Форум литературного общества Fabulae

Приглашаем литераторов и сочувствующих!

Вы не зашли.

  • Форум
  •  » Проза
  •  » ДВИГАТЕЛЬ ЖИЗНИ (Из цикла «Вчера и завтра»)

#1 2007-07-23 10:43:56

Александр Клименок
Автор сайта
Откуда: Калининград
Зарегистрирован: 2007-02-10
Сообщений: 4610

ДВИГАТЕЛЬ ЖИЗНИ (Из цикла «Вчера и завтра»)

Штрафные роты имеют целью дать возможность рядовым бойцам и младшим командирам всех родов войск, провинившимся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, кровью искупить свою вину перед Родиной отважной борьбой с врагом на трудном участке боевых действий…
… Все освобожденные из штрафной роты восстанавливаются в звании и во всех правах.

Из «Положения о штрафных ротах действующей армии от 26 сентября 1942 г.

    Немец плотный, спортивный – что-что, а в разведку у фашистов хлюпиков не брали – однозначно. Насел как следует, спокойно, будто не его только что Иван молотком по спине приголубил. К лавке совсем придавил, ворот нижней рубахи стягивает, горло передавливает грамотно. Неимоверным движением лейтенант извернулся, перехватил предплечье немца, вывернул книзу. И опять нашарил молоток – и прямо в скулу – от души. Дикий рев и звук грохнувшегося на пол тела пробудил спящий взвод: ночь ворохнулась, задергалась, застрекотала по избе скорыми очередями и криками...
Через пятнадцать минут восемь одинаковых тел в камуфляже лежало во дворе. Вся вражеская разведгруппа…
Скоро на груди лейтенанта появился орден Красного Знамени. За ту ночь… Но лейтенант-то знал, чей это орден на самом деле.

                                                                       ***

    Жизнь – приятная ловушка, попав в которую через некоторое время умираешь. Правда, процесс умирания можно продлить. Во всяком случае, если верить в то, что все случайное – не случайно. И полагаться на интуицию. Не забывая, конечно, о совести.
    Мой дед был кадровым офицером. Жизнь посвятил защите Отечества. Родился в семье крестьянина, на Черниговщине, в год начала Первой мировой. Пятым по счету. И хоть звали того крестьянина Тихон, нрава и умения хозяйствовать в мужике содержались гремящий вагон и маленькая скрипучая тележка. В родном селе одним из первых построил каменный дом, держал лошадей, коров, овец. Силой физической славился – как многие в тогдашних прочных и зажиточных украинских селах. Однажды спас провалившуюся в старый погреб корову. Обвязал веревками – и вытащил – обалдевше-мычащую.
С приходом Советской власти поначалу ничего не изменилось. Хотя по ночам порой постреливали. Но как-то вечером, проходя мимо завалинки, ухватил ненароком Тихон потерявшийся шепоток. Пригляделся сторожко, приник ухом к сумеркам. Светились две цигарки красными глазками, струилась беседа тайная. Полночи думал Тихон по поводу нечаянно подслушанного: «…завтра же богатеев деревенских – к ногтю, а добро позабирать и разделить». Ранним утром, не дожидаясь незваных гостей, собрал прадед самое ценное в две телеги, запряг лучших коней, перекрестился через слезы жены и двинул семьей в сторону Сибири-матушки. Как добирались, рассказывать никогда не любил. Известно, что начинать пришлось заново. Потом осел в глухом Красноярском углу, обосновался. Так избежал последующего раскулачивания, перехитрил Советскую власть, дал сыновьям образование, а среднего – Ивана, напутствовал на поступление в военное училище со словами: «Россия одна, и беречь ее сообща нужно. Слушай себя и по правде жизнь меряй».
Много чего потом приключалось в жизни Ивана Тихоновича. Слова отца, однако, впечатались добротно. И все случайности Иван принимал как знаки на распутье. Слушал себя. Думал. А куда следовать по знакам говорили интуиция, да сердце.
За пару лет до войны молодой лейтенант женился. Жили в любви, скромно, по выходным ходили в кино, в маленький уютный парк, дружили с такими же офицерскими семьями.
Летом 40-го вознамерились отправиться в коллективное путешествие на природу. Причем, погода стояла удивительно тихая, солнечная, и желающих набралось человек пятьдесят. Организовали для большой компании столь же большой автобус. Ехать решили, конечно, в воскресенье. Ночью вдруг прилипла духота. Часа в четыре Ивана будто тронул кто за плечо. Полежал минуту с открытыми глазами. Затем осторожно открыл окно, но парило и с улицы. Неожиданно вспомнился отец, ушедший год назад. Привиделся укоризненно качающим головой – так он обычно выражал несогласие…
    - Ваня, проспали! – первые слова, которые услышал спросонья. Жена суетливо запихивала продукты в баул, в комнату нещадно врывалось спелое солнце. Девять часов на будильнике, - через полчаса отъезд. Вряд ли успеть.
    - Не переживай напрасно, Дуся. Не успеем… Разве что старшину попросить нагнать на мотоцикле?
У соседа - старшины Лаптева во дворе стоял темно-зеленый АМ-600 с коляской. Вскоре отзывчивый сослуживец уже мчал супругов в погоне за автобусом. Миновали первый длинный поворот, второй, въехали на старый высокий мост. Впереди, что-то завиднелось. Старшина притормозил и молча вытянул руку. Ограждение справа было проломлено, и изуродованные его фрагменты выпячивались во все стороны. С высоты десяти метров лежащий на боку автобус был как на ладони и походил на белого израненного кита, выброшенного штормом на берег. Какие-то люди перемещались туда-сюда. Дуся присмотрелась, побледнела и отвернулась. Там, внизу, вдоль мелкой речки, все пространство вокруг «кита», разорванного пополам от удара, заполняли трупы мужчин, женщин и детей. И количество их все увеличивалось: методично, не торопясь, копошащиеся в автобусных внутренностях люди продолжали вытаскивать тела, беспорядочно болтающие тряпичными руками и ногами. Иван же вернулся на миг в прошлую бессонную ночь и понял, кто спас их от смерти…

    К осени 1942 года Иван Тихонович состоял в должности начальника одного из военных складов под Москвой. В один из дней склад сильно повредили немецкие самолеты. Причем, удачно для сметливого населения. В течение нескольких часов, пока, согласно поговорке, длились суть да дело, некие шустрые обыватели успели не только растащить по домам львиную долю тушенки, да мешков с сахаром, но и поснимать уцелевшие окна – раз такое дело – почему бы и нет? Старший лейтенант в одночасье – по приговору трибунала – не сберег имущество! - стал младшим. И под Сталинград. А там даже офицеры долго не жили. Несколько часов в среднем. Вот и понадобился в одну штрафроту командир. Прошлого потеряли днями. Под бомбежку попал.
Стал Иван комроты. Штрафной. Автомобильной. На полгода. Возили снаряды, мины, патроны. На передовую. Лавируя между обстрелами и бомбежками. Пока не ранило в голову осколком минометным.
    …В минуту очередной передышки приснился отец – Тихон Кондратьевич. Размахивал руками, будто внимание привлекал. А на следующий день колонну со снарядами, на марше, пыля и нещадно сигналя, остановила черная прокурорская «эмка». Военный прокурор Свиридов, желчный, кривоногий, площадно бранясь, вылетел из машины – и на младшего лейтенанта:
    - Почему, мать твою так, возишь боеприпасы в объезд?
     - Дорога идет напрямую через взгорок. А он пристрелян. Накроют колонну однозначно. Не проскочим, товарищ майор. Кружным путем вернее. И надежнее – людей не положим.
    - Шкуру собственную блюдешь? Там наши гибнут, а ты?
    - У меня приказ – доставлять груз. – Скулы Ивана заиграли белыми желваками. – И я его выполняю. Трое суток подряд – безостановочно.
    - Молчать! Да я тебя… А ну, за мной! – Впрыгнув в машину, прокурор скомандовал водителю: «Вперед, на горку, да поскорее». – Высунув голову из окошка, крикнул младшему лейтенанту:
- За неподчинение… знаешь что?
- Так точно, знаю.
- Струсил? Так я покажу тебе, как надо ездить… Встретимся на той стороне. – Глаза Свиридова хищно сощурились.
    Иван незаметно просигнализировал переднему ЗИС-5, пепельно-серому от пыли: «Заводи, но не трогайся».
    Эмка набрала ход и начало стометрового подъема промахнула так шустро, что показалось: удастся. В следующее мгновение кучный рядок разрывов накрыл возвышенность так плотно, что земля качнулась вбок. Минут пять из-за густого черного дыма ничего нельзя было разглядеть. Зато потом разглядели четко. Жирное пламя на кусках остова автомобиля и колесо, лежащее в стороне.
    …Неделю спустя, по случаю, заночевали в просторной брошенной избе: лейтенант и отделение бойцов. Иван лег на лавке, у дверей. В углу тускло проглядывали образа, и показалось, что снова очутился в детстве, в родительском доме. На улице, у тына стояли дед с бабкой, улыбались. Теплый ветер заигрался поутру, шурудил в соломенной крыше, легонько постукивал чем-то в сенцах.
    …Иван открыл глаза: что-то определенно бряцнуло поблизости. А вот и гости: две крадущихся в предутреннем тумане фигуры. И еще четверо, неслышно скользящие за ними поодаль. В самой избе тоже находился «гость»: в двух метрах от лейтенанта, неторопясь, вытащил узкий предмет. Нож! Немецкая разведгруппа!
По всей видимости, пользуясь темнотой, вышли из леса, убедились, что спят даже часовые и намеревались аккуратненько переколоть одного за другим бойцов – как ягнят.
Лейтенант понял: еще чуть-чуть – и крышка. Но еще в обед он заметил старый сапожницкий молоток под лавкой…

    …Закончилась война для него вторым тяжелым ранением под Кенигсбергом. А в мае 45-го на погон легла третья маленькая звездочка. С чего начал – к тому и вернулся.

                                                                         ***

    Случайность, случайность. Как я благодарен ей сегодня. Она – легкое спасительное прикосновение божьего дыхания, тайная примета перемен и познания.
В 90-х годах прошлого века я частенько хаживал в запущенный и жалкий Центральный парк. Однажды забрел невзначай, а потом привык забредать регулярно. Если и оставались островки достоинства в моем городе в конце 20-го столетия, то к одним из них относился этот парк. Только там все еще собирались совестливые самиздатовские писатели – не кликуши Нового времени, а честные авторы честных произведений. Художники – тоже люди. Каждый стремится к своему Гамлету. Рассаживались слева у входа, на длинных широких лавках. Метрах в десяти, у входа «ваял» школярски портреты с натуры Володя – недоучившийся оформитель и алкоголик. Семен Титыч, вдумчивый Володин собутыльник и пенсионер неспешно, со вкусом потрошил окрестные кусты на предмет «пушнины» - опорожненной стеклотары. Барахталось в застывшей сини белое солнце. Клены, каштаны и липы, обнявшись, прятали собеседников под широкими, надежными кронами; здесь все называли друг друга коллегами – и то был чудесный островок понимания, сострадания и мысли...
    Пришел час, когда привычный мир рушился, разлагался, мутировали обитатели, его населявшие: недавние КГБ-шники – гонители и рушители инакомыслия сегодня истово начали креститься в новых православных церквях, воры-аппаратчики, брызжа клочьями истерической пены (по виду сходной с содержимым огнетушителей) прилюдно и яростно рвали партбилеты, на базе актовых залов райкомов комсомолов возникали биржи и питавшие их брокеры, во дворцах пионеров напомаженные глашатаи новой эры вопили о явлении народу очередного фонда или пирамиды… залежавшиеся на печи обозники и тыловые крысы последней войны выползли наружу и визжали на площади о боевых заслугах и мешках крови, пролитой под Кёнигсбергом в 42-м. Дед мой, как и большинство солдат Отечественной давно лежал в земле, а я думал – и хорошо, что он умер тогда. Не стоило бы ему видеть нынешнего положения вещей.
    В парке, в невзначайно-случайной компании ортодоксальных философов-пьяниц, поэтов - непрекращающихся новаторов, журналистов-ветеранов и прочих «старцев седьмого возраста» от искусства я чувствовал себя радостно - как дома. Они не лукавили, не дурили ближнего и не хотели чужих женщин. Органическая их полусвятость подкупала кристальной чистотой, ненаигранной безалаберностью и прямотой, свойственной юродивым.
    - Ты слишком нормален для писательства, Саша. Прежде всего, душевно нормален, - взывал к моему разуму экс-доцент Никандров.
    - В тот миг, когда масса существ ревела «да», а Некто вскричал «нет» появилось искусство. Искусство - идеология сути жизни человеков. Эстетический выбор. Я душевно нормален, но я тону в окружающей гадости, с чем категорически не согласен. Такова моя позиция, - парировал я, горячась.
    - Масса существ и сейчас лаяй – и пусть не «да», а «нет» - зерно по сей миг прежнее… правды нет, а искусство вторично или даже третично, - уверенно продолжал умудренный оппонент, пощипывая грустную щеку. – Многие - мы со своим интеллектуально-нужным багажом сидим на дальнем полустанке и не жужжим, - как это модно нынче говорить.
    - А я в «Комсомолку» послал стихи, ответ пришел сегодня.
    - Отфутболили?
    - Примерно так… Вежливо. Литредактор добросовестно прошелся по всем катренам, ритмикам и инверсиям, пожелал успехов и поблагодарил за внимание к газете. Подработаю – и направлю… попозже. Но рассказы.
    - Ах, ты, неугомонный… Завидую, юноша. Сколько разочарований еще ждет. Сколько дурацких опытов в поиске своеобычности… А сколько поллитровок выпитых впереди! Что же - с таким упрямством ты обязан стать хотя бы толковым журналюгой… задатки налицо.
    - Никандров, а чем отличились вы?
    - Да ничем. – Никандров, не поморщась, влил в себя полстакана чего-то, закурил сигарету «Прима». - Двадцатью годами просиживания штанов, кандидатской, пятью статьями по Некрасову, нелепыми взбрыками на ученых советах университета. Вообще, тезка, дребедень и чушь не то, что хочешь поначалу написать, а то, что ПОТОМ на бумаге получается. Ты поймешь это… Лет в сорок. Случайно на кухне поймешь, освоив каким-нибудь июльским вечером граммов триста теплой водки. И холодильник у тебя будет допотопный, марки «Юрюзань». Оттого и водяра в нем поселится вечно парная - словно чай в термосе… Охладиться не сможет никак. Как душа… Вот я. Мне нравится открывать тушенку ножом с отломанным кончиком и этим же ножом ее выгребать и есть с куском черного хлеба и ядреной луковицей. Полы в  квартире люблю деревянные. И с зонтиком в дождь ходить - терпеть ненавижу. Пусть голова чует природу. Пахнуть не всегда лучше, чем смердеть. А за статьи я всегда брался подшофе. – Никандров вздохнул, опустил подбородок на худую грудь и забылся.
    Мимо шел две тысячи какой-то год.

Отредактировано Александр Клименок (2011-08-01 23:11:56)


Александр Клименок

Вывожу из тьмы. Круглосуточно.

Неактивен

 

#2 2007-09-03 10:57:29

Олег Ц.
Участник
Откуда: Клайпеда
Зарегистрирован: 2007-08-06
Сообщений: 119
Вебсайт

Re: ДВИГАТЕЛЬ ЖИЗНИ (Из цикла «Вчера и завтра»)

Бережённого - Бог бережёт... Сколько излишней суеты кругом, и сколько некомпетентных Швондеров развелось...
Очень важно возвращаться к истории, там есть всё - на всякий случай жизни, и чтобы стать лучше хватает просто осмыслить. К сожалению многие предпочитают вариться в собственном соку и предаваться помыслам. Но нельзя безнаказанно попирать природные истины...
Спасибо Александр, мне по душе ваши произведения

Неактивен

 

#3 2007-09-03 12:53:34

Александр Клименок
Автор сайта
Откуда: Калининград
Зарегистрирован: 2007-02-10
Сообщений: 4610

Re: ДВИГАТЕЛЬ ЖИЗНИ (Из цикла «Вчера и завтра»)

Олег, всегда пожалуйста. Заходите, если что smile1


Александр Клименок

Вывожу из тьмы. Круглосуточно.

Неактивен

 
  • Форум
  •  » Проза
  •  » ДВИГАТЕЛЬ ЖИЗНИ (Из цикла «Вчера и завтра»)

Board footer

Powered by PunBB
© Copyright 2002–2005 Rickard Andersson