки, не чересчур узкой и достаточно полноводной. Поставив ворота на берегу, я пальцем поманил к себе Петра и произнес с десяток слов, специально составленных мной в подобных целях.
Некогда, находясь в заключении, я подобрал созвучия на всех языках, тех народов, что славятся виноделием. Языков как живых, так и мертвых, цветущих или отцветших под тенью лозы, я вычислил основы звуков, тяжелое дыхание крестьянина, веселые крики сборщиков винограда, песни, пускающие в пляс босые ноги в давильне. Я смешал эти звуки, я прибавил к ним речи виноторговцев, похвальбу кабатчиков, тосты и гомон тысяч людей, сидящих или сидевших во все века за дружеским столом. Я подлил в эту смесь хохот пьяных мужчин и подвыпивших женщин, победный вопль солдата, завалившего девку, первый глоток юноши и предсмертное причастие старика. Песнями сатиров, ухмылками Дионисия я завершил создание своего напитка.
Тогда, в заключении, он понадобился мне для того, чтобы поддерживать силы собратьев по несчастью, а также для спаивания тюремщиков. Теперь я решил разок попотчевать им Петра. Действие специально составленной фонетической фразы оказалось сногсшибательным. Петр уставился на меня вытаращенными глазами, улыбнулся блаженной улыбкой, словно в рай попал, мягко опустился на землю и захрапел.
Я посмотрел на заходящее солнце — день подходил к концу. Как кончалась вереница дней от сотворения мира. Ворота Венеции, лучшее свое творение, поднял я и бережно положил на воду. И показалось мне, что прозрачная вода горной, стремительной реки стала еще прозрачней и чище. Будто впитала чистоту помыслов моих, когда дарил я неблагодарный круг земной красотой.
Под пламенеющим небом увидел я лики святых, вырезанных мной на черных досках. Лики патриархов и лики мучеников, слово Господне отблеском на них. Я стоял и смотрел, припоминая дороги Италии. Потом развернул пеньковую веревку, привязав один конец к резным доскам, а другим несколько раз обмотав ствол прибрежного дерева. Взяв на руки Петра, и в счастливом сне не выпускавшем из рук сумы и ветви оливы, я перенес его на резные доски. Он, убаюканный покачиванием моего невиданного корабля, продолжал спать сном праведника.
Затем я потянул за веревку — она соскользнула со ствола дерева, я положил ее рядом с мирно сопевшим пизанцем. Ворота Венеции, мои резные доски, мой ковчег был подхвачен водой и устремился вниз, со склонов Апеннин. Почти полетом над горным краем.
Ночь, между тем, не заставила себя ждать. Я стоял на резных досках, стремительно несущихся по поверхности вод. Ворота Венеции, опора моей родины, были единственной твердью в затопленном ложью, ненавистью, корыстолюбием и братоубийством мире. Господь хранил эту твердь перед лицом Своим. И оттого ни царапины не оставалось на ней от подводных камней, и огибал мой ковчег пороги, вокруг которых бурлила невидимая во тьме вода. Шум водяных струй напоминал рев вселенского ливня, из окон небесных, распахнутых некогда.
Но тихим было небо, полное звезд. Под звездным пологом я увидел, что более спокойным сделалось течение реки, и прекрасное зрелище предстало предо мною. Золото звездного света отражалось на гладких эфиопских досках. На тщательной выделки гвоздях, словно на светильниках небесных. И на заклепках, с изображением гербов неблагодарной Венеции. Ворота мои отражали свет неба и сами светили ему. И слово Творца отражалось на одной из книг Его, прочитанных мною.
Так встретил я рассвет, когда солнце поднялось в ущелье, осветив землю и тем будто вернув ее из небытия. Этой земле говорил я: «Вот ты, созданная вновь. В зелени трав, в чистоте росы. В цветении деревьев, под прозрачным небом. В пении птиц славящая Господа. Тебе принес я плоды рук своих. Протяни свою руку, возьми из моей. На мокрой траве построй города, засели их весельем. Окружи добротой, взрасти умом. Стенами домов поставь честность, честью вооружи. И да будет с ними слово Господне, пусть взрастит и наставит детей, придаст мужества, мудростью облечет стариков. И да будет на лицах их свет небесный навсегда».
О многом говорил я земле, очнувшейся от потопа. Улыбаясь горько и зная — лишь сказки рассказываю я народившемуся дню. «Не изменить человека, тварью останется он, во веки веков,— говорил я.— Повторится ложь и грех, мерзость затопит землю. Тьму приведут они за руку в душу, и погибнут, и встанут, и вновь нагрешат. Но найдется вновь некто спасенный. И спасется рукою Господней, на ковчеге своем».
Резные доски ворот покачивались под моими ногами. Река стала полноводней, горные кряжи расступились, луговые цветы долины покрывали берега. Пизанский каменщик заворочался с боку на бок, приоткрыл глаза и с недоумением уставился на воду, окружающую ворота Венеции.
— Изрядная вышла выпивка,— произнес он хриплым с перепоя голосом, зачерпывая ладонью из реки и протирая лицо,— мерещится мне, будто плывем мы на твоих воротах, Венецианец, только трудно мне понять где и зачем?
Я взглянул на спутника и засмеялся. В недоумении сидел он на краю ворот, свесив ноги, почесывая в затылке и отчаянно зевая. Ни дать ни взять великан, переправившийся некогда верхом на ковчеге.
— Петр,— отвечал я,— плывем мы по реке, свершая свой путь. Что же до реки, то это Тибр — река Рима. Впрочем, время пристать к берегу, та отмель ждет нас. А потом продолжу исполнение обета своего, неся ворота на плечах. Как и нес от Венеции.
— Неужто по Тибру, чуть ли не до Рима сплавились! — воскликнул изумленный пизанец. — А я-то спал и не знал, отчего сон такой снится. Плыву я, значит, в бочке винной, и вина в ней по горло, только отпить не могу. Больно уж бочку трясет и вертит. И, главное, хлещет вода через край, вино разбавляет. Вот кончилась тряска, припал я к вину — одна жижа водяная и более нечего. В холодном поту проснулся, до того выпивки было жаль.
Пизанец еще раз оглянулся по сторонам, прервал болтовню, которую и сам, кажется, не слушал, понял, наконец, что плывет по Тибру живой и невредимый, приближаясь к заветной цели долгой дороги, и опустился на колени прямиком посреди венецианских ворот, крестясь истово, поднимая очи к небу или опуская на доски с рельефами святых угодников. Благость Божия окружала его, в данном случае, со всех сторон.
Молился он долго, пока волей выбранного мной течения, ворота не остановились на песчаной отмели. Я вытащил ворота из Тибра, дал обсохнуть, возложил на плечи и через луг, еле заметной тропинкой пошел к груде камней и веток, притулившейся на горе. Неподалеку виднелось стадо овец.
Мой спутник шел рядом со мной, размахивая ветвью оливы.
— Хочу тебя спросить,— произнес он, когда мы уже почти пересекли луг,— как же с твоим обетом выходит, Венецианец? По Тибру мы не шли, но плыли. Не нарушено ли тем самым, слово твое, упаси Господи?
— Каменщик,— придержал я шаг,— я никогда не говорил, что не поставлю в пути ворота на землю. Поступая так множество раз. В эту же ночь я просто поставил ворота на воду. Так что можешь с облегчением перекреститься, следуя за мной дальше. Господь не в обиде ни на меня, ни на тебя.

Отредактировано Микаэль (2007-04-09 02:20:13)


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#19 2007-04-08 21:37:32

ilona
Автор сайта
Откуда: Москва
Зарегистрирован: 2007-02-13
Сообщений: 4353

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Микаэль!
Написано хорошо. Какая история-вечное и сегодняшнее, всё, что было и есть на нашем веку.Странно-"Эхо"в 90 -е я слушала много, а пропустила это. Ты, я уже давно заметила, в написанном всегда поднимаешься высоко над собой, как, впрочем, все мы, связанные разными правилами, диктуемыми жизнью.
Буду читать не быстро и с удовольствием.

Неактивен

 

#20 2007-04-09 18:23:42

Андрей Москотельников
Редактор
Откуда: Минск
Зарегистрирован: 2007-01-05
Сообщений: 4324

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

А я говорю, кто не может читать с компьютера, распечатывайте на принтере, пока я эту идею не запатентовал. Но приятно: открыл я, значит, в субботу тему, как мне показалось, первым, в разделе "Вокруг литературы". То-то хотел сам поднять народ на чтение! Ан роман-то уже читают! Так что, если кому интересно и моё мнение, найдёте его там.

Впрочем, добавлю, дело того стоит. Сам был удивлён донельзя: оказывается, не один Павич умеет писать современную прозу! И факт этот отнюдь не тривиален. А то что автор - наш человек, мне лично приятнее вдвойне. Обьясню, почему это так.

Как-то потихоньку-потихоньку, в течение последних лет десяти созрело во мне какое-то даже не мнение, а словно орган или артерия, которых в здоровом состоянии и не замечаешь, а жизнедеятельность твою поддерживают; такая третья нога, которая стояла на том, что современная русская литература, сам современный русский язык держатся на писателях, как бы это сказать, продолжающих классические традиции: почвенники, деревенщики, или эпики вроде Солженицына. (В разделе "Вокруг литературы" есть такая дискуссия, и я, и многие высказались именно в таком смысле.) Обожал когда-то фантастику, но сейчас совершенно к ней охладел, не считая ещё советских Стругацких. Не читать же, в самом деле, Василия Головачёва, фантастика которого - те же старые добрые (печально, кстати, памятные) производственные романы типа "Гидроцентрали", только в будущем. Или Лукьяненко. Вместо Лукьяненко я лучше почитаю Стивена Кинга, он теплее, да и чертовщина его происходит в сытой и спокойной Америке, где людям, как говорил по другому поводу Станислав Лем, так хорошо, что они не выдерживают.

А вся остальная русская современная литература - либо чернуха, либо гламур на финской веленевой или (если дешёвый вариант) отечественной газетной бумаге. И то и другое - подделки под западные образцы на китайский манер. Может, я и не прав, может. Может, и ещё что-то есть. И точно, есть!

Роман "Венецианец" поразителен. Это не почва-эпос, литература классической традиции, не фантастика, не чернуха-гламур, к литературе имеющие непрямое отношение, а именно то, что называется современная проза.


Андрей Москотельников
Видишь этого шмеля? - Он на службе у Кремля!
________________

Неактивен

 

#21 2007-04-12 17:45:41

Елена Лайцан
Автор сайта
Зарегистрирован: 2006-04-06
Сообщений: 3721

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Миша, очень нравится, повторюсь  лишь в одном - надо распечатывать и высматривать ошибки, если таковые имеются, а для начала необходимо дочитать до конца весь роман, что бы не сбивалось впечатление. Пока читаю.)))) А впечатление просто великолепное!!!!


Елена Лайцан

Вдохновение посещало поэта часто, но ни разу так и не застало.
Михаил Генин

Неактивен

 

#22 2007-04-14 06:01:41

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Лена! Большое спасибо за отзыв. Их не слишком много - думаю, просто трудно сладить с большим текстом.

К тому же в нем хватает опечаток, ошибок, да и где-то абзац надо бы переписать, а другой раз и пару страниц вымарать.

Это же не священная корова - текст, как вся другая проза или стихи поставлен в тему, для того,  чтобы подсказали такие вещи, помогли автору.

И, вообще - не очень-то в связи с этим понимаю - какова иначе цель "стояния в теме"?  Если не обсуждение. На сайте и так можно почитать, кто захочет...

Кстати, появился у нас и живой журнал. Его ведет сам роман, от первого своего лица.

Просим приходить, оставлять комментарии...

http://venetian-novel.livejournal.com/

А Вам, Лена, еще раз искренняя благодарность за участие в моем романе и дружескую поддержку.


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#23 2007-04-15 01:02:24

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

#Основной текст 4
http://venetian.612formulas.com/histories/book103.html


Сцена 2.
На следующее утро мы могли бы увидеть флорентийца очнувшимся от сна в мастерской, возле таинственной машины.
События предыдущего дня представлялись ему то ли явью, то ли грезами. Он мог бы сравнить их разве что с озарениями, которые приходят к долго размышляющему человеку в неурочный ночной час. А утром, при свете солнца, уже и не поймешь — пропустил ли ты великолепное открытие или ночные тени и сны с туманными ликами пропели тебе свою сказочную песнь.
Бросив взгляд на листок бумаги, магистр обнаружил на нем только два слова — «Сын мой!», и уверил себя в том, что одни эти слова и начертала по его заданию строптивая машина. Успокоившись, он весь день провел за некоторыми усовершенствованиями механизма, решив вновь испробовать его под вечер.
Впрочем, по какой-то непонятной причине, ему вовсе не хотелось повторять опыт с посланием. Сколько не твердил себе Джакобо о сути всякой истинной науки — повторении и повторении опыта, рука его тяжелела и мысли путались, стоило только потянуться к колесам и попытаться пережить вчерашнее приключение.
Так что, в конце-концов он решился: машина, на этот раз, должна была явить в воротах сочинение в жанре любимой флорентийцами новеллы, к примеру, в духе Боккаччио - произведение фривольное, забавное и, одновременно, поучительное.
Согласно названным мыслям магистр установил на первой ступени механизма нужные категории и понятия. С обязательностью падения камня вниз, а не вверх, или следования дня за ночью машина должна была явить в створках ворот новеллу о распутном монахе, жадном ростовщике, похотливой бабенке или о чем-нибудь подобном из христианской нашей, простонародной жизни.
Прочитанное же настолько поразило Джакобо, что не стоит и пытаться передать его смятение.
Впрочем, читатель этой книги может судить об удивлении флорентийца сам. В воротах, при входе в Град Небесный, вместо христианнейшей новеллы можно было прочитать историю, уже первые строки которой потрясли магистра до глубины души.
«В Басре, во времена халифа аль-Мамуна,— так начиналась новелла,— у одного богатого купца был главным евнухом гарема человек вконец испорченный. Можно было бы о его пороке говорить долго и пространно, но, поскольку вся Басра судачила о том достаточно, не станем отнимать драгоценного времени у правоверных.
Порок евнуха состоял в том, что грешил он не передом, а задом. Говоря окружающим: «В дом ведут двери не с улицы, но со двора. Вот и ко мне приходят гости также». Другие слышали от него: «Когда падаешь на землю ниц, то выставляешь перед всеми не перед свой, но самое в тебе драгоценное. Вот и я падаю ниц перед любовью». Третьи выслушивали такие его слова: «Мудрый человек, когда не может сорвать виноград, не отказывается от другой пищи. Вот и я получаю удовольствие, как могу».
Однажды этому евнуху приглянулся молодой человек, и он столь сильно полюбил его, что не мог расстаться с ним ни на минуту. А поскольку оставлять гарем евнух имел возможность лишь изредка, то страсть нашептала ему опасные мысли. И вскоре он представил своему хозяину молодого человека, сказав, что тот тоже евнух и будет помогать ему в гареме.
Купец доверял евнуху и согласился с выбором. Евнух же получил возможность подкладывать под молодого человека зад, когда только хотел. И длилось бы подобное злодейство  долгие месяцы и долгие годы, если бы молодой человек, любящий женщин еще более, чем мужчин, не принялся бросать на наложниц купца дерзких взглядов. Гарем же, никогда не видя любовной страсти в глазах евнухов, пришел в волнение. Так что не прошло и дня, как наложницы купца подстерегли негодников и обнаружили мужчину в казалось бы бесполезном молодом человеке.
Соблазн оказался для наложниц непреодолимым и они стали требовать от евнуха, чтобы тот поделился возлюбленным с ними, угрожая в противном случае обо всем рассказать купцу. Евнуху ничего не оставалось другого, как согласиться.
Купец из Басры был богат, наложниц имел много, хватило криков и слез, пока не договорились в гареме, кто получит мужчину и на какую ночь. Что до евнуха, то он решил ни за что не делиться источником собственного блаженства с беспутными красавицами. И, поскольку другого способа не было, принялся перекупать место женщин на ложе любви, спустив через две луны все деньги, драгоценности, шелка, верблюдов и дом.
Наложницы, между тем, желали любви все сильнее и сильнее, требуя своей очереди уже не каждую ночь, но каждый час. Так что молодой человек в боязни быть разоблаченным, можно сказать, не слезал со спины евнуха. От чрезмерных стараний он через три дня обессилел и уже никогда в жизни более не смог бы любить ни женщину ни мужчину. А главный евнух купца разорился окончательно.
Когда купец узнал о происшедшем в доме, он сказал: «Я мог бы, конечно, лишить жизни обманщиков и наложниц за их поступки. Но наложницы остались мне верны, пусть и против собственной воли, а притворившийся евнухом сделался евнухом настоящим. Пусть он и будет главным в гареме. А тот, который стремился оказаться под ним, ему прислуживает как слуга».
С того времени впавший в немилость порочный человек стал слугой при своем новом господине, из которого вышел столь замечательный евнух, что многие в Басре выторговывали его у купца, но тот его никому не уступил».
Прочтя написанное в воротах, флорентиец покачнулся и случайно коснулся рукой желоба — сток для воды вновь, как и вчера, оказался сухим. Машина, тем не менее, работала. Об этом говорил еле заметная дрожь механизма. Ворота захлопнулись, затем вновь отворились, и новый рассказ, опять-таки арабский, предстал перед глазами Джакобо.
«Дьявол!» — воскликнул магистр, но взгляд его уже не мог оторваться от возникающих из небытия слов.
«В Багдаде многие говорили о жадном торговце по имени Джарир,— так начинался рассказ,— был он скуп, как никто на свете. Известно о нем, что торгуя на рынке персиками, багдадец сдирал с плодов кожицу. Когда его спрашивали, отчего он так поступает, то Джарир отвечал: «Не продаете же вы баранину, не сняв сперва с туши шкуру. А кожицы персика мне достает для еды».
Еще о нем известно, что после того, как родилась у него девочка, он ходил донельзя счастливый и соседи решили, будто родился мальчик. «Хвала Аллаху! — восклицал Джарир во всеуслышание,— у меня родилась дочь. Девочки всегда меньше мальчиков и еды им нужно меньше».
Известен он был и тем, что, торгуя на рынке, подбирал всяческую гниль, словно последний оборванец. Всю свою добычу багдадец складывал в котел и варил. Вонь стояла ужасная и, однажды, сосед пришел к Джариру, чтобы унять его. Увидев гостя Джарир, сказал ему: «Тебя привлек запах еды, она и вправду хороша. Однако будучи человеком рачительным, я не собираюсь поедать ее, а только нюхаю запах и мне хватает одного котла на полгода».
Сосед в шутку, зажимая пальцами нос, осведомился у Джарира, не может ли и он немного понюхать? «Ты воспитанный человек,— отвечал Джарир,— я понял это сразу, когда увидел, что войдя в дом ты зажал ноздри. Вместо того, чтобы самовольно хватать со стола, как поступают некоторые. Увы, я беден и не могу угостить тебя даже запахом».
С того дня он стал спать возле дверей дома, плотно закрывая в нем окна и двери. И позволял себе входить в провонявшую гнилью комнату только в часы обеда».
Едва магистр Джакобо успел прочитать рассказ, как колеса в створе ворот завертелись и перед его полубезумным взором предстала следующая история.
«Неисчислимы пути к истинной вере,— значилось в первой строке,— но ни одна из дорог да не будет презренна нами. Жил в Дамаске вор, и бесчинство его не знало границ. Страшно сказать, воровал он в пятницу, когда все правоверные собирались в мечети. И не порицал себя, но гордился умом и ловкостью рук. Как гордятся ремесленники или купцы, достигшие успеха и богатства.
Была у вора мечта, непонятная человеку добродетельному, жизнью своей славящего Аллаха. Мало ему казалось осквернять пятницу бесстыдством, помышлял он забраться в дом муллы, человека ученого и доброго, и обчистить того до нитки.
Но как откладывает человек, любящий сладкое, лучший кусок напоследок, чтобы насладиться им не спеша, так и вор из Дамаска медлил со своим омерзительным замыслом. Ибо, считал он, обворовав дом муллы в пятницу, исчерпает он смысл порочной жизни и останется ему только умереть.
Случилось однажды —дамасский вор заболел, но и больной не сумел сдержаться, залез в дом рыночного торговца, еле отбился от слуг и чудом, весь в крови, исхитрился убежать. Когда же подошла пятница, то понял вор, что приблизился его смертный час. И решил не медлить, а обворовать, если достанет сил, муллу.
Держась за стены, харкая кровью и издавая громкие стоны, шел пятничный вор на главное дело своей жизни. Вошел в дом муллы и увидел — дом беден, взять нечего. Только книгу успел подхватить, и раскрылся в руках его Коран перед тем как упал он, обессилев от ран и болезни.
Когда же вернулся мулла, то увидел, что раскрылись в руке вора слова бессмертные, та сура, которую пел мулла в мечети. И решил мулла, что находится несчастный, лежащий на полу, под защитой самого Всевышнего. Так что лечил он вора, и ухаживал за ним, и читал слова, исцеляющие душу и тело, у его постели.
Пока не вышел вор из дома муллы другим человеком, честно прожив еще сорок лет, исполняя все предписания веры и с истинной верой свершая намаз».
Флорентийцу казалось, будто он сходит с ума. «Дьявол, дьявол!» — только и повторял он, уже не понимая, исполняет механическая шарманка вновь и вновь единственную доступную ей мелодию или звучит протяжная восточная песня, над песками, вслед уходящему каравану.
Глаза его, между тем, не могли оторваться от чтения.
«Мы, правоверные,— читал Джакобо,— должны гордиться, что писал на нашем языке и исполнял предписания Корана вместе с нами великий мудрец, преуспевший во многих науках, но более всего в математике и грамматике. Мечтой его стало соединить обе науки и он весьма преуспел в этом.
Беседуя с учениками мудрец говорил им: «Слово следует за словом, и письмена можно рассчитать как числа. Что и сделано мною. Я установил первые корни слов, и определил вторые и третьи. Так составил я словарь, по которому легко построить сюжеты историй, которые мы так любим читать или рассказывать друг другу».
Еще он говорил ученикам: «Если я велю вам сочинить о любви, то вы напишете о чем угодно. И о любви несчастной, и счастливой, и о любви к детям, и о любви к мудрости. Но сочинительство ваше будет бездумным, мучения непереносимыми, а сочиненное, лишь волею случая, может оказаться достойным. Тогда как исчислив корень слова и найдя слова, стоящие в правильном отношении к исчисленному, вы быстро и верно достигните успеха».
Ученики переспрашивали: «Учитель, как это?»
«Я составил книгу о любви, где каждая страница написана согласно моему исчислению,— отвечал мудрец.—Только изучив ее, вы могли бы понять мои рассуждения. Книга эта прекрасна, любой человек, прочтя о любви к благочестию, станет благочестивым, исполнится веры и добра. Однако, он же, прочтя о любви к власти, сумеет к власти приблизиться, прочтя о любви к деньгам, ни о чем ином не станет думать, прочтя о любви к женщине, сумеет соблазнить самую скромную девушку. Вот почему я решил ни перед кем не открывать своей книги. И рассказал вам о своем открытии только для того, чтобы достойнейшие из вас сами повторили мой путь и превзошли меня. Ибо только мудрый сумеет свершить это и никогда не обратит мудрость во зло».
Вскоре мудрец подошел к порогу смерти. Ученики обступили его, бессильного и слепого. Об одном просил он учеников перед смертью — дать подержать в руках книгу и потом уничтожить ее.
Ученики спросили: «Где твоя книга?». И он указал им.
Не нашлось среди них ни одного, кто сумел бы справиться с соблазном. Демоны вселились в них. Так что уговаривая самих себя тем, что нельзя лишиться книги, которая кроме зла может принести и любовь к благочестию, они дали в руки мудрецу другую книгу и потом сожгли ее. А заветную книгу сохранили.
После смерти мудреца ученики поделили книгу, разорвав ее на страницы. Одному досталось одно, другому — другое. Лишь страницы, ведущие к благочестию, были брошены ими в пыль.
Спустя недолгое время зло воцарилось в городе. Самые достойные женщины предались похоти, соблазненные рассказами учеников, якобы сочиненные ими и идущими от самого сердца. К власти же пришли низкие люди и лживые преуспели в торговле.
Но зло было наказано, правоверные. Со всех сторон света демоны слетелись на город и рассыпали дома и стены в песок, умертвив людей и разнеся по ветру книгу мудреца.
Что до страниц, ведущих к благочестию, то они сохранились. И попадут в руки достойного, да будет на то воля небес».
Прочитав последний рассказ, флорентиец вскрикнул. Нервы его и без того были напряжены до предела, а близость прочитанного собственным мыслям заставила магистра усомниться в рассудке. Отшатнувшись от бронзовой пирамиды, он прижался к стене.
Свечи, к тому времени, потухли. К тому же Джакобо давно ничего не ел, хотя и не чувствовал чрезмерного голода. Словно слова заменяли ему хлеб. Однако он ослабел настолько, что видения проносились перед ним. Флорентиец не знал — читает ли в створе ворот новые строки или сам ад раскрылся пред глазами. Головы с рогами мелькали в темноте, лица нечисти кривили окровавленные рты, и руки с когтями тянулись к нему.
Вне себя от безумия Джакобо выбежал из мастерской в кабинет, задвинув на двери, ведущей к чудовищной машине, засов. Через несколько минут самообладание вернулось к магистру и он, как и в первый день, посчитал происшедшее следствием переутомления, а прочитанное — плодом своих размышлений.
Итак, успокоившись, он снова принялся за вычисления, и уже без беспокойства за себя смог принять одного знакомого священника, который как раз заглянул к нему.
Однако, едва беседа между ними началась, флорентиец почувствовал, что не может отделаться от дурных впечатлений этого вечера.
«Скажите,— сказал он священнику будто бы ненароком,— верно ли полагать всякое искусство и главным образом светскую литературу в некоторой близости к порождениям дьявола? Не может ли быть здесь определенной связи, чуть ли не продажи души нечистому, хотя сам сочинитель, возможно, и исходит из самых благих намерений?»
«Истинно так! — отвечал священник, обрадованный возможностью богословского разговора.— Церковь так и относится к светскому письму и, за редким исключением, скорее терпит его, чем приветствует».
«Да,— продолжал Джакобо,— но, в таком случае, кабинеты писателей должны посещаться нечистой силой наравне с приютами колдуний или мерзкими святилищами чернокнижников. Я бы весьма волновался,— добавил флорентиец,— если бы мне довелось заняться сочинительством».
«Ну, вам это не грозит,— улыбнулся священник, посчитав высказывание магистра шуткой.— Нисколько не умаляя вашей учености, глубочайших знаний и добродетелей, никто бы не смог обвинить вас в пристрастии к литературным занятиям. Все мы знаем о ваших сложностях с изложением мыслей на бумаге. Надеюсь, вас не обидело мое замечание?»
«Нисколько,— изобразив в ответ подобие улыбки, проговорил магистр,— более того, оно справедливо. И, в свете сказанного, полностью гарантирует мне безопасность».
«А что бы вы сказали, отец,— после недолгого молчания продолжил флорентиец,— если бы некто создал машину, умеющую сочинять стихи или рассказы? Как бы вы поступили, установи кто-нибудь подобный механизм перед публикой?»
«К свойствам талантливого ученого,— засмеялся священник,— относятся и необыкновенные фантазии. Однако, присутствуй я среди воображаемой вами публики, то сразу бы потребовал открыть механизм и вытащить из него шарлатана, дурачащего народ. Неважно, кем он окажется — испанцем, французом или нашим итальянцем. Впрочем, о природе мошенника можно было бы догадаться заранее, судя по тому языку, на котором пишет, якобы, машина».
«Ну, а если она пишет по-арабски?» — сказал Джакобо.
«Тогда вытащили бы сарацина»,— коротко ответил священник.
«Я поставил этот мысленный эксперимент,— заметил магистр, переводя разговор,— только для того, чтобы рассмотреть теологический вопрос о соотношении греха и бездушного механизма. Мне кажется, здесь существуют некоторые тонкости».
Священник с удовольствием продолжил беседу, и она длилась еще с полчаса. Затем гость откланялся и ушел. Джакобо, оживленный разговором, заглянул к жене и попросил ее на несколько дней покинуть дом. По его словам, он проводил весьма важную работу и хотел, чтобы ему ничто не мешало. Под тем же предлогом он отпустил и слуг.
Родители жены Джакобо жили по-соседству и, несмотря на поздний час, она поспешила угодить мужу. Оставшись дома один, флорентиец долго не решался отодвинуть засов мастерской. Наконец, держа в руке зажженную свечу, он открыл дверь. Машина стояла на месте, и помещение выглядело вполне мирным.
Зажгя побольше свечей, магистр с опаской приблизился к механизму. Створки ворот оказались распахнуты, проем пуст, а на первой ступени машины значились те же слова, которые он сам установил.
Но вопреки логике, вопреки здравому смыслу, он отчаянно боялся.
Согнувшись, оглядываясь по сторонам, Джакобо плотно закрыл ставни, словно жалкие доски могли оградить его от дьявольского зла. Более того, магистр совершил совсем уж необычный и странный поступок — вылил из подвешенного к потолку бака воду, ту самую, которая должна была бы вращать приводное колесо машины.
После чего, не смея приблизиться к механизму ближе чем на три шага, остановился прислушиваясь и стараясь заметить малейшие признаки ее действия.
Желание увидеть новые страницы и, одновременно, страх перед дьявольской машиной заставили флорентийца вести себя наподобие ребенка. Ладонями он прикрыл уши, чтобы не слышать, как заиграет механическая шарманка. И закрыл глаза, чтобы не видеть дьявольских строк в проеме механических ворот.
Но, как и ребенок, он время от времени, слегка разжимал ладони и приоткрывал глаза.
И строки появились! Джакобо не заметил, как жадно начал читать, а прочитанное настолько захватило его, что у него не осталось времени на раздумья и страхи.
«Пусть дьявол,— шептал флорентиец,— не все ли равно, только бы длились и длились письмена».
Перед ним в проеме ворот, на седьмой ступени машины, перелистывалась великолепная книга. Все ее главы были точно размерены, а устройство как бы продолжало мысли, изложенные в последнем арабском рассказе.
Сперва Джакобо поразило только содержание фолианта, однако, постепенно, он начал догадываться об истинном устройстве нерукотворного творения. Благо каждой главе предшествовал список слов, из которых и был выстроен ее сюжет.
Впрочем, лишь дочитав книгу до конца, заметим, что читал он, не осознавая этого, с нечеловеческой быстротой, магистр окончательно понял замысел фолианта.
В основе прочитанного лежал квадрат или таблица, с нанесенными по ее левой и верхней стороне согласными буквами латинского алфавита. На перекрестье строк и столбцов являлись, таким образом, две буквы, скажем «ВВ», «ВС», «ВD» или «СВ», «СС», «СD», «CF». Любому двубуквию или, иначе, клетке таблицы, соответствовала ровно одна глава книги. А ее содержание определялось главным, четко выбранным словом — «земля», «хлеб», «мать», «отец», «жизнь», «Бог», причем само это слово имело в корне заданные буквы.
К основному слову присоединялись дополнительные, с тем же двубуквием, и на перечне слов основывался сюжет главы. Флорентиец поразился точности, почти математической, с которой следовали события в книге. Казалось, никакой другой истории или рассказа глава фолианта и не может содержать.
Мало этого, главы не были разрозненными, но каждый ряд таблицы состоял из глав следующих одна за другой. К примеру, первый ряд книги, на букву «В», был историей одного аристократического итальянского рода, смена главы книги означала смену поколения, второй ряд «С» посвящался войнам, третий «D» — монашеским орденам, четвертый «F» — роману двух влюбленных...
Вот о книге, прочитанной флорентийцем Джакобо. Мы расстаемся с ним на время, в минуту, когда в мастерской на глине стены он чертит таблицу, явленную ему в створках механических ворот. И крепко закрытые ставни отгораживают его от мира.


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#24 2007-04-17 01:02:04

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

#Дополнительный текст 2      

Здесь требуется определенный комментарий.

В основе прочитанного лежал квадрат или таблица, с нанесенными по ее левой и верхней стороне согласными буквами латинского алфавита. На перекрестье строк и столбцов являлись, таким образом, две буквы, скажем «ВВ», «ВС», «ВD» или «СВ», «СС», «СD», «CF». Любому двубуквию или, иначе, клетке таблицы, соответствовала ровно одна глава книги. А ее содержание определялось главным, четко выбранным словом — «земля», «хлеб», «мать», «отец», «жизнь», «Бог», причем само это слово имело в корне заданные буквы.

К основному слову присоединялись дополнительные, с тем же двубуквием, и на перечне слов основывался сюжет главы. Флорентиец поразился точности, почти математической, с которой следовали события в книге. Казалось, никакой другой истории или рассказа глава фолианта и не может содержать.


Речь идет о следующем. Много лет тому наза, мы написали роман, устроенный в сооответствии с данным принципом.

Возьмем слово мать ("мт"). Добавим к слову мать несколько существенных слов с "м" или "т" в корне. Скажем "Дом", "Труд".

Тогда в таблице, в главе на пересечении букв "м" и "т" надо разместить рассказ, чей сюжет содержит эти три слова, как опору.

Если вы попробуете так поступить, то убедитесь - и слова подбираются легко, почти однозначно, и сюжет почти следует из подобранных слов сам собой...

Извинение: Прошу простить меня. Сегодня я поспешил, и выставил один из рассказов "Праздника Каина", что было неверным.
Прищлось удалить тему. К сожалению.

http://venetian.612formulas.com/appendices/chapter04.html#028
Желающие могут ознакомится на сайте, в архиве.

Отредактировано Микаэль (2007-04-17 01:09:46)


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#25 2007-04-19 18:54:31

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

#Основной текст 5

Примечание: Ниже, в составе СЦЕНЫ 3,  приводится список рассказов из романа «Венецианец».

Рассказы разбиты на пятерки, и в романе такая пятерка (здесь гондола) образует главу рассказов.  Всего таких глав (гондол) 12 – по две главы на каждую из шести книг.

Устройство всех глав-гондол, в смысле выбора сюжетов, также однотипно. Но, может быть, читателям самим будет интересно установить, в чем суть этого порядка…

Сцена 3.
http://venetian.612formulas.com/histories/book204.html

Утром третьего дня мы могли бы увидеть стены мастерской и кабинета флорентийца испещренными линиями самых разнообразных таблиц, каждая из которых описывала устройство одной из книг, прочитанных магистром. Письмена латинские и вязь арабских букв, и клинопись древних времен, и иероглифы египтян и китайцев сопровождали таблицы.

Среди них встречались относительно простые, но находились и невероятно сложные, основанные на математических построениях, неведомых Джакобо, или сопряженные с ходами шахматных фигур, закономерностями астрологии и алхимии.

Глаза Джакобо слезились от напряженного чтения, перемешиваясь со слезами то смеха, то печали, вызванных прочитанным. Он полностью потерял счет часам, закрытые ставни стерли разницу между днем и ночью, а откровения, явленные в воротах, наполняли его душу счастьем.

Впрочем, иногда природа ученого заставляла магистра задумываться над закономерностями, положенными в основание той или другой книги, однако, решение или указывалось в самом фолианте, или легко находилось из указаний.

За исключением разве что двух или трех книг, ключ к которым Джакобо никак не умел найти. Среди таких, тайно устроенных манускриптов, особенно озадачил флорентийца сборник из шестидесяти рассказов, разбитых на двенадцать фрагментов, или «гондол», как именовались эти фрагменты в чрезвычайно скупом предисловии к сборнику.

Каждая такая «гондола» содержала ровно по пять рассказов, «по числу пальцев гондольера, обхватившего шест», говорилось в предисловии. Там же напрямую сообщалось о том, что в основание книги положен совершенно необыкновенный, математический и магический шифр, но более никаких сведений не приводилось.

Сами рассказы привели Джакобо в изумление, ибо были написаны превосходным итальянским языком и повествовали о людях и городах, ему хорошо известных. Он, правда, не сумел запомнить их, но краткое описание или, если хотите, содержание сборника, как его часто печатают мелким шрифтом стояло у флорентийца перед глазами.

Если бы мы могли, вместе с магистром, видеть эти страницы, то прочли бы следующее:

Первая гондола.                 http://venetian.612formulas.com/stories/chapter01.html

Каменщик из Мантуи перепоручает обжиг кирпича своему брату, тот путает коз, берет не тот помет для раствора, и дом рушится, убивая их отца.

Корпорация мантуанских каменщиков вынуждена взять ученика из цеха горшечников, и этот ученик лепит вместо кирпичей горшки.

Мантуанские каменщики решают возвести хлебные амбары молитвами нищего монаха; бесчестный монах вместо чтения молитв жиреет на даровых хлебах, и амбары рушатся под тяжестью греха.

Ненавистный Генуе епископ разоряет народ при строительстве подземного хода, перепоручает работы ворам и при попытке бежать из города гибнет.

Правитель Милана просит своего сына доставить секретный меч из Ливорно, неопытный юноша встречает по дороге невинную пастушку, а та крадет меч.

Вторая гондола.        http://venetian.612formulas.com/stories/chapter02.html

Суконщик из Сероны изобретает краситель кремового цвета для ткани, но проявляет нетерпение, не доводит дела до конца и оказывается посрамленным на глазах сограждан. Сама же Серона только через сто лет получает имя Кремоны.

Старшина ткачей из Кремоны в поисках отца для собственного сына старается опередить жену в родах, но не успевает подписать все нужные бумаги.

Армия Кремоны выступает в поход, одев мундиры из отвара свеклы. Мундиры растворяются под дождем, и голая армия устрашает противника. Однако наступление сухого сезона препятствует дальнейшим победам кремонцев.

Горбатый плетельщик корзин из Равенны поддается уговорам корыстной жены заживо лечь в могилу, но в последний момент восстает из гроба и тем лишает семейство заработка.

Флорентийский аристократ, оставив любимую жену во Флоренции, отбывает с важной миссией в Испанию. Любящая жена дает ему клетку с пятью голубями и персидского кота. Находясь в Испании, аристократ, несмотря на трудности и соблазны, исполняет клятву данную супруге, а кот способствует ему в этом.

Третья гондола.        http://venetian.612formulas.com/stories/chapter03.html

Гончар из Пармы, возгордясь, называет своего сына Адамом, но тот не выдерживает испытания славой. По совету недругов он начинает лепить ночные горшки, которые перестают брать на рынке даже по большой нужде.

Пармский медник, ограждая сына от дурного влияния, держит его взаперти. Чтобы ребенок гордился потомственным ремеслом, медник вешает перед ним отшлифованный медный лист. Но сын превозносит до небес не искусство медника, а свое отражение и становится непригодным к делу.

Постник из Пармы в безумной гордыне отказывается от всякой еды, дарованной Господом, однако, перед смертью путает молитвенник с куском сала и не попадает в рай.

Сиракузкий тиран Крах стремится стать образцом добродетельного правителя, однако, в тяжелый для родины час спасает одну лишь свою жизнь, и имя его становится презренным в веках.

Сиенская блудница гордится своим умением беременеть при любых обстоятельствах, но посрамлена, так и не понеся во чреве от целой армии.

Четвертая гондола.   http://venetian.612formulas.com/stories/chapter05.html

Плотник из Пистои за две недели до родов проклинает и изгоняет жену, приносящую ему одних дочерей. Жена рожает близнецов-мальчиков, и те прославляют другой цех.

Пистойский золотарь проклинает свою корпорацию и подается к бочарям. Тем временем золотари находят бочку с золотом и, разоряя бочарей, закупают бочки для нечистот в Генуе. Бочари разоряются, а перебежчик топится в сточной канаве.

Бочарь-пистоец становится политическим деятелем и, усиливая голос пустой бочкой, обращается к горожанам с речами, которых никто не слушает. Тогда он выкатывает бочку полную вина, и Пистоя, прислушавшись к его пустопорожней болтовне, впадает в упадок.

Правитель Флоренции собственноручно меняет историю, подчищая строки в книге, и умирает от яда в чернилах, некогда подсыпанных его дедом.

Женщины двух селений близ Потенции рожают детей от двух, ставших на постой, полков. В одном селении рождаются только мальчики, в другом — девочки. И тех, и других называют именами оружия, оба селения пугаются и не могут поженить своих детей.

Пятая гондола.           http://venetian.612formulas.com/stories/chapter06.html

Плюгавый замухрышка из Пизы обладает столь вязкой слюной, что, добавляя ее в раствор, умудряется выстроить самый крепкий в городе кабак. Благодаря этому он становится старшиной корпорации каменщиков.

Пизанский мельник с незначительными мужскими достоинствами приноравливается, тем не менее, плодить и плодить сыновей. Пока старший сын не бросает ему в пах мешка с зерном и, тем самым, ограничивает число наследников.

У немого торговца мясом плохо идут дела на пизанском рынке. Шутники спорят с ним, он проигрывает спор и должен съесть пуд тухлого мяса. От отвращения у торговца прорезывается голос, он расхваливает свой товар и распродает его.

В церкви близ пизанской башни священник не может упомнить ни одной строки Священного писания. Паства расходится по другим приходам, а священник грешит с единственною оставшейся прихожанкой. У священника рождается сын, который уже в купели произносит без запинки слова всего Писания и тем радует отца.

Воришка из Пизы, стянув мешок с золотой монетой из казны, совершает чудо, и на монетах проступает лик правителя.

Шестая гондола.
http://venetian.612formulas.com/stories/chapter07.html

Сомневающийся в себе каменщик из Ливорно не умеет довести до конца ни одной постройки, забирается, наконец, на стену, которая показалась ему кривой, срывается с нее и разбивается насмерть.

Похотливый мастер из Ливорно берет в цех юношу с тем, чтобы соблазнить его невесту. Необоснованными попреками он лишает молодого человека веры в свои силы и получает его невесту.

Генуэзцы строят башню, случайно замуровав план постройки в ее основании. Когда башня построена, Генуя сомневается в точности исполнения плана, разрушает башню и убеждается в правильности постройки.

Жители Лукки верят в своих хлебопеков более чем в оружие и строят городские стены из булок. Враги нападают на Лукку, и объевшись булками, теряют наступательный пыл.

Влюбленные из селения близ Рима никак не могут понять, что мужчина должен совершать с женщиной. Весь Рим пытается объяснить им это, скопом занимаясь любовью перед их окнами. Однако молодые люди берутся за дело лишь после того, как сам папа расписывает им мерзости плотского греха

Отредактировано Микаэль (2007-04-19 19:13:51)


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#26 2007-04-19 19:42:44

Ирина Каменская
Автор сайта
Откуда: Крым, Евпатория
Зарегистрирован: 2006-09-09
Сообщений: 12766

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Мик, я тебе уже говорила, что невероятно трудно (мне, по крайней мере) сформулировать впечатления от романа.
Сейчас немножко легче - прочла весь. В целом получается - больше, чем единожды, потому что каждый раз, заходя на сайт, ловила себя на желании перечитать уже прочитанное.
Если я начну выражаться литературоведческими терминами, то только сама себя запутаю. Поэтому не буду, я не критик.
Поражает несколько вещей. В первую очередь - абсолютно надвременной характер романа. Мне почему-то кажется, что привязанность в нем к месту и времени характер носит исключительно символический. Читаешь - ощущаешь дыхание вечности.
Второе - невероятная насыщенность текста. Возможно, даже перенасыщенность, избыточность. Местами он ближе к поэзии, чем к прозе.
Третье - его стилистическая уникальность (замечу в скобках, как безусловное достижение, абсолютное единство стиля - как такого можно достичь в соавторстве, просто не представляю).  Можно проводить параллели, они уже проводились, повторяться не буду. Мне кажется, аналога сколько-нибудь близкого в мировой литературе нет. (не то чтобы я так уж глубоко ее знаю, конечно)
Главное - мощь и дерзость. В эти два слова, пожалуй, основное впечатление и укладывается.
Сорьки за сумбур, такое вот я сумбурное существо )))

Отредактировано Ирина Каменская (2008-11-10 08:28:04)


Ирина Каменская   
Это строки одеждами лишними
Опадают с души

________________

Неактивен

 

#27 2007-04-19 20:21:48

Микаэль
Автор сайта
Зарегистрирован: 2007-02-14
Сообщений: 3390
Вебсайт

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Ирина! Я, наверное, смутиться должен от таких похвал.

Но знаю тебя, и знаю - ни по какой дружбе ты никогда не скажешь ничего, что не было бы для тебя правдой.

Ты сказала главные слова, которые только можно сказать о книге.

Я взволнован твоим откликом, я не ожидал такого конкретного, и, одновременно, возвышенного понимания.

Спасибо тебе!


Михаил Микаэль
друзьям - спасибо, остальных - не буду утомлять...

Неактивен

 

#28 2007-04-19 20:35:12

Ирина Каменская
Автор сайта
Откуда: Крым, Евпатория
Зарегистрирован: 2006-09-09
Сообщений: 12766

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Тебе спасибо, Мик.


Ирина Каменская   
Это строки одеждами лишними
Опадают с души

________________

Неактивен

 

#29 2007-04-19 22:11:04

Андрей Москотельников
Редактор
Откуда: Минск
Зарегистрирован: 2007-01-05
Сообщений: 4324

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Поддерживаю Ирину, а тебе, Микаэль, не смущаться, а гордиться. Осознавать сделанное.


Андрей Москотельников
Видишь этого шмеля? - Он на службе у Кремля!
________________

Неактивен

 

#30 2007-04-20 16:47:37

Елена Лайцан
Автор сайта
Зарегистрирован: 2006-04-06
Сообщений: 3721

Re: МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Абсолютно согласна и с Ириной и с Андреем.))) Дерзко и мощно! И не надо смущений.)))


Елена Лайцан

Вдохновение посещало поэта часто, но ни разу так и не застало.
Михаил Генин

Неактивен

 
  • Форум
  •  » Проза
  •  » МАШИНА РАССКАЗОВ Лейбгор "ВЕНЕЦИАНЕЦ". ФИНАЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Board footer

Powered by PunBB
© Copyright 2002–2005 Rickard Andersson