Форум литературного общества Fabulae

Приглашаем литераторов и сочувствующих!

Вы не зашли.

#1 2007-01-18 09:09:10

Ashta
Участник
Откуда: Владивосток
Зарегистрирован: 2007-01-14
Сообщений: 35
Вебсайт

Богиня

- Бронга вернулся! Эгегей! Ала!
Троица мальчишек сбегала по холму, топча нагретую красную траву, мимо мостика с выпавшей доской, мимо выгнутого, как спина пантеры, толстого корня Древа – вниз, к деревне, смеясь и крича.
- Ала!
- Чего вам? – Девушка в подвернутом до колен платье повернулась, прижимая к себе только что наполненный кувшин.
- Старый Бронга вернулся!
Ала ахнула и чуть не расплескала воду.
- Вернулся! Теперь-то он там все расскажет! Эгегееей! – Мальчишки умчались – звать прочих жителей, а Ала, аккуратно поставив кувшин у колодца, отерла руки о подол и побежала в противоположную сторону, к реке, за которой стояла башня старого Бронги.
Бронга был колдуном. Конечно, не из злых, тех, что не старятся, носят черное с серебром, смотрят исподлобья по-змеиному желтыми глазами, и двигаются так же плавно и хищно, как змеи – с виду он был возраста уже почтенного, говорил мягко, помочь не отказывал и даже отвел пару раз от деревни ежегодную засуху. Да вот только не был Бронга обычным знахарем, какие живут чуть ли не в каждом селении. Ала своими глазами, когда приходила просить трав для больного отца, видела у чародея посох с хрустальным навершием, и бегающих по башне помощников – еле видимых, тонконогих, ростом с ребенка. Слухи ходили разные; кто говорил, что Бронга – бывший странствующий маг, кто – что изгнанник из самой главной Башни, а кто даже божился, что сама Богиня ниспослала к ним свое благословение, одного из младших исполнителей Ее воли. Если же Бронгу спрашивали, кто он, старик только улыбался.
Дня три назад Бронга сказал старейшинам, что все это время, живя у деревни, он копил силы, собирал артефакты и заклинания для одной-единственной вещи – проникнуть во Внешний Мир и преклонить колено перед сияющим ликом Богини. Всю жизнь, сказал чародей, всю жизнь он истово молился Ей и чтил каждого из Ее божественных детей, и все, что он совершал – было во имя Ее. Теперь же последним откровением, после которого он сможет спокойно уйти за Предел, будет лицезреть Создательницу.
Старейшины согласились, что его намерения чисты, но предостерегли Бронгу: не для человеческих глаз божественное царство и величие Внешнего Мира. Потому-то никто никогда не видел Богиню, и люди совершают поклонения Ее идолам и изображениям, а те различны и не точны. Если бы такова была Ее воля – Она бы являлась ничтожнейшим из Ее созданий, но сейчас только умершие праведники способны войти во Внешний Мир. Однако это не остановило Бронгу, и он после совета заперся в своей башне. Весь оставшийся день грохотала такая гроза, что никто из жителей деревни не решался выйти, а сырой, тяжелой ночью башня Бронги стояла черная и пустая, и ни одного огня не горело в узких окнах – волшебник сделал то, что хотел.
Ала запыхалась, суматошно взбегая по траве; она остановилась у мостка, навалилась на низкие перила, тяжело дыша, и зачерпнула воды охладить раскрасневшееся лицо. Когда девушка подняла голову, сердце у нее взволнованно стукнуло; на верхушке видной в отдалении башни дрожал темно-зеленый огонек. Переведя дух, Ала побежала дальше, смутно подумав, зачем именно бежит – раз Бронга вернулся, он наверняка дождется рассказать, что видел ТАМ. Но отчасти она знала, почему: путешествие во Внешний Мир не могло быть безопасным, Богиня знает, кого встречал по дороге старый чародей, и что могло с Бронгой случиться.
Покатые булыжники тропинки обжигали босые ноги Алы. Она перешла с бега на быстрый шаг, задержалась перед деревянной дверью, такой же узкой, и, казалось, стремящейся вверх, как высокие окна и сама башня – утишить противную дрожь в руках, и, наконец, постучала. Три удара окованного темным железом молотка тяжело отдались в далеких коридорах каменного исполина.
Ала стояла, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу. Она постучала еще раз, но кроме этих глухих, направленных внутрь, как удары сердца, стуков, ничего не было слышно: не шаркали узорчатые туфли Бронги, не раздавался его голос. Внутри девушки заворочались скользкие черви страха. Помедлив, она потянула за ручку, и дверь легко открылась.
- Милорд Бронга? – нерешительно позвала Ала. Откуда-то сверху раздался невнятный всхлипывающий звук, будто пытался набрать воздух для крика человек, у которого в горле стояла вода.
- Я иду, милорд! Это я, Ала! – Девушка не знала, помнит ли старик ее вообще, но отчего-то была уверена, что должна представиться, чтобы ее не приняли за… кого? Что? Она помчалась вверх по спиральной лестнице, поскользнувшись по пути на чем-то тугом и мокром. Звук повторился, завершившись не то стоном, не то странным словом «кнно».
Двери на втором ярусе были плотно заперты, за исключением одной; там, в тускло освещенной из окна комнате, на кровати лежал старый Бронга. Его руки были беззащитно прижаты к груди, пустые глаза уставились в резной потолок, и из этих неестественно широких глаз беззвучно текли слезы. Вновь, горлом, раздалось водянистое бульканье и попытка сказать: «кнноонннно…»
- Милорд Бронга! – Ала заметалась по комнате; взгляд ее упал на стоящий на подоконнике синий кувшинчик, на дне которого плескалось немного воды. Она попыталась раздвинуть сухие стариковские губы, но почему-то не смогла, и вода из кувшинчика, сероватая, потекла по щекам, мешаясь со слезами. В спальню ворвались люди, среди которых были и старейшины. Жрец Богини, смотря на лежащего Бронгу, медленно сотворил в воздухе Знак.
Чародея принесли к Эвьети, знахарке, к которой с появлением Бронги почти никто не обращался, и она, понимая, что с настоящим магом ей не тягаться, и в силу своего покладистого равнодушного нрава смирившись с этим, медленно доживала свое в темной землянке на отшибе, ежедневно гадая себе на промасленных, тонких и ветхих от времени картах, и дробно качая при этом головой. При виде старика, который почти не двигался, а только мелко трясся и изредка мычал свое «кнноооо», Эвьети кивнула, словно соглашаясь сама с собой, и, кряхтя, полезла за висящими под потолком пучками трав. Положив на узкую грудь Бронги один из них, она села напротив и принялась что-то тихо напевать, при этом слегка раскачиваясь. Затем, резко оборвав свой шепот, Эвьети подалась вперед и провела ладонью над лицом старика.
Жители деревни сгрудились вокруг кровати; Ала протиснулась вперед, тревожно смотря на Бронгу. Тот мало-помалу очнулся, заморгал, закашлялся. Эвьети бесстрастно подала ему воды, но Бронга даже не заметил ее. Ала медленно выдохнула, заметив, что чародей снова плачет.
- Ужасно, - пробормотал он, - непостижимо, нечеловечески…
- Вам плохо, милорд? – отрешенно спросила Эвьети. Бронга словно не услышал. Он с трудом сел и судорожно обхватил руками костлявые плечи. Пучок травы упал на пол.
- Я не думал… У вас есть изображения Богини? Разбейте их! – Он засмеялся, по-прежнему мучительно кривя лицо. – Я видел! Лучше вас всех! Каменная земля, белое небо… булыжники, гигантские, бесформенные… Ноги-колонны… И тварь у ног… Покрытая шерстью тварь размером со слона! Вонь из ее пасти!
Эвьети, все так же бесстрастно, высыпала в кружку какой-то порошок, перемешанный с семенами.
- Бледные лапы чего-то огромного… я хотел шевельнуться, но меня заперло тело. Заперло, заперло! И я… И… Глаза, слизистые, бездушные глаза…
Придерживая Бронге голову, знахарка протянула ему питье. На этот раз тот обхватил кружку руками и принялся жадно пить; по мере того, как жидкость убывала, взгляд старого мага становился осмысленнее. Он отдал кружку Эвьети, сипло прокашлялся и обвел немного очистившимися глазами собравшуюся в тесной землянке толпу.
- Я… прошу прощения, - сказал Бронга. – Все было зря, но больше я вас не побеспокою. Завтра я ухожу.
- Да как так можно, мастер чародей! – загудели люди. – Милорд, зачем? Мы же понимаем, у вас дело опасное…
Бронга поднял ладонь.
- Нет. Я узнал правду и она ужасна. Я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал. Вы хороший народ, и именно поэтому я вас покидаю.
- Что вы видели, милорд? – негромко спросила Ала.
Бронга повернулся к ней. Его губы слабо дрогнули – он не мог улыбнуться, как делал всегда, и это обрушило сознание девушки в какую-то подземную пропасть, заполненную ужасом.
- Богиню.
Затем он, пошатываясь, слез с постели и направился прочь. Жители деревни расступались перед ним. Безучастная ко всему Эвьети села в свой угол и сложила руки на коленях.
Чародей действительно ушел ночью, и наутро башня стояла уже пустой, а дверь была распахнута настежь. Вещи чародея исчезли, только на низком столике в холле он оставил записку.
«Я уже не вернусь», - прочел деревенский голова. – «Занятия же магией оставляю позади себя, как и башню; для чего они, если все, ради чего я жил, оказалось угрюмой насмешкой Богини над нами, иллюзиями, живущими в иллюзии?
Я верил в великолепное царство во Внешнем Мире, в Богиню, которая прекраснее любой смертной девы и мудра, как звезды; но к чему эта вера теперь, когда я знаю, что Внешний Мир – пустое, бескрайнее, непостижимое разумом в своей уродливости и искаженности пространство, а наши идолы и покровители – отвратительные чудовища?
Я делюсь с вами этой истиной, потому что она разрывает меня изнутри, грозя уничтожить разум.
Прощайте»

- Мам! Маааам!
- Лена, у меня голова болит, я же сказала не шуметь! Что случилось?
- Ты мои игрушки трогала?
Мать приподняла тяжелую голову с подушки, откидывая спутанные волосы, прилипшие к лицу.
- Ничего я не трогала. Ты за этим только пришла?
- Нет, трогала! – упрямо сказала Лена. В руке девочка сжимала пластмассовую фигурку – собака, вставшая на задние лапы; игрушка-реликт, оставшаяся еще со времен детства Лениной мамы, времен пупсов и крашенных ядовитой краской железных кроваток. – Я его у Дымка отняла!
- Значит, нечего свое барахло разбрасывать там, где кот его достать может. Ты же вещи кидаешь куда ни попадя! Я тебе, кстати, сказала в комнате убраться…
- Я все убрала! В шкафчик. Там Дымок не допрыгнет.
- Ну что у игрушки, ноги выросли? Сама убежала? Слушай, отстань, я же тебе говорила, у меня голова болит, как ты не можешь понять!
Лена вжала голову в плечи, пролепетала извинение и поспешила выскользнуть в коридор, пока на нее не обрушился во всей своей полноте мамин гнев. По дороге в свою комнату она пнула Дымка и шепотом выругала его, уверившись, что если мать не врет, это он залез и вытащил собаку, а если даже она и врет, то все равно коту запрещено играть с ее, Лены, вещами. Девочка поставила игрушку на место, еще не зная, что утром пластмассовый пес исчезнет бесследно, и она нигде его так и не отыщет.
В вечерней темноте низенький шкаф казался черным, угрожающим монолитом. Тусклый свет из окна выхватывал синий кусок шелкового шарфа, положенный вместо реки, домики – китайский набор, башню из деталей конструктора, куда Лена и поставила собаку. Над шкафчиком висело распятие. Мать Лены не была религиозной, но крест, сделанный из цельного куска металла, ей подарили, а поскольку подарки не выбрасывают, то за неимением места он был повешен в комнате ребенка.
У девочки представление о Христе и боге вообще было весьма общим, и распятия она немного побаивалась. Железный Иисус со впалой грудью и пригвожденными руками смотрел на нее холодно, как на жука или гусеницу, а может – на игрушку, уже ненужную и неинтересную, и Лена старалась не смотреть на крест, когда возилась с куклами. Детям не свойственны страхи взрослых перед неведомым, необъятным, непостижимым, как, например, космос, смерть или боги, но иногда, лежа в постели и смотря на тонкую полоску света из маминой комнаты, Лена думала о «Господе» старших, и он казался ей таким же непонятным, как они сами, таким же большим, и, наверное, таким же сердитым.


I bear no malice. Emotion is for lesser beings.

Неактивен

 

#2 2007-01-18 18:58:59

Эмилия Галаган
Бывший редактор
Откуда: Гомель
Зарегистрирован: 2006-04-30
Сообщений: 855

Re: Богиня

Добрый вечер, Ashta!
Немного потупилась над этим текстом. Строила параллели между первой и второй частью.
Получается: Ала-Лена (что очевидно), старик Бронга - пластмассовая собачка (и тот и другой бесследно пропадают), соотвественно, должно быть - Богиня - Христос???  Т. е. цель - передать общеотрицательное отношение к религии??? М-да, мудрено. В том плане, что можно было проще и яснее эту мысль выразить. Если, конечно, имелось в виду именно это, а не что-то совершенно иное, до чего я своим умом не допетрила. Тогда извините за ложную интерпретацию.
А написано неплохо, гладко.
Творческих успехов!


Эмилия Галаган

Снег. Смех. Свет.

Неактивен

 

#3 2007-01-19 01:50:02

Ashta
Участник
Откуда: Владивосток
Зарегистрирован: 2007-01-14
Сообщений: 35
Вебсайт

Re: Богиня

Нет. Лена - Богиня, как хозяйка игрушек и созданного ею их мира.
К религии я отношусь равнодушно. Веру - да, веру уважаю. Особенно в Древних wink2


I bear no malice. Emotion is for lesser beings.

Неактивен

 

Board footer

Powered by PunBB
© Copyright 2002–2005 Rickard Andersson