Форум литературного общества Fabulae

Следующее утро было похоже на любое другое утро в семье Мартыновых. Шипел, закипая на столе электрический чайник, Юля готовила завтрак, Сергей брился в ванной. Закончив утреннюю трапезу, они нежно простились, глядя друг на друга влюбленными глазами, находясь под впечатлением прожитой ночи. Стоял солнечный августовский день. Ничто не предвещало беды…
Вечером Юля готовила ужин, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял Сергей уже в легком подпитии. Глаза его блуждали, лицо было какого-то серого цвета. С первых же секунд она поняла, что он не в себе.
- Сережа, что случилось?
Он отодвинул ее в сторону и, даже не сняв ботинки, прошел в комнату. Она последовала за ним.
- Может, ты объяснишь, в конце концов, что произошло? – еле сдерживая переполнявшую ее тревогу, спросила Юля.
- Вообще-то я надеялся, что это ты мне что-нибудь объяснишь, - заплетающимся языком сказал он. Хотя, впрочем, ты вчера мне и так все очень правдоподобно объяснила, - с явным ехидством в голосе продолжал он. - Значит, цветы сама себе купила?! – уже почти орал он. - И мужик звонил по Ольгиному указанию, да?!
Сергея всего колотило от злости. Юля уже начала догадываться об истиной причине Серегиной ярости.
- Юрочка Остроглазов! Не удержался все-таки, сволочь, чтоб Сергею про кафе не рассказать, да еще, небось, каких-нибудь гнусных подробностей от себя добавил, - сообразила Юля, вспомнив выражение глаз бывшего одноклассника, когда он смотрел на нее через стекло кафе. - Гадина, дрянь, неудавшаяся лягушка-царевна. Лягушечью шкурку сбросил, а под ней еще более гаденькая шкурка оказалась! – в душе начала заводится Юля.- А Серега тоже хорош. Какому-то ничтожеству верит, а родной жене нет. И не буду я перед ним оправдываться. Пусть думает, что хочет.
И она, поджав губы, удалилась на кухню.
Юлино предположение действительно имело под собой реальную почву. Не забыл бывший одноклассник обиды, которую девушка нанесла ему еще в школе, не забыл он того письма, которое случайно нашел в ее тетрадке, когда по обыкновению во время перемены лазил по чужим портфелям. Жгучая ярость, почти бешенство переполнили тогда его душонку. Глаза налились кровью.
Ну, сучка, - прошипел он, - да как она смеет меня, почти что гения, называть шакалом, насмехаться над моей утонченной натурой. Не дай бог еще кто-нибудь, кроме меня прочитает это письмо, - подумал он и, воровато озираясь, засунул его себе в карман. – Ты еще пожалеешь об этом, - он потряс в воздухе своим хилым кулачком, - я тебе еще отомщу! Ты еще пожалеешь, – снова повторил он.
И вот спустя годы ему представился шикарный случай, чтобы отыграться за нанесенную обиду.
Он подкараулил Сергея, когда тот выходил из офиса.
- Привет, Серега, - натянул он на лицо улыбку, - может, зайдем в кафе? Пивка выпьем.
- Да, нет, Юрик, меня Юля дома ждет, - он улыбнулся, вспомнив, какая волшебная у них была сегодня ночь.
- Ты, я смотрю, подкаблучником стал, Юлька тебя совсем под юбку загнала, да и не только, похоже тебя, - вкладывая в последние слова пошлый смысл, осклабился Юрик.
- Что ты хочешь этим сказать? – уже уловив двусмысленность в его словах, напрягся Сергей.
- А вот пойдем, посидим, пивка выпьем, - вкрадчиво продолжал Юрик, - и я тебе глазоньки то раскрою.
Юрик начал вызывать у Сергея неподдельное отвращение.
- Не даром Юлька считает его мерзким типом, - подумал он.
Ему бы развернуться и уйти, но как будто какая-то неведомая сила толкала его в спину.
Они зашли в ближайший кабак и уселись за столиком с двумя кружками пива.
- Ну, - сказал Сергей
Юрик, играя чувствами Сергея, преподнес ему сцену в кафе, нагромождая на нее все новые и новые несуществующие подробности. Как паук, плетя паутину интриги, он раздул из ничего незначащего эпизода картину коварной измены, с искусством Яго, вливая ему в уши ядовитый напиток, состряпанный из чудовищной лжи, слегка приправленный правдой.
- Она всегда его любила. Ты же знаешь, по Сашке Берштейну всегда бабы сохли, - елейным голоском, вещал Юрик. - И твоя с ним до сих пор путается, а тебе только морочит голову своей святостью. Стоит ему ее только пальцем поманить, и она побежит за ним, не раздумывая, как собачонка, - подлил он масла в огонь.
Больше всего этого слышать Сергей был не в силах.
- Заткнись,- прорычал он, отшвырнув в сторону недопитую кружку пива. И ничего не видя перед собой, устремился к выходу.
Маленькая душонка Юрика Остроглазова наполнилась ликованием.
- Машина запущена. Я хотел отомстить и я отомстил. Нет, стерва, я не шакал, я лев. И сегодня ты в этом убедишься. Я тебя растопчу, - засмеялся он своим подленьким мыслям.


Юля забилась в угол кухни. Слезы обиды душили ее.
- Зачем он так со мной, я ведь ни в чем не виновата? – всхлипывая, бормотала она.
Вдруг она услышала какой – то непонятный звук, как будто разбилось что-то стеклянное. Юля вбежала в комнату, где был Сергей. Перед ним на полу лежали осколки разбитой бутылки. Сам он уже еле держался на ногах.
- Господи – простонала Юля, - ты, что выпил нашу бутылку?
На свадьбу им подарили бутылку французского коньяка Наполеон. К ней были прикреплены шутливые пожелания друзей, и она предназначалась для распития в их золотой юбилей свадьбы. Бутылка была некой реликвией и символизировала крепость их чувств. А потому хранилась в баре серванта, как святыня. Посягнуть на нее означало наплевать на все лучшее, что между ними было.
Юля стояла бледная, дрожа всем телом.
- Как ты мог? – только и смогла она выдавить из себя.
- Какие замечательные осколки! – сделав театральный жест руками, ерничал Сергей. Он был явно близок к нервному срыву. - Они великолепно символизируют нашу чудесную, святую любовь и твою, моя дорогая женушка, хваленую верность, - балансируя на гране между слезами и смехом, продолжал он кривляться.
Потом он поддал ногой горестно лежащие на полу осколки, схватил ключи от машины и метнулся к входной двери. Фарс начинал перерастать в трагедию.
Некоторое время Юля еще стояла, как вкопанная, ошеломленная произошедшим. Потом к ней вернулось сознание и она, сбросив, оцепенение, перепрыгивая через две ступеньки прямо в домашних тапочках и халатике рванулась за мужем. На улице шел проливной дождь.
- Сергей вернись, - кричала она ему в след, - ты же пьяный, куда тебе сейчас за руль?!
Но его уже ничто не могло остановить. Кровь ударила ему в голову. Ревность, обида, отчаяние, все эти чувства, наслоившиеся на приличную дозу алкоголя, мешали ему соображать и реально оценивать ситуацию. Не помня себя от душившей его ярости, он повернул ключ зажигания.
К тому времени Юля поравнялась с машиной.
Она дернула дверь машины, та не открывалась. Как раненая птица она билась в стекла наглухо закупоренной железной коробки, крича и увещевая мужа, но металлическое тело машины не желало понимать ни ее отчаяния, ни боли.
- Сергей открой мне, не сходи с ума, разобьешься!
Он только на мгновенье повернул к ней полное муки лицо, а потом отвернулся и процедил сквозь зубы: - А тебе то что? Тебя есть, кому утешить.
И он ударил по газам, взревел мотор, машина тронулась с места. Юля, изо всех сил пытаясь исправить ситуацию, уцепилась за ручку боковой дверцы. Машина продолжала ехать. Тогда она выломала боковое зеркальце и, что есть силы, ударила по стеклу. Оно рассыпалось вдребезги. Но Юля, продолжая бежать за набирающей скорость машиной, схватилась за ворот Сережиной рубашки. Он отпихнул ее свободной рукой и Юля со всего маху полетела в грязь, провожая глазами исчезающую за горизонтом машину. Слезы, перемешиваясь с косыми каплями дождя, неудержимо текли по щекам, мокрые волосы прилипли к лицу. Какая-то жуткая тоска опустилась на ее душу, предчувствием беды сдавив сердце.
- Смерть идет за тобой по пятам, смерть, - заскрежетал в ушах голос старой цыганки.
Устало, переставляя ноги в мокрых шлепанцах, ничего не видя перед собой, она побрела к дому. И так, как и была, в мокрой одежде ничком упала на диван.
А Сергей тем временем упрямо гнал машину в неизвестном направлении. Бьющая через край обида, ревность, тоска разрывали ему душу. Мысли путались у него в голове. А дождь все не прекращался. Как будто небо, накопив вековую печаль, рыдая, потоками обрушилось на землю. Дворники с трудом справлялись с крупными косыми струями, бьющими о стекло машины. Видимость была ужасной. Но Сергей, вцепившись в руль, упорно набирал скорость. Спидометр показывал сто километров в час. Через пелену дождя он увидел впереди силуэт старенького «Москвичонка». Тот, поскрипывая всеми своими ржавыми детальками, медленно полз по дороге. Сергей пошел на обгон. Только в последний момент он заметил несущийся ему на встречу грузовик. Перед глазами возникло лицо Юли, Егора и он погрузился в темноту…
Юля, не замечая холода мокрой одежды, все еще лежала на диване, когда раздался телефонный звонок.
- Мартынова Юлия Игоревна? – спросил незнакомый голос.
- Да, - уже предчувствуя, что ей сейчас скажут, бесцветным голосом сказала она.
- Мартынов Сергей Дмитриевич ваш муж?
- Да, - еле слышно прошептала она.
- Его машина в кювете на Дальневосточном проспекте. Приезжайте.
- Но он же жив. Правда? – отчаянно цепляясь за последнюю надежду, прошептала она.
Пауза, последовавшая за этим вопросом, казалось, длилась вечность.
- Врач констатировал смерть, - ответил чужой равнодушный голос на другом конце провода, - приезжайте, - снова повторил он.

..Продолжая сжимать в руке телефонную трубку, Юля сползла на пол и затряслась в беззвучных рыданиях. Как будто небеса рухнули ей на голову, а земля разверзлась под ногами.
Все, что происходило дальше, было как в тумане. Жизнь как будто утратила ощущение реальности. На похоронах она стояла, как каменная, все еще не желая верить случившемуся, не имея сил в это поверить. Как будто все происходившее сейчас было каким-то нелепым фарсом. Вот уже сейчас Сергей поднимется из этой красной коробки, именуемой гробом, последнего пристанища человеческого тела, улыбнется и скажет, что все это розыгрыш, нелепая шутка. Но он не поднимался. Юля тупо смотрела, как закрывают крышку гробу, еще мгновение и тело, родное, любимое тело, навсегда скроется в черной пасти могилы.
Мам, мама, - Егорка тянул ее за рукав, - а что папа навсегда останется в этой красной коробке? Ему же будет холодно зимой.
И тут слезы неудержимым потоком хлынули у нее из глаз. Они лились и лились, и казалось, никогда не закончатся. А боль, на время замороженная в каком-то одном уголке души, вдруг обрушилась на каждую клетку, скрутила каждый нерв, не разжимающимися тисками сдавила сердце.
Теперь сердце болело все время, даже когда Юля делала бесплодные попытки уйти в дела, в книги, отвлечься забыть, оно болело постоянно то резко и надрывно, то тупо и приглушенно. Оно болело и слева и справа, в боку и под лопаткой, оно стучало в каждой клетке, стучало в горле в висках, оно сверлило в мозгах и пронизывало все ткани. Казалось, все тело превратилось в одно огромное сердце, которое стонало, пульсировало, содрогалось и разрывалось на части, а потом вдруг замирало. И тогда становилось удивительно тихо и пусто. Эта пустота ширилась и обволакивала все вокруг так, что, казалось, нет ничего в мире кроме этой все поглощающей пустоты. Нет ни чувств, ни желаний, нет ни мыслей, ни надежд. Есть только режущая слух своим безмолвием пустота. И тогда уже не пугало ничто на свете, ибо ничего и не было, не существовало. Ни скрипа тормозов останавливающейся перед тобой машины, ни смерти бледной и холодной тянущей к тебе свои костлявые пальцы. Была только она – величественная в своем безмолвии и таинственная пустота, перед которой отступали и смерть, и страх. И тогда удивительно нелепыми становились все будничные заботы и волнения, все отступало на задний план. А жизнь казалась самой грустной и самой удивительной насмешкой, крошечным промежутком, в котором человек все стремится к чему-то, к какой-то таинственной ему самому неизвестной цели и в конце концов умирает, так и не поняв зачем он, собственно, родился. Умирает, пройдя перед этим мучительный и длительный путь, началом которого было ничто и концом которого то же стало ничто – прах, пепел. И тогда жизнь становится просто пылинкой на ладони, которую сдуть так же просто, как и не жить вообще. Легкий вздох – и ты уже не знаешь было ли на твоей ладони что-нибудь или тебе просто показалось. Легкий вздох – и чья-то душа отлетела, а ты и не заметил этого в бесчисленном водовороте других таких же ничтожных человеческих жизней…

Отредактировано Милющенко Кира (2007-04-10 20:57:10)