Форум литературного общества Fabulae

Даниэль, в целом - удача! Но чистить тут еще и чистить...
Ламмла дословно непереводим, поскольку у него нескончаемые цепи метонимий, а они дословно никак не воспроизводятся. Тут надо вчуствоваться и заново то же самое написать по-русски, имхо, конечно.
Как минимум, надо уйти от рифмы "однажды-дважды". И балет с Гермесом слабо ассоциируется.
Зато вот эти строки - просто чудо:

Он ласточек за хвост ловил тем летом,
Одну поймал случайно на лету...

Отредактировано Юрий Лукач (2013-06-10 21:30:59)

Юрий Лукач написал(а):

балет с Гермесом слабо ассоциируется

Юрий, у Гермеса были крылатые сандалии. Нет ли здесь отдалённой смысловой связи по этой детали? Обувь-крылья-ноги-танец-летающий-порхающий-танцующий...

Даниэль Коган написал(а):

А вот насчёт балета - дело хуже. Я действительно совершенно не представляю, что может означать эта фраза: "Er stahl sich frei in überlangen Tänzen." Танцы тут, вроде, совершенно ни при чём...

Думаю, Вы правы, Даниэль, действительно ни при чём. Скорее всего здесь разговорное значение слова "Tanz" – это что-то наподобие нашей "разборки". Тогда значение приблизительно такое:
„при помощи воровства он пробился всё-таки в бесконечных разборках“.
К Гермесу такое определение подходит вполне. Не только бог мудрости, предсказаний и тд, а в первую очередь всё-таки вор он был классный. Брательника Апполона обворовал, находясь ещё в колыбели, как известно.
Да, ещё в этом сонете скорее всего речь идёт о бабочках махогонах, а не о ласточкиных хвостах. Schwalbenschwanz - махогон. Гермес, как непревзойдённый мастер интриг и обманов, занимался ловлей душ и удивлялся: "какие же наивные бывают - даже ловятся иногда."
И очень жаль, что не удалось "vogelfrei" втиснуть в перевод. Всё-таки, из-за своих делишек, был Гермес наверняка не самым любимым богом.

Точно, Даниэль, что-то от усложнённого Якова Есепкина в этих текстах присутствует (я имею в виду оригиналы)

Отредактировано Gregor (2013-06-12 15:40:54)

Спасибо Батшеба за поправку и простите за неграмотность. Зато у меня отговорка есть: сведения из моей дырявой головы, а не из Википедии - оттуда бы списал правильно.

Мне рассказывали, что покойный Вадим Кожевников намеренно дал одному из отрицательных персонажей своего топорного романа "Щит и меч" грубую немецкую фамилию Швальбе. Когда ему объяснили, что Швальбе - вовсе не матерное ругательство, а "ласточка", он очень расстроился

Спасибо, Грегор.
Да, это действительно отличная идея, рассматривать "Tanzen" как ссоры, свары, разборки. Тогда многострадальную строку можно перевести так:

"В разборках он прослыл авторитетом".

А вот насчёт "vogelfrei" - вне закона ... Даже не знаю что делать, в принципе, можно и так:

"Оставил вне закона нищету"

Вроде, даже точнее, но мне почему-то не нравится.

Ну и насчёт бабочек. Да, согласен, здесь, пожалуй, речь идёт именно о них, а не о ласточкиных хвостах. Ламмла - специалист по всяким мифологиям, а в древнегреческой как раз бабочка была символом души.

Тогда так:

"За бабочками он гонялся летом,
Ловил их удивлённо на лету".

Был ли Гермес любимым богом? А вот об этом нам трудно судить, у древних было совсем другое отношение к богам, в котором любовь была далеко не главным чувством. Скорей к богу относились как к пахану, которого надо уважать, периодически демонстрировать свою преданность, отстёгивать определённую долю от своих доходов. А Гермес был, хоть и не главный, но один из самых уважаемых - покровитель для многих профессиий: торговцы, ремесленники, путешественники, мореплаватели, воры, пастухи, атлеты - все ему жертвовали, поклонялись. Да, кроме того он был ещё и покровителем магии, алхимии и астрологии.

Отредактировано Даниэль Коган (2013-06-12 23:19:37)

Весь текст в новой редакции:

I

Стоит он, как когда-то, у дороги.
Нет перемен в его лице, одежде
Как будто время, подводя итоги,
Спит, видя сон о том, что было прежде.

Он – тот же, незнаком со мною снова,
Он чужд вдвойне – находка и утрата,
И не понять ему моё, когда-то
На берег Эльбы хлынувшее, слово.

Он – тот, другой, он дважды мной потерян,
Есть этот – нет другого, я уверен,
Коль тот есть - этого не может быть.

А может плут, что любит эти трюки,
Дурачит нас и, умывая руки,
Возносит в облака, чтоб там забыть.

II

Надев сандалии, одним движеньем
Вскочил я, движим лёгкостью чрезмерной,
Смерть с юностью смиряя легковерной
И жертвенную чашу с отраженьем.

Оплакивая змей, что под кустами,
Свиваясь в кольца, сбрасывают кожу,
Обвить мне сердце ты хотел бы тоже,
Но не приемлешь лиру ты и пламя.

Исчезну я – ты промысел мой хвалишь,
Свои картины пишешь для себя лишь,
И гонишься за тёмным мотыльком.

Пусть не привержен я своим занятьям,
Но убеждён: тот, кто сражён проклятьем,
Всегда свой лик узрит во мне одном.

III

Ты, ненадёжность, что с небес струится,
Ты, пастырь всех измен и покаяний,
Кто лиру звал твою в той глухомани,
Где распростёртых рук видна граница,

Твоих путей небесных, расстояний,
Где неподвижна времени страница?
Пусть на ногах я пух ношу как птица,
Но не Олимп есть цель моих скитаний.

Параболу вписав в квадрат равнины,
Я, отделив от Геи пуповину,
Хочу познать всё, данное тобой.

Я превзошёл твой мир и путь твой длинный,
Но, победив, добравшись до вершины,
Один из многих, я - лишь агнец твой.

IV

На птиц, бесшумно пойманных похожи,
Что бьются о незримые решётки,
Как сломанные вёсла ветхой лодки,
Мы движемся в плену бессильной дрожи.

Пусть мы драконьи зубы сеем, всё же,
Тьму разогнать хотим стаканом водки,
Играем в покер, веселы и кротки,
Но слёзы катятся по нашей коже.

Как арфы, лиры, лютни ненадёжны!
А праздник - нескончаем, и, возможно,
Мошенник реквизит сменить не прочь?

Не сокрушит ли всё, чем сыт по горло,
Над чем давно и прочно тень простёрла
Опухшая искусственная ночь?

V

За бабочками он гонялся летом,
Ловил их удивлённо на лету,
Оставил вне закона нищету,
Свои границы перейдя при этом.

Оракул возвестил волшебным светом:
В искусстве ты найдёшь свою мечту,
Запечатлей полёта красоту!
В разборках он прослыл авторитетом,

Земли драконье чрево до глубин
Познал, отыскивая тайный путь.
Вор, козни строящий среди картин,

Неуловим, изменчив словно ртуть,
Изведал боль падения с вершин,
Он – дух, телесную обретший суть.

Отредактировано Даниэль Коган (2013-06-13 23:25:41)

Даниэль, простите - может быть я неосознанно ввёл Вас в заблуждение с придуманным Ламлой глаголом „sich frei stehlen“. Наверняка он  должен означать примерно то же самое что и "sich stehlen", то есть незаметно смыться (на свободу). И насчёт "vogelfrei - "вне закона". По тексту вроде Гермес сам себя ставит вне закона, покинув нищету, а не нищета становится "вне закона". Поэтому Вам самому эта строка и не нравится, может быть? А в терцетах всё-таки, как мне кажется, не обойтись без „мертвецов, раскачивающих арку“. По крайней мере у автора подобное присутствует по тексту ( Гермес - бог превращений, поэтому оправдано) Короче, я вот какую версию соорудил (уничтожающая критика приветствуется )

Наивных бабочек ловил он летом,
О превращеньях затаив мечту,
Под бедностью своей подвёл черту,
Объявлен вне закона был при этом.

Оракул поделился с ним секретом
Искусства предсказанья, на лету
Познав суть свор и власти слепоту
Незримый вор стал ценным амулетом.

Подземный мир наполнив чернотой
Полярного сиянья, указал
Hа тайный ход, ведущий в дом пустой,

Где краденных картин был полон зал.
Паркету боль не причинит тщетой
Падений, кто телесным духом стал.

Насчёт "не любимым богом":  я имел в виду отношение к нему не людей,
а других богов. Хотя, конечно, и те были не намного лучше

Отредактировано Gregor (2013-06-13 16:12:47)

Спасибо огромное, Грегор, за усилия и желание помочь, но я таки склонюсь в этот раз к предложению Юрия, а именно выжду пару дней, чтобы собраться с мыслями, и напишу самому Ламмле, вдруг он и правда подскажет нечто дельное. Собственно, плачевно дело обстоит только с последним сонетом, остальные мне уже кое-как удалось дотянуть до презентабельного уровня.

Ваш вариант, к сожалению, принять не могу, поскольку по объёму белиберды он моему явно не уступает, уж извините, такое у меня мнение сложилось.