Приглашаем литераторов и сочувствующих!
Вы не зашли.
Чернышевский собирает Пушкина в долгий вояж на дилижансе – а пла-ачет! Александр Сергеич и справляется:
- Боишься, без меня Толстой нагрянет и станет костылем в глаз тыкать?
Чернышевский вместо ответа смахивает слезинку кружевным платочком. Но Пушкин цепляется, как банный лист. Больное бередит:
- Поверишь, если придет Гоголь пока я в отъезде и скажет, мол, Пушкин оборотень? Де, кувыркаюсь через пень и оборачиваюсь в Толстого!
- Что ты?! – поражается Николай Гаврилович.
- А в салуне литературном весть такая объявится, поверишь? – домогается поэт.
- Ну, - с сомнением тянет романист, - скорее нет, чем да.
- А вот уважаемые издательства писать станут об оказии? – продолжает допрос Сергеич и сморкается в сторону.
- Понял! – вскрикивает Чернышевский.
Сердечно прощаются. Тем же вечером заглядывает в гости Гоголь. Далее, как Александр Сергеич предвидел: разговоры в салуне, статьи в издательствах. И теперь, когда Лев Николаевич норовит попасть костылем в глаз Николаю Гавриловичу, тот уворачивается. Смеется и кричит, подмигивая Толстому:
- Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!
Неактивен