Форум литературного общества Fabulae

Когда действительность стала для меня невыносимой и суета будничных дней стала окрашивать небеса в серый цвет, я начал искать забвения во снах. В них я находил ту красоту и очарование, которую люди уже давно стерли с лица Земли. Дневные часы я проводил лишь в ожидании милосердной ночи, пряча свое желание за пустыми словами и ненужными движениями; и как только часы пробивали полночь, я скользил в прекрасный мир, сотканный из тончайшего шелка и украшенный разноцветными узорами. Все мое существование обретало смысл – созерцать ту красоту, которая недоступна бодрствующему взгляду, чувствовать тончайшие запахи дивных фруктов из прекрасных вечнозеленых садов, ощущать прикосновение лазурной воды из лагун островов, которых нет ни на одной земной карте и плыть средь невиданных рыб, которым нет названия. И поскольку несколько часов сна в постылом мне мире являлись лишь парой дней, проведенных в мире сладких грез, я стал искать возможность увеличить время своего пребывания там. В книгах говорилось лишь об упражнениях для более быстрого засыпания и более долгого сна здесь, в реальности, но ни слова не говорилось о том, как растянуть время, проводимое во сне.
Мне хотелось плакать, когда случайные попутчики по этой жизни, доверившись мне, рассказывали о своих снах: в их рассказах сны представлялись не более чем старым и потрепанным фильмом, который они разглядывали из будки киномеханика: обрывки прошлых встреч, пошлые мечты и игры примитивной фантазии. Они не ощущали во снах и одной миллионной того, что ощущал я, а именно – жизни.
Лишь однажды в далекой стране на Востоке мне попался один глубокий старик, который утверждал, будто бы однажды нашел в мире грез свое Эльдорадо. Он говорил, что некогда был сыном очень богатого человека, и у него не было ни в чем недостатка. И когда вино и женщины пресытили его, а закаты над старинными храмами стали вызывать лишь тоску, он потратил все свое золото на поиски старинных книг, в которых говорилось о чудесных странах и неизведанных мирах, куда уносятся души спящих, которых перестали заботить суета и обреченность мира действительности, и которые готовы были поднять паруса и нестись по невиданным мирам, не покидая своего ложа. И через несколько лет однажды ночью он вдалеке увидел свой вожделенный мир, и спустя несколько месяцев чередования сна и медитаций наконец достиг его.… В реальном же мире его объявили безумцем и поместили в камеру, вскоре забыв о нем. Таким образом он наконец-то смог вообще избавиться от сковавших его пут реальности и полностью перенести свое существование в мир снов. Там он плавал по рекам Вечности и блуждал по чудным странам целых тридцать три земных года, ни разу не пожелав проснуться. И только через это время его чудесный сон прервался –  здание, где он находился, рухнуло, пробудив и придавив его. Когда спасатели нашли его худое тело, они не смогли вытянуть из него ни слова, он лишь смотрел на них безразличным взглядом. И уже в больнице он понял, что случилось страшное – он больше не мог заснуть. Тридцать три года, вопреки всем законам медицины его сердце билось без еды и воды, редко, сонно, медленно растягиваясь и сжимаясь в течении нескольких часов, в то время как разум летал по волшебным мирам. И теперь он больше никогда не увидит своего Эльдорадо. Он говорил мне это, сидя на пороге своего ветхого дома и горько плакал. Если бы он был уверен, что смерть перенесет его в мир грез, он бы не задумываясь убил себя, но старинные фолианты были скупы на эту тему и смиренно гнили на полках его шкафа. И теперь он был лишь простым стариком, в которого кидали камни босоногие мальчишки, потешаясь над его старостью. А еще он был самым несчастным человеком на свете, который навеки покинул свой рай. И лишь в его печальных глазах я видел отражения тех прекрасных океанов и дивных лесов, в которых я жил каждую ночь.
И вот однажды я познакомился с одним безумным химиком, который сказал, что за очень дорогую плату возьмется сделать мне микстуру, благодаря которой я навеки перемещусь в мир грез, и никто и ничто не будет в состоянии разбудить меня, и даже сама смерть не вытащит меня из благословенного рая. Тогда же я продал все немногое, что имел, отдав деньги химику. Несколько дней я ждал, пока настойка будет изготовлена, попутно обдумывая, сколько же меня еще ждет в мире грез. Мое прощание с реальностью было недолгим – у меня не было ни верных друзей, ни любящей женщины, никого и ничего, к чему бы я был привязан. И вот, с заветной микстурой в руке я удалялся прочь из города, чтобы соорудить себе вечную усыпальницу в одной из многолетних пещер в скале у моря. И первый раз в жизни я осознал, что улыбаюсь, проходя мимо огромных заводов с плюющимися отравой трубами и безликих серых домов. Я шел вдоль длинной дороги, подобной змее, которую ежесекундно давили шины сотен автомобилей, в которых люди с красными лицами то и дело смотрели на квадратные трубки своих телефонов. Я шел и улыбался, уже представляя себе пьянящий воздух мира грез, где я буду в прекрасном одиночестве наслаждаться вечностью или же в шумной компании желаемых мною людей проводить долгие часы, беззаботно веселясь. В мире, в котором нет скуки, нет серости, в мире, где каждое твое желание воплощается в реальность. И этот мир скоро должен был стать для меня самой реальностью.
Вскоре я дошел до пещер и расположился в самой сухой и прохладной из них. Я облокотился спиной к шершавой стене пещеры и выпил микстуру. И тут же столь блаженное и радостное чувство приближающегося сна заполнила все мое тело. Я заснул в широкой улыбке, подобно улыбке младенца, который впервые увидел солнечный свет и искренне радуется ему. Я был опять в стране своих грез, такой знакомой и такой неизведанной. И тут же я решил искупаться в океане, но, отчего-то, к моему удивлению, вода перестала быть такой теплой и приятной. Она была похожа на какой-то кисель, вязкий и противный. Я вылез из воды в недоумении, которое медленно перерастало в панику – цвета райского пляжа начали бледнеть, как я ни пытался усилием разума возвратить им былой цвет, вода высыхала, испаряясь в никуда, а песок раздувало ветром. Деревья валились, как подкошенные, превращаясь в труху. Вскоре и сам остров стал медленно уплывать у меня из-под ног, оставляя меня в белом, непонятном и абсолютно пустом пространстве. Многие годы я в отчаянии бродил в этой белоснежной бесконечности в поисках своего Рая, безрезультатно пытался проснуться на Земле и яростно стенал, крича в пустоту, проклиная древние книги, безумного химика и его проклятую микстуру.
И когда прошло отчаяние, а за ним апатия, и трезвость рассудка вновь возвратилась ко мне, я понял, что нельзя убежать в Рай навеки. Он дается нам как отдушина от суеты реальности, от праздности и бессмысленности сущего на Земле. В нем мне, одному из немногих счастливцев, судьба дала шанс на благословенный покой средь желаемого окружения. В нем стоило искать мудрость, а не забвение. Я хотел убежать от ловушки действительности, а попал в ловушку пустоты ушедших грез.
И теперь на протяжении целой вечности я буду размышлять о том, что не надо было желать о грезах или бесплотно грезить о желаемом. Когда-то на Земле нам уже был дан рай, который мы потеряли.