Форум литературного общества Fabulae

Приглашаем литераторов и сочувствующих!

Вы не зашли.

#1 2009-08-25 14:12:08

Юрий Лукач
Автор сайта
Откуда: Екатеринбург
Зарегистрирован: 2009-03-30
Сообщений: 4029

Джеймс Милн. Мистеру Бернсу на его стихи

Джеймс Милн
(1737–1788)

Мистеру Бернсу на его стихи

Смотрите: сидя на земле,
Девица юная скорбит;
Венок увядший на челе,
Печален взор, плачевен вид.
И мудрено не распознать
Шотландской музы в деве той.
Она рыдает, словно мать,
Над Фергюссоновой плитой.

Но тише! вот ее слова:
"Зачем тебя взяла земля!
Со смерти Аллана жива
Была одним тобою я!
Нет песен, что сзывали рать,
В мужах будили правый гнев,
И нежных трелей не слыхать
В напевах наших нежных дев.

Вам не услышать при дворе
Теперь родного языка,
И даже в нищенской дыре
О нем судачат свысока.
У всех, не помнящих родства,
Стал моден аглицкий жаргон,
И даже матери слова
Для дурака звучат не в тон.

Для этих снобов записных
Границей нынче служит Твид,
И все, что северней - у них
Притворный пробуждает стыд.
Владея грамотой едва,
Они беспечно тешат спесь,
Тасуя фразы и слова
Двух языков в чудную смесь.

Мы другу фимиам похвал
Кадим, покуда он в чести,
Но коли он в беду попал,
Стремимся ноги унести.
Эпоха славная близка
(Мне это кажется не зря),
Когда родного языка
Мы не поймем без словаря.

Дотреплем памяти лоскут,
Тогда уже и стар, и млад
Шотландских песен не поймут,
Лишь их английский переклад. {1}
Об этом бедствии страны
Сказал нам Рэмси без прикрас,
Но слово мелом со стены
Его осыпалось сейчас.

Он наши чувства воплотить
Сумел в блистательных стихах,
Их времени не поглотить
И не развеять на ветрах.
Но срок пришел, и он исчез,
И наш язык терпел урон,
Пока посланником небес
Не прибыл ты, мой Фергюссон,

Дабы в восторженной тиши
Вести пленительную речь,
Дабы из глубины души
Простые истины извлечь.
Но чу! я слышу шорох крыл -
То дух его из темноты.
Скажи мне, Робин, где ты был
И отчего так счастлив ты?"

"Близ Эйра повстречался с малым,
Он ниву вспахивал оралом
И песню пел свою - она
Мне словно все еще слышна."

"Эй, не спеши! Постой, глупышка,
Не убегай! Прости, малышка,
Что я разрушил твой домишко
Своей сохою." {2}
"Так пел он, обращаясь к мышке,
Над бороздою.

Он на кобылу сел впотьмах;
Та, с седоком домой шагая,
Гордясь, что будет жить в стихах,
Вела себя, как молодая.
В душе я видел у него
Печаль и жалость к старой кляче,
Такие чувства существо
Людское красят наипаче.

А в голове его узрел
Я рой фантазий и видений,
Которым Божий дан удел
Излиться в хор стихотворений.
Но мудрый разум правил там,
Умело стоя у кормила,
Все расставляя по местам,
А память записи хранила.

Все добродетели его
Равно служили общей цели -
Свивать хвалу и торжество
Из поэтической кудели.
И видел я: они хотят,
Чтоб каждый мастер песнопений
Вершил лирический обряд
Без суеверных опасений.

Чтоб собиралась у стола
Семья крестьяская на ужин,
И под мычание вола
Был мирен это стол и дружен.
Чтоб было там еды с лихвой,
Чтоб, укрываясь теплым пледом,
Они с тверезой головой
Платили чинно дань беседам.

Чтоб речь веселою была,
И на соломенной постели,
Они, не опасаясь зла,
Всю ночь беспечно прохрапели.
Аристократии вовек
Не суждена судьба такая,
Что обретает человек,
Трудом блаженства достигая!

Вы зависть тешите свою -
Когда бы вам достало силы,
Вы разорили б ту семью
И Дженни {3} сплавили в могилу.
Кто к бедноте участлив, тот
Благословен по высшей ставке;
Коль неподъемен станет гнет,
От гнева взлают даже шавки.

Так пусть вершится пастораль
С душой, открытой нараспашку,
И испаряется печаль
Под жирный хаггис и рюмашку.
Споем за изобильный стол
И будем счастливы всечасно."
Тут Муза вскрикнула: "Нашел
Ты Робби Бернса, это ясно!

Он под опекою моей
Уж далеко не первый год,
И он - пройдет немного дней -
Тебя и Рэмси превзойдет."

Пропел петух, раздался звон,
И я проснулся, оглушен.
Покою нет мне с тех времен
И терпежу -
Решил, что Бернсу этот сон
Я опишу.

Но Бернсу! Дерзостно, однако!
Я не такой уж задавака,
Хоть и не уличный зевака
Из безъязыких,
Но знаю точно: я - писака
Не из великих.

Стихи живут в моей гортани,
Но, не готов к газетной брани,
Я их писал в своем чулане,
Иных не хуже,
Да все таскаю их в кармане,
Да все утюжу.

А ты с отвагой благородной
Не слушал критики бесплодной,
Стихи писал строфой немодной,
Без трескотни -
И будут в памяти народной
Звенеть они.

Я знаю, ты в гробу видал
Витийство выспренних похвал,
Считая звяканье кимвал
Простой забавой;
Ты не болтун и не бахвал,
А парень здравый.

Тебе и в роскоши дворцов
Всегда готовы стол и кров,
И знать дает без лишних слов
Все, что захочешь -
Так почему ты от даров
Лицо воротишь?

Твой гонор ясен, спору нет,
Среди успехов и побед,
Но прикопи себе монет
На всякий случай,
Чтоб защитить себя от бед
И злополучий.

И Рэмси славен был вчера,
Звучало громкое "ура!",
Но жизнь ехидна и пестра -
Так наш пророк
Себе толику серебра
Готовил впрок.

Забыт и никому не мил,
Он дожил век на Касл-хилл {4},
О славном прошлом не тужил,
С судьбой не споря,
И мирно избежал горнил
Нужды и горя.

Готовь себе приют и сыть:
У музы бешеная прыть,
Ласкать готова и хвалить,
А стал не нужен -
Портки готовься заложить
За скромный ужин.

А начинающий поэт
Витает средь иных планет,
Стихов волшебный самоцвет
Пленит его,
А больше парню дела нет
Ни до чего.

Томим возвышенной тоской,
Плюет с небес на мир людской;
Забыв про сон и про покой,
Подобный лапоть
Готов упорно день-деньской
Стишата стряпать.

Он неустанно петь готов
Безумство яростных ветров,
Красу ручьев и сень лесов,
Но нет, хоть тресни,
Ни хлеба в доме, ни штанов -
Одни лишь песни.

Я тут даю тебе советы,
Но если б сам соблюл все это,
Не знал бы нищенской диеты
В своей халупе,
Носил бы фраки и жилеты -
Да черта в ступе!

А впрочем, это суесловье:
Иным досталась доля вдовья
Или печальные зимовья
И пепелища;
Есть у меня покой, здоровье,
Очаг и пища.

А все иное - лишь обуза,
Доводит алчность до конфуза,
Не нужен мне, чтоб тешить пузо,
Богатый стол,
Хотя порою шепчет муза,
Что я осел.

Я не хотел тебя покоя
Лишить слащавой похвальбою;
Пишу не с целью мордобоя
И не со зла:
Хотелось поболтать с тобою -
И все дела.

Мне ни роскошество, ни слава
С пеленок были не по нраву;
Живу весьма спокойно, право, -
Жена, детишки -
По деревенскому уставу
В своем домишке.

Приедешь к нам, не жди бокала
С вином, филея или сала;
В кормежке нашей вкусу мало,
Все лук да лук -
Но им накормим до отвала
Тебя, мой друг.

Мне отвратительны дома,
Где пища лакома весьма;
Таких харчей и задарма
Не нужно мне:
Жена кумекает сама
В своей стряпне.

И я прошу своих гостей
Являться просто, без затей,
Не нужно вин или сластей
На этот стол -
По сути я не лиходей,
Но буду зол.

Чужое мнение не впрок,
Но если этот монолог
Тебе, дружок, потрафить смог
Хотя б чуть-чуть,
То отправляйся на восток
В недлинный путь.

Проедешь Престонпенс, потом
Пески минуешь, чернозём,
И, продвигаясь сим путём,
Найдешь Лоххилл,
Где ждут гостеприимный дом
И твой Джеймс Милн.

{1} См. "Нежный пастух" Вильяма Варда (прим. автора). Вард перевел "Нежного пастуха" Аллана Рэмси на английский язык (прим. пер.).
{2} Перефразированное начало стихотворения Бернса "К полевой мыши, чье гнездо я разорил своим плугом" (прим. пер.).
{3} Аллюзия на поэму Бернса "Субботний вечер поселянина" (прим. автора).
{4} Касл-хилл или Замковый холм - самая старая улица Эдинбурга, часть Королевской мили, идущей от Эдинбургского замка до королевского дворца Холирудхаус (прим. пер.).

Оригинал: Mylne James. Poems, consisting of miscellaneous pieces, and two tragedies. Edinbourgh: William Creech, 1790, pp. 32-44.


Юрий Лукач
To err is human, to forgive, divine.

Неактивен

 

Board footer

Powered by PunBB
© Copyright 2002–2005 Rickard Andersson