Форум литературного общества Fabulae

Эпилепсия
© Константин Волков "Эпилепсия"

   Вечер. А скоро ночь.
   Я люблю ночь.
   У меня в кружке горячий кофе, тихо играет музыка, хорошая музыка, и я хочу писать. Но мой мозг сегодня болен, поэтому ничего хорошего из этого не получается.
   Целый ливень, состоящий из мыслей, готов исторгнуться на бумагу, но на нее попадают лишь капли, от этого становится и больно, и страшно, и как-то очень мерзко, а порой даже жутко.
   Я читаю рецензии на свои рассказы, и от этого тоже становится и больно, и страшно, и как-то очень мерзко, а порой даже жутко.
   Реквием.
   От горячего кофе исходит пар, и от него запотевает угол экрана моего компьютера. Пар – это я. Пар – это моя жизнь. Но от моего образа жизни ничего не запотевает. А я хочу, чтобы запотевало, поэтому, уже сегодня делаю какие-то шаги.
   Моя жизнь – как снежный ком. Пока он катится – я живу. Но стоит ему застопориться – я начинаю гибнуть. Мой мозг начинает страдать, а врачи ставят диагноз… Не помню, как он называется точно, но, выражает какой-то патологический очаг возбуждения… Что это такое, я не знаю. Я лишь заложник этого.
   На улице зима, а снега нет. Я просыпаюсь утром, смотрю в окно, и вижу, что за ним, лишь голый, грязный асфальт, серые тучи, и пустые деревья. Я поднимаюсь с постели, иду умываться, чистить зубы, пью горячий кофе, ем бутерброд, делаю тысячу дел, выслушиваю тысячи нотаций, а потом, опять пью кофе, и делаю тысячу шагов к тому, чтобы жить.
   Мне говорят, что у меня нет выхода в этой жизни. Но, иногда, мне кажется, что мне лгут, потому что, просто не хотят воспринимать меня. Меня не воспринимают таким, какой я на самом деле, поэтому, иногда мне приходится быть другим. Я надеваю маску, и выхожу на улицу. Я снимаю маску, когда я дома, и меня никто не видит. И я уверен, что так делают многие из моих знакомых, из их друзей, из большинства людей.
   Я примерял разные маски, но ни одна из них так и не подошла мне. Я в поисках нужной мне маски, и возможно, от этого, тоже моя болезнь.
   Врачи говорят, чтобы я не перетруждал свой мозг, потому что, это может привести к очередной вспышке обострения, но я не могу не перетруждать свой мозг. Мне хочется поскорее найти нужную маску, чтобы стать тем, кем меня хотят видеть.
   Но здесь возникает другой вопрос. А кем меня в действительности хотят видеть?
   Столько вопросов!
   Я делаю глоток горячего, бодрящего кофе. Звучит, какая-та песня, которую я не очень хорошо знаю, но она мне нравится, и я отвлекаюсь. В ней поется про друзей. Про настоящую дружбу. А фактически про это я ничего не знаю. У меня нет друзей, и от этого становится и больно, и страшно, и как-то очень мерзко, а порой даже жутко.
   У меня есть соседи, с которыми я здороваюсь. У меня есть знакомые, с которыми я общаюсь иногда. Но у меня нет настоящих друзей. Но у кого они есть? Я тешу себя этой мыслью, и становится легче, но я-то знаю, что это всего лишь попытка утешить самого себя.
   Ливень мыслей.
   Иногда я хочу спать, но спать не получается. Потому что, я прочитал, чтобы избавиться от ливня этих мыслей нужно не спать хотя бы трое суток подряд.
   Я покупаю билет на поезд до Киева. Приезжаю в Киев, иду по ночному городу, спускаюсь по Андреевскому спуску до дома номер 13, захожу туда, поднимаюсь на второй этаж. Играю на фортепьяно, брожу в синем свете ламп. Потом, просыпаюсь, беру билет до Львова. Еду туда. Брожу по Львову, а потом, опять просыпаюсь. Пытаюсь не спать. Но этого не получается. Не получается также, как не получается примерить нужную маску, найти друзей, пуститься в захватывающее приключение.
   Еще глоток кофе.
   Меня бросает в жар, и я открываю окно. На улице февраль, но никаких порывов холодного воздуха не врывается. На улице тепло, и пахнет весной, а должно быть холодно. И от этого, я тоже чувствую себя не так. Мне становится и больно, и страшно, и как-то очень мерзко, а порой даже жутко.
   Черная пелена. Яркий свет. Румянец на щеках у девушки, которая заглядывает ко мне в окно на пятом этаже. Тюльпаны распускаются на крыше соседнего дома. Приятный аромат гниющей плесени. Танец в большом зале среди миллиона цветов. Кто-то делает больно. Тишина. Музыка стихает. Нарастает гудение. Тяжелое дыхание. Яркий свет. Пелена белого, распадающаяся на сотни оттенков. Черный шрифт. Песнь луны. Полет на метле. Маргарита!
   Богиня! А рядом все пятеро. Облака. И никакой суеты.
   ***
   - Два миллилитра Сибазона на пяти кубиках физ. раствора.
   - Старый клиент. За последнюю неделю уже третий раз выдает судороги, но госпитализировать бесполезно.
   - Но ведь…
   - Объясни это в приемном покое тем докторам, которым будет одного взгляда достаточно, чтобы узнать в нем их старого знакомого. Давление?
   - Сто пятьдесят на сто.
   - Не торопись, потихоньку вводи. Ничего, сейчас придет в себя, и все будет в порядке.
   - Андрей Константинович, но ведь, мы не можем оставить его здесь, одного.
   - Можем. Поработаешь с мое, Игорь, и поймешь, что можем. Главное эпи.статус в диагноз не выставляй. Пиши, простые судороги, и все. Ничего интересного. Все просто и прозаично. Эпилептик.
   - Он приходит в себя.
   - Вот и славно.
   ***
   И никакой суеты. Это мир эпилепсии.
Вечер 13.02.2007