Форум литературного общества Fabulae

Love story...:o
Ах, эта свадьба, свадьба,
пела и гуляла..

Поддерживаемые тамадой гости вдохновенно закричали «горько». Олег улыбнулся, кивнул Карине: «Давай, ситуация обязывает». Карина мысленно поморщилась, но делать нечего, придется соблюдать все традиции до конца. Свадьба есть свадьба. Белое платье, кольца на крыше автомобиля, профессионально-любезная дама-регистраторша в ЗАГСЕ (интересно, почему эту должность никогда не занимают мужчины?), шампанское, бал в ресторане. Она боролась с традициями с ожесточением приговоренной: «Ну зачем нам эта свадьба?» Олег смеялся, успокаивал, целовал: «Да пускай! Родители хотят, родственники-друзья-коллеги-соседи жаждут. Мы же можем себе позволить. А потом уедем на недельку на Лазурный берег. И будем только вдвоем».
Карина представляла толпу малознакомых и совсем незнакомых людей, их дежурные поздравления, вот этот вот обычай заставлять прилюдно целоваться, да еще и считать, а потом желать детишек побольше. Ощущение, будто все они норовят заглянуть к тебе в спальню и спрятаться под кроватью. Она попробовала заявить своим родителям, что свадьбы не будет. Отец ничего не ответил, молча курил в форточку. А мама расплакалсь. Горько, как ребенок.
- Я так мечтала, - проговорила она, наконец, успокоившись, - у нас с папой не вышло красивой свадьбы, так хоть у тебя...
Карина сдалась. Отвоевала у традицици голубое платье в ромашках по подолу, и большой искусственный цветок в волосах, напоминающий ту же ромашку – вместо традиционного белого платья и фаты до пола. Цветок плохо держался на ее короткой стрижке, и мама сильно переживала: не потеряй, плохая примета.
«Горько», - требовательнее завопили гости.
- Ты чего? – шепнул Олег. – Неужели стесняешься?
- Нет, - успокила Карина мужа. Потянулась к нему губами.
- Раз, два, три... – гости считали самозабвенно. Говорят, сколько раз продержится первый поцелуй, столько лет будут молодые жить в браке. На цифре «двадцать пять» Карина едва заметно отстранилась. Олег чутко уловил ее настроене, и поцелуй завершился.
«Уууу малоооо» - раздалось со всех сторон.
«Спокойно, друзья, мне известно, что молодые настроены наверстать», - заявил тамада.
Он болтал еще каку-то чепуху, отрабатывая немалый гонорар. Карина обвела взглядом зал: заплаканная счастливая мама, довольно улыбающийся отец, приветливый свекор, свекровь что-то говорит незнакомой тетке по соседству. Подруги, коллеги... Посторонних нет, все помещение занято под их свадьбу. Искры света в бокалах, белые розы в вазах. Яркие шарики под потолком. Маленький ресторанчик постарался на славу. Праздник. Праздник?
Она собралась с силами, впервые посмотрела в ту сторону, где разместились коллеги. Генка улыбнулся ей едва заметно, так же едва заметно качнул свой бокал: Твое счастье, дикая кошка!
Ему не нужно было ничего говорить, она и так все поняла. Всегда понимала его без слов. До того самого дня, когда он сказал: «У меня есть другая». Сделал ей потрясающее по глупости предложение: «Останемся друзьями?»
Она проглотила комок шерсти, вдруг выросший в горле, и ответила: - Конечно. Я тебя приглашу на свадьбу.
- А что, есть претендент? – почему-то удивился Генка.
- Да навалом! – отмахнулась Карина. Но нервы не выдержали, лопнули, как слишклом туго натянутые струны: - Почему? Ну почему? – спросила сквозь слезы. – Мы же были так... Я же... - она не закончила фразу. Отвернулась, быстро побежала прочь от него, по тенистым аллейкам их любимого парка, под деревьями котрого они еще совсем недавно так жадно целовались.

Большая любовь
начинается  в спортзале

Они познакомились в кафетерии бизнес-центра, где размещались их фирмы. Каринка работала в отделе рекламы косметической фирмы, а Генка в представительстве крупного торгового дома. Генка признался, что заприметил Карину еще в фитнес-зале, который был открыт для сотрудников бизнес-центра, но подойти почему-то не решался. Собственно, он и в кафе не решался, все как-то вышло само собой: Каринка забыла взять сок, пришлось проситься без очереди. Как раз перед Генкой, и чтобы задобрить его, пригласила за сесть их столик. Поболтали ни о чем. Даже толком не сказали друг другу, кто есть где. При чем, Лариса, с которой Карина в тот день обедала, потом уверяла ее, что Генка на нее, Ларису, немедленно «запал». И только поэтому сел за их столик. Каринка над подругой посмеивалась. У Лары было глубокое убеждение, что она нравится всем без исключения мужчинам. А через день Карина увидела этого симпатичного парня в спортзале. Они снова поболтали о пустяках. Кстати, Лара тоже присутствовала. В душевой Лариса с некоторой долей печали сказала:
- Кара, а ведь Гена на тебя смотрит.
- Да ну тебя! – отмахнулась Карина. - Тебе повсюду мерещатся романы и страсти. Мы просто разговаривали, парень милый, вот и все. Лично у меня он не вызывает никаких амурных эмоций.
Карина лукавила: светло-карие Генкины глаза нет-нет, и возникали к ее воображении. Но рядом находилась обаятельная малышка Лариска, которая кокетничала с Геной, и он, кажется, был не против ответить на ее намеки. Так зачем ей, Карине, вмешиваться? Перебегать подруге дорогу? Непорядочно.
Он поджидал их у выхода после тренировки, и предложил подвезти. И оказалось, что Ларисе страшно некогда. Карина подозревала, что подруга врет, но разоблачать ее не стала: если так, то Лариса свой выбор сделала.
- Поехали, покатаемся, - предложил Генка. – Или тебя семья ждет?
Он ждал ответа, и в глазах светилась тревога: а есть ли муж, семья? Или, быть может, друг?
- Родители ждут, но я им сейчас позвоню, -ответила Карина.
Трубку взяла мама. «Мама, мы с Лариской еще немного задержимся», - сказала Карина.
Гена ухмыльнулся: «Врешь мамочке?»
- Вру, - согласилась Карина. – Сказать маме, что я поеду с коллегой покататься на его машине – это уморить себя последующими вопросами. Все матушки хотят вытолкать своих дочек замуж, и любого знакомого рассматривают как потенциального претендента на руку и совместное проживание.
Карина подумала, что Гена может воспринять  ее слова как намек, и что еще рано так вот откровенничать, но было поздно – слово сказано.
Генка засмеялся: «Если тебе станет легче – к сыновьям они относятся точно так же. Мои спят и видят меня женить. Мамушка регулярно кандидаток в невесты приводит».
Неловкость улетучилась, стало легко.
- Хочешь, покажу тебе свое любимое место? – спросил Генка. - Но это за городом, на водохранилище. Вернемся поздно, предупреждаю.
Разумная, серьезная, уравновешенная девушка вряд ли поехала бы с малознакомым парнем за город. Даже и с коллегой с соседней фирмы. Но Карина не относилась ни к разумным, ни к уравновешенным. Не зря же потом Генка назвал ее дикой кошкой.
Он включил в машине радиоприемник, негромкая музыка вторила их легкой беседе ни о чем. Обо всем. О жизни. Как часто это случается: двое могут часами разговаривать друг с другом, им никогда не надоедает, у них не иссякают темы, им всегда  интересно. А спроси: о чем вы так долго беседовали – не вспомнить. Потому что главное – не слова, и даже не то, что спрятано между слов. Главное – ощущение незримой связи, неуловимого единения: мы вместе. Ты и я. Каждое твое слово кажется мне значимым, каждый мой вздох имеет для тебя смысл. Мы понимаем друг друга с полувзгляда, и тонкая нить уже протянута между нашими душами. Та самая, благодаря которой продолжается жизнь на земле...
Автомобиль выехал на высокий берег.
- Пойдем? – он взял Карину за руку, повел за собой. Ноги слегка утопали в песке. Воздух пах хвоей и близкой водой.
- Смотри!
Прямо перед ними лежала водная гладь, далеко, сколько мог охватить взгляд. Сливалась с темным небом. В воде отражались яркие весенние звезды, и Карине показалось, что они с Генкой парят среди звезд в бесконечном простанстве вселенной. Налетел порыв ветра, зашумел в верхушках сосен: Тишшше Тишшше Слышишишь? 
- Здорово как! – прошептала Карина, - Простор!
Она невольно качнулась вперед, поддавшись увлекающему в себя пространству.
- Осторожно! – Гена обхватил ее за талию. – Там обрыв.
Он прижал ее к себе крепче, не отпуская, сделал шаг назад, еще один, на безопасное расстояние от края пропасти. Но ближе к другому краю: к той черте, за которой «ты» и «я» превращается  в «мы», в бездну сладкой несвободы, в нежные цепи обладания. Карина повернулась к нему лицом, и сразу же почувствовала его губы на своих губах, его руки сомкнулись у нее за спиной. И соглашаясь со всем, что случится сейчас, что грядет завтра, что свяжет их ныне и навеки, она обняла его за шею, прижимаясь, растворяясь, сливаясь. Любовь, как папоротников цвет, раскрылась в ее сердце вдруг, сиянием нежности и неудержимостью страсти. Двое, еще несколько дней назад почти не знавшие о существовани друг друга, в это мгновение пожелали стать единым целым, смешать свои души, соединить тела, связать жизни.
Их отношения были какими-то ненасытными. Минуты разлуки становились настоящи мучением, будто бы у них была единая кровеносная система, единое дыхание, одно сердце на двоих, и порознь они просто умирали. Что бы возродиться вновь при встрече. Иногда, задумываясь над тем, что с ней происходило, Карина удивлялась тому неистовому желанию быть всегда, ежесекундно, с ним рядом, разделять все, без исключения его дела, мечты, мысли, планы. Даже немного сама себя пугалась: а где же мое я? Его уже нет? Есть только он? Нет, только мы? Она не строила никаких планов на замужество или совместное проживание. Ею владела единственная неутолимая жажда быть рядом. Неважно, в какой испостаси, неважно, где. Просто рядом, и в этом весь смысл бытия. Ей было в высшей степени наплевать на условности, приличия и сплетни. Ее нисколько не интересовало, что говорят коллеги и что думают родственники. Генку эта особенность ее темперамента немного пугала. Он называл Карину «дикой кошкой» - за неистовость и неуправляемость. В душе опасался, что ей может прийди в голову какая-нибудь безумная идея: вроде явиться к нему в офис в разгар совещания просто потому что соскучилась.
Карина, поняв его опасения, изумилась: «Ген, ты что? Я же большая девочка. Я вижу порог, и успею остановиться».

Не обижайте дикую
кошку – она царапается

Гена ухмыльнулся: «Ой ли?» Он как в воду глядел: однажды дикая кошка не совладала со своим темпераментом. Повод для конфликта был пустяковый. Карина ждала Генку у работы, чтобы пойти вечером в кино. Поглядывала на часы, придумывала всякие красивые поводы, почему он задерживается: почему-то придумала, что он ищет для нее цветы, мелкие белые розы, которые она так любила. Время шло, Карина начала беспокоиться. Телефон Генки не отвечал. Она перешла через дорогу в кафе, решила попить чего-нибудь, и вернуться на пост ожидания. Она вполне могла ждать его до самого утра – ведь они договорились! Значит, он придет! Иначе быть не может по определению.
Генка сидел в кафе с Ларисой, они о чем-то оживленно болтали, смеялись. Он просто забыл о встрече! Банально примитивно забыл! А мобилка отключилась. Карине стало нестерпмо стыдно за свои наивные мечты о белых розах, за свое волнение, за страхи – «Боже, хоть бы ничего с ним не случилось!» Она не могла предположить, что он просто забыл. О ней. Ему было весело с Лариской, а та самым беспардонным образом строила ему даже не глазки – глазищи!
- А чего ты психуешь, - удивилась Лариса. – Гена свободен, ты его не купила. С кем хочет, с тем и пьет кофе.
Лариска, кажется, искренне не понимала, почему Карина в такой ярости, не понимала причины ее обиды. Генка вообще усмехался: «Не бесись, детка». Карина схватила чашку с кофе, кажется, Генкину, и плеснула в лицо часть Лариске, часть Генке: «Наслаждайтесь. Приятного вечера». Публика в кафе заинтересовалась скандалом, тем более, что там было достаточно общих знакомых. Но Карине было уже все равно, она выбежала из кафе и побежала по улице, не разбирая дороги. Никто за ней не погнался.
Она приехала домой зареваная, растрепанная. Благодарила судьбу, что родители в отпуске, и некому ее видеть в таком состоянии. До ночи ждала звонка от Генки. Она уже тысячу раз пожалела о своей вспышке, ведь, в сущности, ничего страшного он не сделал. Пыталась ему дозвониться, но он упорно не отвечал на звонки. На следующий день Карина не пошла на работу, сказалась больной. Снова и снова звонила Генке, и снова безрезультатно. Вечером Карина позвонила Ларисе, попросила приехать. Они сидели на кухне, пили вино, Карина плакала. Лариска утешала, говорила, что нисколько не сердится, а Карина просто дурочка.
- Я тебя хоть не ошпарила? – жалобно спросила Карина подругу.
- Не волнуйся, в наших кафе кофе горячим не бывает, - успокоила ее Лариса. – Не хнычь, все обйдется. Гена простит, он же тебя любит.
- Он не хочет со мной разговаривать, - рыдала Карина. Лариска придумала: позвонить Генке с ее телефона.
- Да, - отозвался Генка.
- Гена, можешь говорить? – спросила Лариса.
- Почти, - буркнул он. – Давай быстро.
- Счас, только трубку не бросай, ладно?
Лариса протянула телефон Карине, а сама вышла из комнаты.
- Гена, это я, - пролепетала Карина. – Пожалуйста, давай поговорим.
- О чем?
- Не сердись на меня, - прошептала Карина.
- Я не сержусь, - ответил Гена ровным голосм.
- Нет?. Тогда... может приедешь? Моих нет дома.
- Я занят, – все тот же ровный холодный тон.
- Ну... потом... когда освободишься?
- Это будет поздно. Завтра на работу. Извини, я занят. Он положил трубку.
Карина сидела совершенно опустошенная. Лариска потянула ей стакан с водой. Все поняла без слов.
- Ничего, он успокоится. Ты же устроила такой феерверк.
- Я попросила прощения, - с полной безнадегой сказала Карина.
- Ну, подруга, не все могут так вот сразу простить. Потерпи. Все наладится. И знаешь, я поговорю с ним. Через пару дней, ладно? Ну, не плачь.
- Я не плачу, - ответила Карина мертвым голосом. – Я умираю. Я сломала свою жизнь. А жить без него не хочу.
- Дура, – спокойно прокомментировала Лариса. И добавила: - Сегодня я ночую у тебя. На всякий случай.

Понять и простить –
не родные сестры

Наутро Карина ожидала Генку у входа в здание. Увидев, как он идет со стоянки, покачнулась, чуть не потеряла сознание. Сразу же успокоила себя: сейчас все разрешится. Не может не разрешиться, ведь у нас такая любовь. Генка тоже заметил ее издали, но приближаться не спешил: поболтал с охранниками, постоял с какими-то ребятами. Наконец, подошел. Собственно, не совсем к ней, просто ко входу в здание.
- Привет.
- Здравствуй, - голос Карины дрогнул. – Давай поговорим.
- Давай. Говори. Привет, - это он уже кому-то из коллег.
- Но не здесь же?
- А чем здесь плохо?
- Ген, есть закурить? – спросил кто-то из ребят, стоящих у входа.
- Нет, я пытаюсь бросить, - ответил Генка. Обратился к Карине: - Ну, что ты хотела сказать?
- Я хотела... извини... но ты же пойми...
Рядом остановились девчонки из отдела планирования, одна что-то искала в сумке, остальные ждали. В такой обстановке не станешь откровенничать.
Но Карина решила идти до конца. Ей надо помириться. Больше она не может жить в подвешенном состоянии.
- Не сердись за ту сцену. Я так тебя ждала, вот и...
- Я не сержусь. Все?
- Гена...
- Серега, подожди, я тоже иду, - позвал Генка толстого мужика в клетчатой рубашке. – Карина, я все понял. Ты не хотела, я не сержусь. Пора на работу.
Он скрылся в здании.
У Карины подкосились ноги, она прислонилась к стене.
«Все, - сказал в ее голове чей-то равнодушный голос. - Больше ничего не будет». - «Неправда, -возразила Карина равнодушному. - Мы любим друг друга, невозможно вот так все оборвать из-за одной глупой ссоры». - «Возможно,- ответил равнодушный. – Вспомни, как Гена ведет себя в жизни. Какой он сдержанный, спокойный. Такие люди принимают решение раз и навсегда».
- Он страстный и нежный, - возразила Карина. - Он говорил, что мы никогда не расстанемся. Он...говорил, что у нас будет три сына и три дочки.
Ей хотелось выть от горя.
На ее любви стояла точка. Жирная, непреодолимая. Разумеется, они с Генкой встречались часто. Как друзья, как коллеги. То в кафе, то на улице. То в спортзале. То просто в коридоре здания. Генка был приветлив, корректен. Иногда останавливался поболтать, особенно, если Карина была еще с кем-нибудь из подруг. Один раз даже подвез домой после спортзала, по-братски поцеловал в щеку. Этот поцелуй Карина лелеяла в памяти еще несколько дней. Она надеялась, что он станет шагом к возвращению. Напрасно. Потом в отделе стали поговаривать, что Гена встречается со Светланой из издательского дома «Ежик», который располагался в этом же знании. А они и не скрывалим своих отношенй: Карина стала все чаще встречать их в кафе. Она здоровалась по-светски, Генка отвечал, Светлана улыбалась. Идиллия и интеллигентность. Тогда-то Гена и предложил стать друзьями.

О ком ты мечтаешь,
дикая кошка?

Потом у Карины появился Олег. Сразу понравился ее родителям: «Основательный, серьезный. Твердо стоит на ногах. Второе лицо в крупной компании по производству шоколада. Сказочные перспективы. И, главное, любит тебя. Чего тебе еще надо, дочка?»
- Чего мне надо? – спрашивала Карина свое отражение в зеркале. Годы идут, наш блиц-роман с Генкой давно ушел в прошлое.  Кажется, у них со Светой все серьезно, говорят, она недавно журналы свадебных мод покупала в киоске, девчонки видели. Вот только... почему же так каждый раз бьется сердце, когда мы случайно встречаемся в коридорах нашего бизнес-центра? Почему иногда он мне снится, и тогда целый день у меня настроение необъяснимой окрыленности, словно меня вот-вот ожидает нечто прекрасное? Почему я до сих пор помню каждую черточку его лица, каждое его смешное нежное словечко, до сих пор иногда слышу его голос? Я помню его запах, ощущение прикосновения к его волосам. Они у него мягкие, легкие, немужские. У мужчин волосы жестче. Почему каждый раз, когда Олег целует меня, меня охватывает чувство, неправильности поцелуя? Потому что тот, кого я любила раньше, целовал иначе?
Олег сделал ей предложение, и она ответила «да». Когда стало понятно, что большого свадебного торжества не избежать, в список приглашенных включила и Генкину фамилию. Ведь они же друзья? Эти роли они старательно играют вот уже больше года: мы дружим.
И вот он сидит в конце их свадебного стола, и слегка ей улыбается, и поднимает тост за нее, незаметно, только с ней одной. Подвыпившие гости снова и снова требуют «горько», и Карина с Олегом снова и снова целуются, а гости считают, и счет этот все длинее и длиннее – им жить вместе долго и счастливо. Карине и Олегу. Такая судьба.
- Ну, не пора ли танцевать? – вопрошает  тамада.
Все шумно задвигали стульями, Олег взял Карину под локоть, они выходят на средину зала. Следом выходят гости. Кто-то спешит покурить, кто-то наскоро допивает рюмку. Малознакомые кумушки шепчутся, обсуждают то ли жениха, то ли невесту. Тамада что-то говорит Олегу. Тот пожимает плечами. Карина вдруг ловит себя на мысли, что все происходящее не имеет к ней отношения. Что все эти люди празднуют нечто, что ее совершенно не касается. Ее коллеги, те, с кем работает  непосредственно, и те, кто работает по соседству, но с кем она сдружилась за эти несколько лет, стоят полукругом, словно ждут какого-то важного события.
- Карина, - тамада трогает ее за локоть, отчаявшись привлечь ее внимание иначе. Карина понимает, что он уже несколько раз задает ей один и тот же вопрос.
- Да?
- Какой ваш любимый вальс?
- Не знаю... Мне нравится вальс из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь». И еще «Маскарад»... А что?
- Сюрприз! - Тамада исчезает.
И вот он уже на эстраде, где сидят музыканты, о чем-то шушкается с оркестром. Выходит к микрофону:
- Друзья! А сейчас – на первый танец приглашает невеста! Вальс! Прошу! – делает он картинный жест в сторону оркестра. Повторяет: - Вальс невесты!

Горькая мелодия
песни любви

Музыка начинает играть тихо, словно пробирается издалека, идет сквозь заросли, сквозь лес, и вот она уже в зале, заполняет его, вырвается в окна. Этот  вальс Карина любила с детства, могла слушать по нескольку раз кряду. Чистую, нежную и горькую мелодию обреченной любви.
Карина понимает, что все ждут, когда она, невеста, начнет танцевать. Делает шаг на средину круга, другой, проходит мимо Олега, краем сознания отмечает удивление на его лице, подходит к Генке, и кладет ему руки на плечи, шепчет: «Вальс... Потанцуем?» Гена осторожно обнимает  ее за талию, и музыка медленно выносит их на средину круга. Кажется, что-то не так, кажется гости чем-то удивлены. Мелькает злое лицо свекрови, изумленное Олега, испуганное Лариски. Карине все равно, все окружающее не имеет для нее никакого значения. Он, единственный, утраченный, снова рядом, близко. Она опирается на его руки, она чувствует его запах. Видит родинку у правой ноздри, крохотную, родную, любимую. Сколько раз она ее целовала, изнемогая от нежности... Всю их долгую счастливую историю любви длинной в четыре незабываемых месяца. Она и сейчас может ее поцеловать, но придется привстать на цыпочки, а это в танце, согласитесь, неудобно. Но зато можно провести кончиками пальцев по его щеке, и, словно нечаянно, коснуться волос на висках. И можно шептать, в такт горькому вальсу, тихо-тихо, одними губами, чтобы чужие не услышали: «Я люблю тебя... я люблю тебя... я люблю тебя»...
Она видит его улыбку, видит, как он так же одними губами говорит: «Дикая кошка. Глупая дикая кошка».
Сердце наполняется счастливым теплом.
Пусть играет оркестр, пусть никогда не наступит потом. Там, за пределами вальса, она будет жить не свою жизнь с другим мужчиной, может быть, даже будет счастлива, и постарается забыть этот танец, и теплый свет карих глаз... И только иногда, ночью, во сне...
Музыка умолкла вдруг, оборвана тема, кто-то приказал ей умолкнуть. Карина с Генкой так и стоят посредине зала, в обнимку, как будто они где-то далеко, и у них свой вальс, и для них неважно, что оркестр уже не играет. Лариска дергает Карину за рукав:
- Что ты делаешь? Ты же должна с женихом танцевать! – поворачивается к Генке: - Уходи, что стал. Скандала хочешь?
Звуки внешнего мира начинают проникать в сознание Карины. Она слышит, что гости шумно что-то обсуждают, начинает снова играть музыка, тамада кричит: «Повеселимся за здоровье молодых! Быстрый танец! Ну-ка кто быстрей!» Олег подхватил ее за руки, завертел, и Карина послушно повторяет за ним движения, и, кажется, даже улыбается. Вокруг нее прыгают знакомые и незнакомые лица, а Генкино лицо удаляется, он уходит, не поворачиваясь спиной, все так же глядя на нее. Он прощается. Насвегда. Он знает то, чего Карина не знает – он принял предложение занять пост замдиректора в филиале и завтра утром уезжает. И Светлана едет с ним. А свадьбу они решили сыграть в городе, где живут ее родители, и очень скоро. Из недавней командировки он привез Светлане красивое свадебное платье от известного кутюрье, белое, пенисто-воздушное, и длинную, до пола, фату. Ее будут нести за ней ее младшие сестры. Как в американском кино.

Оставляю тебе
на память мою печаль

Но все это будет потом. А сейчас Генка не может отвести от Карины взгляда. Его руки еще чувствуют тепло ее тела, его глаза еще хранят ее отражение. Его губы помнят вкус ее губ. И никогда не забывали. И никогда не забудут. Он еще не знает, что сколько бы лет ни прошло, сколько бы женщин ни встретил он, он всегда будет неосознанно искать ее, вот эту дикую кошку, и тосковать от того, что ее нет рядом, и не понимать, откуда приходит эта тоска.
Геннадий останавливается у выхода из зала, в последний раз находит в толпе прыгающих гостей голубое платье, расшитое по подолу ромашками, пытается поймать ее взгляд. Но Олег держит Карину за плечи и все время поворачивает спиной к двери. Не позволяет им встретиться взглядами. Эта женщина отныне - его жена, а все остальное сталось в умолкнувшем вальсе. В давно ушедшем вчера. Его нежность вытеснит ее боль, ее воспоминания; его любовь растопит ее печаль. Олег сделает все, чтобы Карина была счастлива именно с ним, чтобы тени прошлого навсегда остались в прошлом. Он верит в то, что это возможно.
На улице Геннадий остановил машину, назвал адрес. Уже в дороге позвонил Светлане: «Я сейчас приеду». Даже не спросил, свободна ли она, ждет ли его.
Разумеется, она ждала. Спросила, как свадьба.
- Отлично, – буркнул Геннадий. - Все счастливы.
- А она?
Он процедил: «В первую очередь. Безумно влюблена в этого своего начальника всех тортов. Он везет Каринку на Лазурный берег в свадебное путешествие. Совет да любовь».
Светлана побледнела: «Надо же, какие нежности... «Каринка»
- Перестань. Ревновать глупо. Иди ко мне, -позвал Геннадий.
Он ласкал ее долго и как-то яростно, словно хотел утопить в ласках неутоленную жажду обладать другой женщиной, от которой отвернулся сам, из-за нелепой ссоры, спровоцированной им самим, в силу собственного неуступчивого характера. Потом Светлана заснула, удовлетворенно посапывая, а Геннадий лежал, опустошенно глядя в темноту, и перед глазами стояло родное до боли лицо той, другой, и ее распахнутые серые глаза, и ее губы беззвучно шевелились, шептали: «Я люблю»...
Где-то далеко негромко звучал прощальный вальс.

Отредактировано Марина Черномаз (2007-07-19 21:57:16)