Форум литературного общества Fabulae

Приглашаем литераторов и сочувствующих!

Вы не зашли.

#1 2014-05-26 22:37:49

Юрий Лукач
Автор сайта
Откуда: Екатеринбург
Зарегистрирован: 2009-03-30
Сообщений: 4029

Вильям Вордсворт. Вина и скорбь (1)

Вина и скорбь, или События на Солсберской равнине

     I

Шагал скиталец Сарумской долиной, [1]
Полубосой, сутулая спина,
Испачкан посох супесью и глиной,
В упругом шаге выправка видна,
Но худоба лица и желтизна –
Свидетельства его судьбины сирой.
Седая прядь легла поверх сукна,
И тут и там заплатанные дыры
На красных обшлагах истертого  мундира.

     II

За шагом шаг он двигался вперед
И миновал таверну при дороге;
В ее стенах никто его не ждет,
Никто не  будет рад, когда убогий,
Усталый путник встанет на пороге.
Не нужен он под веткою плюща, [2]
К чему мечтать об ужине, о гроге –
Ты одинок, и жизнь твоя нища,
Усни в стогу, других ночлегов не ища.

    III

На небе тучи ярко пламенели,
И был закатный луч кроваво-ал,
Скиталец шел, мечтая о постели;
Туда, где не сужден ему привал,
Порою взор через плечо бросал,
Потом опять оглядывал равнину,
Ища живых, но тщетно он искал:
Печальная, безлюдная картина,
Где глазу не найти былого селянина. [3]

     IV

Ни деревца в округе, ни куста,
Ни пения приветливой криницы,
Долина неоглядна и пуста,
Ряды никем не убранной пшеницы.
Он крикнул – вдруг да кто-нибудь случится?
Был выкрик полусдавлен и несмел,
Впустую – нет ни пахаря, ни жницы,
Лишь прошуршал заброшенный надел,
И ветер в сорняках уныло засвистел.

     V

Ему мечталось, что за поворотом
Отыщется гостеприимный дом,
Где есть приют бродягам и сиротам,
Но лишь вороны каркали кругом,
Да ветри дули в небе обложном,
Охвостья туч безжалостно косматя,
Предвестьем скорой бури грянул гром,
И слышалось в язвительном раскате:
«Ночуй-ка, путник, здесь, не думай о кровати».

     VI
     
Что ж, коли так. Он опытный матрос,
Видавший шторм и ливни в океане,
Который много бедствий перенес.
Он о земле мечтал в густом тумане,
Монетами побрякивал в кармане,
Да выпал жребий: на военный флот
Такие же матросы-англичане
Его загнали. Кто их упрекнет?
Всяк хочет увильнуть от королевских квот.

    VII

Тянулись годы. И свидетель боен
Изрядно крови повидал и зла,
И сам он сеял смерть, умелый воин,
Но наконец отставка подошла.
Он волен, и мечта его светла:
Заходит в дом с набитою мошною,
Жена его, рыдая, обняла,
Он счастлив и любуется женою,
Отныне беды их обходят стороною.

    VIII

Мечты, мечты... Матросский капитал
Сумел похитить плут. Он снова нищий.
Отыщет лев добычу в сердце скал,
Порвет ее, и львятам будет пища,
А он не принесет в свое жилище
Детишкам ни гостинца, ни гроша.
«Тогда и я кого-нибудь обчищу», –
Сказал и, в сердце совесть заглуша,
Прохожего убил. Заблудшая душа!

     IX

И с той поры, скрываясь в глухомани,
Всегда один, бесцельно бродит он
Во власти тяжких внутренних терзаний.
Внезапно он цепей услышал звон: [4]
На виселицу в петле вознесен,
Качался труп на фоне темной тучи,
И ветер бил его со всех сторон,
Как будто жертву немочи падучей,
А ворона круги все ближе и тягучей.

     X
     
На зрелище такое никому
Смотреть без содроганья не под силу;
Вина, подобно жгучему клейму,
Вновь душу беглеца обременила,
Он снова посмотрел на труп остылый,
Смутил рассудок ужаса фантом,
Пред ним разверзлась памяти могила –
Без чувств он рухнул наземь, но потом
Несчастный встать сумел, пошел своим путем.

     XI

Побрел он неуверенной походкой,
Как тот, чей мозг безумием горит,
Когда его припадок хлещет плеткой,
Выдавливая очи из орбит,
Но приступ минет... Так и он про стыд
И про позор сумел забыть на время,
Еще дрожа, но обретая щит.
Разумным он предстанет перед всеми,
Кто примется болтать с ним о случайной теме.

    XII

Спустилась ночь, и загустела тень,
И на покой отправились вороны.
Здесь только он – желанная мишень
Для гневных молний, бьющих с небосклона.
Нет никого. Лишь выпь зевает сонно,
Издольщица пустующих болот;
Его завидев, жалобные стоны
Издаст она и крыльями забьет,
Начнет неловкий свой, медлительный полет.

    XIII

Унылая пустынность окоема,
Багровое светило, полумрак;
Травы в полях волнистые изломы
Запечатлели древних армий шаг; [5]
И тут узрел непрошеный чужак:
Стена вдали воздвиглась крепостная,
Походит ближе, миновав овраг,
По телу лихорадка ледяная,
А дождь все льет и льет, усталости не зная.

    XIV

О, Стоунхендж! Ты смотришь свысока,
От смертного храня свои секреты,
Ты простоял здесь долгие века,
И слушал ты, как бури воют где-то.
Но, помнящий друидов силуэты,
Что пленных в жертву приносили тут,
Не знал несчастней ты анахорета,
Которого сжимает боли жгут,
Ужели даже ты не дашь ему приют?

     XV
     
Не даст. Схлестнулись ветры над пустыней,
И страшный ливень хлещет с вышины,
Бьют молнии над мрачною твердыней,
Обличия теней искажены
Завесою туманной пелены,
А под ногами колкая отава,
Но в мимолетном проблеске луны
Увидел он дорожный столб двуглавый.
Куда теперь идти, налево ли, направо?

    XVI
   
Ни дома здесь и ни живой души,
Темно, как в непроглядном океане,
Нет шалаша в безжизненной глуши,
Не топят печь для ужина сельчане,
И у костра не ежатся цыгане –
Во мраке глухо ухают сычи,
Дорога вновь теряется в бурьяне,
Не видно даже лучика свечи,
Что на заставе жжет таможенник в ночи.

    XVII
   
Взошла луна, и радостью для взора
Предстала за очередным холмом
Постройка – жертва давнего разора,
Пустые стены и дверной проем –
Заброшенный странноприимный дом,
Построенный во имя Магдалины.
Все разбрелись, и поросли быльем
Кирпичины остывшего камина.
«Мертвецкой» неспроста зовется та руина.

   XVIII

Хотя людей он избегать привык,
Не рвался с ними обменяться словом,
Увидев дом для нищих горемык,
Был рад он время скоротать под кровом,
Покуда пастухи к своим коровам
Еще нейдут. Ему потребен сон.
В сухом углу, хожденьем бестолковым,
Ненастною погодой утомлен,
Глаза смежив, прилег на папоротник он,

    XIX
   
Но вскинулся, глубокий вздох заслыша,
Поднялся и увидел при луне,
Светившей сквозь проломы старой крыши,
Он женщину, стонавшую во сне.
Ее окликнул, стоя в стороне,
Пытаясь успокоить, но нимало
Не преуспел – в полночной тишине
Его соседка в ужасе рыдала:
Молва про этот дом ее перепугала.

     XX

Был всадник загнан, говорит молва,
В укрытие ненастием сердитым,
Но к стенам он приблизился едва,
Как конь заржал и начал бить копытом,
Напуган чем-то, грудой камня скрытым.
Отчаясь успокоить жеребца,
Раздвинул камни тот – и под гранитом
Открылись перед взором пришлеца
Разрубленный скелет и череп мертвеца. [6]

    XXI

Такую весть она слыхала где-то,
И ей предстало в сонмище теней
Видение ужасного скелета
За кучами разбросанных камней.
Моряк заговорить пытался с ней,
Она причины страха не раскрыла –
По счастью, ибо тайна прежних дней,
Невинно убиенного могила
Раскаянье бы в нем и муки пробудила.

    XXII
   
Но постепенно дружелюбный тон
И добрый взгляд влиянье оказали;
К тому же ветер, гневом утомлен,
Уже не выл, как прежде, в краснотале.
И, сидя на потертом одеяле,
Она заводит с гостем разговор,
Поведав по мытарства и печали,
Изведанные ею с давних пор.
Был женщины рассказ невесел и нескор.

[1] Солсберская равнина тянется вдоль реки Эйвон. Иногда ее называют Сарумской (по названию древнего поселения Старый Сарум в окрестностях г. Солсбери). На ней находится всемирно известный Стоунхендж, находящийся примерно в 13 км к северо-западу от Солсбери.
[2] Ветка плюща в старой Англии служила вывеской таверны.
[3] Характерной особенностью промышленной революции в Англии XVIII в. был массовый сгон крестьянства с земли на основании специальных парламентских актов. Результатом стало почти полное исчезновение в 60 – 80-х годах крестьян-йоменов.
[4] Звон цепей – Приговор о казни через повешение включал в себя и судьбу тела казнимого. Парламентский акт об убийцах, вступивший в силу в 1752 г., предусматривал два варианта: публичное расчленение (dissection) и оставление на виселице (gibbeting). В первом случае тело казненного палач разрубал, затем оно передавалось в анатомический театр. Во втором – приговоренного заковывали в цепи или заключали в железную клетку, чтобы тело как можно дольше не распалось на части, и оно висело на виселице месяцами для устрашения преступников, пока полностью не сгнивало; тогда кости разбрасывались. Акт оговаривал, что в обоих случаях останки не должны быть преданы земле. Это надругательство над трупами было отменено только в 1834 г.
[5] Вероятно, автор имеет в виду т. н. «ведьмины кольца» или «эльфийские круги» на полях в окрестностях Стоунхенджа, известные с XVI в.
[6] В ранних редакциях поэмы более отчетливо звучит, что убиенный – древняя жертва друидов.



Оригинал:
http://www.bartleby.com/145/ww118.html

Отредактировано Юрий Лукач (2014-05-27 23:46:51)


Юрий Лукач
To err is human, to forgive, divine.

Неактивен

 

#2 2014-05-27 22:10:47

Батшеба
Автор сайта
Зарегистрирован: 2009-01-23
Сообщений: 4418

Re: Вильям Вордсворт. Вина и скорбь (1)

А если сделать "Ряды никем не убранной пшеницы"? Её ведь не косят... После "вдруг" строчкой ниже запятая не нужна. И вообще - не сделать ли "Он крикнул..."? А то завскрикивал мужик, как тепличная мисс... smile1

Отредактировано Батшеба (2014-05-27 22:11:49)


Di doman non c'è certezza.

Неактивен

 

#3 2014-05-27 23:46:22

Юрий Лукач
Автор сайта
Откуда: Екатеринбург
Зарегистрирован: 2009-03-30
Сообщений: 4029

Re: Вильям Вордсворт. Вина и скорбь (1)

Согласен, поправляю.


Юрий Лукач
To err is human, to forgive, divine.

Неактивен

 

#4 2014-05-28 00:22:48

Андрей Кротков
Редактор
Откуда: Москва
Зарегистрирован: 2006-04-06
Сообщений: 15500

Re: Вильям Вордсворт. Вина и скорбь (1)

Батшеба, Юрий - а что если вместо "ряды" написать "валки"? Это типичное специальное выражение - "проходить валок" (полосу шириной в один замах косы), употребляется во время сенокоса и жатвы. "Ряды" - скорее подходит деревьям и кустам. "Много ль ты нынче ржи посеял? - Нет, немного - полоску в три валка".

Зерновые, кстати, в прежние времена именно косили. Двухлезвийная коса с рогулькой-откидником - общеевропейское орудие для жатвы. Серпом орудовали только в неудобных местах, где нельзя махнуть косой, и в случае, если хлеб полёг от ветра или дождя.

"Как жертву чёрной немочи - падучей..." Чёрная немочь - эпилепсия, в отличие от бледной немочи - малокровия.


No creo en Dios pero le tengo miedo

Неактивен

 

#5 2014-05-28 08:15:03

Батшеба
Автор сайта
Зарегистрирован: 2009-01-23
Сообщений: 4418

Re: Вильям Вордсворт. Вина и скорбь (1)

Точно - валки! thumbsup Тоже рука чесалась заменить чем-нибудь "ряды", но потом тормознула.

А с пшеницей - да, оплошала. Вот как косят зерновые у Брейгеля:

http://nevsepic.com.ua/uploads/posts/2011-03/thumbs/1299423893_art-198.jpg

И всё же мне попадалась инфа, что покос хлебов вышел из употребления, поскольку приводил к бо'льшим потерям зерна, чем жатва с помощью серпов или жаток. Но всё это подлежит уточнению.

Отредактировано Батшеба (2014-05-28 08:20:11)


Di doman non c'è certezza.

Неактивен

 

#6 2014-05-29 01:41:55

Юрий Лукач
Автор сайта
Откуда: Екатеринбург
Зарегистрирован: 2009-03-30
Сообщений: 4029

Re: Вильям Вордсворт. Вина и скорбь (1)

Андрей, спасибо!
Черную немочь взял с удовольствием.
А вот валки у меня ассоциируются с рядами скошенных злаков/трав, а не с хлебом на корню.


Юрий Лукач
To err is human, to forgive, divine.

Неактивен

 

Board footer

Powered by PunBB
© Copyright 2002–2005 Rickard Andersson