Приглашаем литераторов и сочувствующих!
Вы не зашли.
И песни не лелеют слух,
Когда мы пребываем в споре:
Кому дороже майский луг,
Кому – встревоженное море.
Но сдамся под теплом руки
Тебе без тени удивленья,
Когда засветят маяки
В пути земного обновленья.
Когда, отдёрнув полог штор,
Не буду я тоскою ранен,
Как вспоминающий простор
У края жизни каторжанин.
Я сдамся. Да, я уступлю,
И выгляжу не так и броско ж,
Ведь слышать от тебя «люблю» -
Непозволительная роскошь.
Я к ней, признаюсь, не привык,
Как не привык я жить борьбою,
И вновь не изречёт язык
Всех клятв, не признанных тобою.
И пусть. Не стану упрекать
И требовать любви сурово,
Ведь можно, можно всё сказать,
Не говоря уже ни слова.
Такая странность в мире есть.
И как она затмится мхами,
Сумей судьбу мою прочесть,
Изложенную мной стихами.
Неактивен
Очень неплохо, уверенно и умело.
Претензии:
1) "маяки" и "каторжанин" слегка перебирают по части пафоса,
2) "броско ж/роскошь" - хорошая каламбурная рифма, но она тут слишком избыточна,
3) "затмится мхами" - не очень удачно; мхи - не деревья, тень не отбрасывают.
Неактивен
А если тут "тьма" не в смысле "темень", а в смысле "много" - то есть "она" покроется мхами многими, мхов тьмы её обсядут (хоть "мхи", конечно, существительное неисчисляемое).
Неактивен
Мхи, конечно, исчисляемые. Но всё дело портит эхо известной русской прибаутки: "Ты где? - Во мху я".
Неактивен